Когда Уасгерги — да будет ему табу! — был еще земным человеком, то он получил от бога шашку Сарфакал. Он странствовал с ней и узнавал тех, кого бог не любил, таким образом: когда он замахивался на них шашкой, то она удлинялась, размножалась во столько раз, сколько было делателей зла, и истребляла их.
А жена Уасгерги — да будет ему табу! — была дочь пророка Магомета Фатимат. Она не любила своего мужа Уасгерги, поэтому в день он убивал только двести врагов бога, положено же ему было — триста. Сто спасались от него, ибо он был охвачен тревогой о том, почему жена не любит его.
Фатимат много раз посылала к своему отцу, просила, чтобы он развел ее с мужем. Он назначал ей срок на пятницу, но под тем или другим предлогом переносил срок с одной пятницы на другую и не разводил их.
Однажды враги бога стали преследовать пророка Магомета, а Уасгерги оказался в тылу у них и принялся их истреблять. От чрезмерного труда рука его прилипла к шашке. Когда он вернулся домой, то он похвастался своей жене Фатимат:
— Ненаглядная моя, я сегодня спас твоего отца, а ты все-таки держишься со мной отчужденно! Посмотри-ка, посмотри!
Он повернул шашку острием вниз, и земля покрылась кровью.
Наступила очередная пятница. Пророк Магомет прибыл к своей дочери и заявил ей:
— Чистосердечно даю тебе последний совет: в нижнем квартале живет пастух, который пасет крупный рогатый скот; присмотрись к его жизни, после этого я тебя разведу с мужем.
Фатимат пошла к пастуху. Пастух днем ходил в лохмотьях, а между тем зайди в дом его — в нем много всякого добра. В углу его комнаты, за дверью, стояли палка и хворостина, головки их были перевязаны платками.
День клонился к вечеру, и жена пастуха принялась хлопотать, готовиться к возвращению мужа.
«О боже! — удивляется Фатимат. — Она — жена пастуха и хлопочет, чтобы получше встретить того, кто ходит в лохмотьях!»
Наступил вечер. Пастух, сгорбившись, распустил сопли свои и в таком виде заявился домой.
— Вот кто к ней явился! — удивляется Фатимат.
А жена пастуха была необыкновенной красавицей. Днем же, приблизительно после обеда, она вышла во двор в одной сорочке и долго сидела под дождем.
Фатимат спрашивает ее:
— Почему ты в таком виде сидишь под дождем?
— Потому я так сижу, — отвечает она, — что сейчас дождь идет и на моего мужа, и, когда дождевая вода намочит ему спину, я буду лучше понимать, как ему трудно.
Как только пастух прибыл домой, жена быстро вынесла ему шубу на меху из курпеев и накинула ее ему на плечи; живо подала ему башмаки; стала кормить его лучшими кушаньями, ласково обходиться с ним; под изголовье его она положила пуховую подушку.
Прошло немного времени, и кто-то закричал ему в ворота, что скотина его не вернулась с пастбища, пропала.
— Да будет твоему отцу, твоей матери так и так, — заворчал пастух, — я снова теперь должен одеться!
Схватил он палку (платок потому и был привязан к ней) и принялся избивать жену, а та сама подставила ему спину свою. Он вышел, быстро вернулся обратно и сказал:
— Скотину я нашел! Да постигнет их горе, я и тебя еще побил без вины!
И с этими словами он лег спать.
Фатимат на ночь осталась в его доме. Наступило утро. Пастух снова оделся в лохмотья и отправился пасти свое стадо.
— Раз ты своему мужу-пастуху, — сказала Фатимат его жене, — оказываешь такую честь и внимание, то я — большая преступница: ведь Уасгерги летает между небом и землей, а я его ни во что не ставлю. Научи меня, как мне быть.
— Я тебя научу, как искупить свою вину перед ним, — говорит ей жена пастуха. — Надень под верхнюю одежду какие-нибудь лохмотья, пройдись мимо нихаса, и люди скажут: «Вот жена Уасгерги Фатимат опять сбежала к пастуху, прелюбодействовала с ним и забеременела!». Это тебе во что-нибудь зачтется. Сама же ты сокрушайся и почитай его!
Она прошлась мимо нихаса — и один сказал, и другой:
— Вон жена Уасгерги опять сбежала к пастуху, погуляла с ним и забеременела!
Уасгерги уехал продолжать дело служения богу. Фатимат вернулась домой. Если до сих пор она даже полов не подметала, то теперь принялась за уборку и навела необыкновенную чистоту в доме, превратила его в солнце и луну.
Вечером Уасгерги прибыл домой. Фатимат выбежала, улыбаясь, ему навстречу и говорит:
— Прибыл, любимец божий! Ты много потрудился!
Он же, сказывают, когда приближался к дому своему, то ехал бывало с опущенной головой и поднятыми плечами, охваченный печалью. А теперь он поднял голову высоко и сказал?
— Благодарение богу! Хорошо, что я дождался улыбки Фатимат, она показала мне свои зубы!
Ночью она ласкала его, и Уасгерги сказал:
— Если бы я нашел рычаг вселенной, то ухватился бы за него и перевернул вселенную!
И только тогда, только один раз бог остался недоволен им.
Однажды после этого едет Уасгерги по дороге и видит: валяется рукоятка кнута. Уасгерги сказал: «Вот какая хорошая рукоятка от кнута!» — и протянул к ней руку, чтобы, не сходя с коня, поднять ее, но напрасно; еще раз — и напрасно, а в третий раз конь его пошатнулся.
— Неужели это больше чем рукоятка кнута?!
Он сошел с коня и хотел было схватить ее, но по колена увяз в земле.
— Боже, ты недоволен мной, — сказал Уасгерги. — Прости меня! Я ошибся перед тобой так, как мне не следовало!
Едет он по дороге дальше и видит большое, красивое грузинское яблоко. Он сказал:
— Жажда мучает меня! Кто мог потерять яблоко? — и протянул руку, чтобы поднять его.
Поднял его, разрезал, и из яблока повыскочили все мерзости мира: змеи, лягушки и прочее. Он швырнул его со словами:
— Боже мой, боже мой! О единый бог, как крепко ты дал мне знать свое недовольство! Прости меня!
Едет он дальше и видит: на дороге стоит стоймя красивый кумган.
— Боже мой, боже мой, мне бы смыть с рук своих следы от яблока!
Соскочил он с коня и стал мыть руки, но из кумгана вместе с водой выпали еще большие мерзости, чем раньше, и он заплакал.
— О боже! — сказал он. — Каким большим врагом твоим я стал! До сих пор ведь ты меня очень любил!
А потом пришло ему слово от бога:
— Да будет прощено тебе, потому что ты раскаялся. И он возобновил свою работу.
Шашка Уасгерги
Когда Уасгерги расставался с миром, то свою шашку он вручил своему сыну и приказал ему:
— Иди забрось мою шашку в море!
Но тот унес ее и спрятал в лесу, говоря сам себе: «Когда его не станет, то я буду ее носить».
Он вернулся, и Уасгерги спрашивает его:
— Куда девалась шашка?
— Забросил ее в море.
— Нет, ты спрятал ее в лесу. Если она останется на земле, то люди истребят ею друг друга. Иди и закинь ее в море!
Сын опять вернулся, и Уасгерги снова ему сказал:
— Нет, ты ее спрятал в горе! Нельзя не закинуть ее в море! У сына Уасгерги не оставалось другого выхода, — он закинул шашку в море. Она прошлась в море по всем рыбьим породам: потому-то за ушами у них имеется разрез и полезны они людям потому же.
Уасгерги и Татартуп
Уасгерги и Татартуп ехали верхом по Алагирскому ущелью, и им навстречу попадалось множество людей.
— Это множество людей поклоняется мне, — сказал Уасгерги Татартупу.
Татартуп в ответ еле заметно улыбнулся.
Они выехали в Сирау, где было множество чабанов — кударцев и туальцев. Уасгерги опять говорит Татартупу:
— Все эти чабаны поклоняются мне!
Опять Татартуп еле заметно улыбнулся в ответ и сказал ему:
— В таком случае попроси у них для нас косарттаг.
Завернули они к одному чабану и приветствовали его:
— Да умножится скотина твоя, добрый чабан!
— Да будет дело ваше правое! Здравствуйте, добрые гости!
— Мы в пути, далеко от дома; дай нам косарттаг, добрый чабан.
Чабан рассмеялся в ответ на такую их просьбу и сказал им:
— Какие вы сумасбродные люди! Если я каждому встречному буду давать по косарттагу, то что я пригоню домой!
Уасгерги и Татартуп повернули своих коней и поехали в Муртазату. Там старик и маленький мальчик заняли под кутаны большое пространство, но в кутанах у них был лишь хромой козленок да кривой годовалый ягненок.
— Заедем и к этому чабану, — предложил Татартуп. — Уже вечер; может быть, он даст нам приют.
Уасгерги и Татартуп заехали к старику и приветствовали его:
— Да умножится скотина твоя, старик!
— Да будет дело ваше правое, и да даст бог и вам, гости, скотину! — ответил им старик.
— Не приютишь ли ты пас, старик? — спросили они его. — Мы — гости.
— Конечно! Гость — божий гость, если вы не брезгуете мной!
Он завел их к себе, принял как гостей и коней их тоже убрал. Затем он послал мальчика, тот приволок единственного годовалого кривого ягненка, и старик заколол его для своих гостей, предварительно посвятив его богу.
Уасгерги и Татартуп ночь провели у старика, а когда ночи на смену пришел день, они сказали ему:
— Мы уезжаем!
— Я не отпущу вас без завтрака, повремените немножко! Иди принеси нашего козленка! — говорит он своему маленькому мальчику.
Мальчик-бедняга пошел, но не смог в больших кутанах найти козленка.
— Что он ищет? — спросил старика Татартуп, да будет ему табу.
— У нас есть еще один козленок, — ответил старик-бедняк, — но он его не может найти и горюет.
— Не горюй, — сказал ему Татартуп. — Но что это у тебя, старик, кутаны обширные, а скотины нет?
— Пока богу угодно было, скотина была, а теперь уже нет милости божьей, — ответил старик.
— В таком случае не печалься, — сказали ему Уасгерги и Гатартуп.
Они обратились за него с молитвой к богу и выпросили у него, чтобы через год кутаны его были полны скотины, как это было раньше. Поблагодарили старика за приют и уехали.
Бог, Уасгерги и Никола
Бог, Уасгерги и Никкола вместе были в балце, и одна девушка перерезала им дорогу.
— Да достанешься ты разумному мужу! — пожелал ей бог. Уасгерги и Никкола были удивлены этим. Они доехали до края села, и какая-то женщина уступила им дорогу, тогда бог пожелал ей:
— Да достанешься ты дурному мужу!
Уасгерги и Никкола еще больше удивились и сказали:
— Что за диво?! Хороший муж той, которая перерезала дорогу, а плохой муж той, которая дала нам дорогу!
Выехав в степь, они спешились, сели, и бог пригласил их закусить. Но Уасгерги и Никкола сказали ему:
— Мы не примемся за еду до тех пор, пока не узнаем, почему ты пожелал хорошего мужа той, которая перерезала нашу дорогу, а плохого мужа той, которая дала нам дорогу. Скажи нам, не скрой от нас, почему ты так поступил.
Бог им ответил:
— Если у дурной девушки будет разумный муж, то жизнь их будет протекать ладно. Если же у разумной девушки будет дурной муж, то и их жизнь тоже будет протекать ладно.
Уасгерги и Никкола переглянулись между собой и сказали:
— Богу самому все лучше известно.
Дар Фалвара дигорцам
В течение всей своей долгой жизни Коголкин Когалук оставался бездетным, а под старость у него родился медвежонок. Коголкин долго горевал, но из-за жалости к медвежонку ухаживал за ним. Медвежонок подрос и сидел в яме, больше он ничего не делал.
Через некоторое время он заговорил с одним юношей и стал просить его:
— Возьми меня с собой в набег!
Он был в набеге с молодыми людьми, и ему одному удалось сделать то, что было под силу целой группе.
После этого набега медвежонок попросил своего товарища:
— Скажи моему отцу, чтобы он женил меня.
Тот пошел к бравому Когалуку Коголкину и передал ему желание сына. Отец взволновался:
— Бог меня проклял! Как я могу женить медвежонка? Чью же девушку он желает засватать?
Товарищ передал ему, что тот желает, чтобы за него засватали дочь Атажуко Атажукина.
— Выхода нет, — сказал отец, — надо сватать ее за него.
Сваты сели на коней и поехали сватать дочь Атажуко Атажукина. Жених-медвежонок тоже поехал с ними. Доехали до Атажуко Атажукина, жених спешился с коня около кунацкой, зашел в кунацкую и как зять стал в углу. Товарищ его, сват, заявил Атажукиным:
— Вот это — сын бравого Когалука Коголкина; он сватает вашу девушку.
Те навзрыд заплакали из жалости к нему, а затем подослали к девушке, спросить ее согласие.
— Если ты хочешь, — сказали ей, — то выдадим тебя; если же не хочешь, то ты вольна отказаться.
Девушка ответила:
— Меня бог предназначил ему, и я согласна выйти за него замуж.
Атажукины выдали ее за медвежонка; он взял ее в свои объятия и унес.
Жители села Атажукина были ошеломлены: !:.
— Вот Атажукины выдали свою девушку за медведя!
На ночь девушку поместили в какую-то турлучную комнату, опасаясь, что он может ее съесть. Когда люди легли спать, медвежонок украсил турлучную комнату алмазами невиданной красоты, а сам снял с себя медвежью шкуру и оказался юношей, которому не было равного ни по стройности, ни по красоте. Он был рожден дыханием пророка, хотя был лишен человеческого облика.
Когда наступило утро, послали к девушке людей, сказав им:
— Идите выбросьте ее кости!
А девушка оказалась еще более красивой, чем была; она была в восторге, что нашла такого мужа.
Атажукины, а с ними и другие решили, что тут кроется какая-то тайна. На другой вечер поставили там человека, чтобы он подкараулил их и узнал тайну. Как только медвежонок сбросил с себя медвежью шкуру, подосланный караульщик схватил ее и бросил в костер. Как только шкура начала дымиться, так и молодой человек превратился в пеструю птичку. Птичка выпорхнула и улетела. Дым от шкуры осел на дерево у верхнего края села. Ночью это дерево давало одно яблоко, а днем его поедала пестрая птичка; у нее была только эта повинность.
Каждый, кто видел птичку на дереве, потом рассказывал другим, что на дереве сидит такая-то птичка. Однажды и жена медвежонка пришла под дерево и посмотрела на нее вверх. Птичка и женщина заплакали, и птичка проговорила ей:
— От меня тебе больше нет пользы. Я был дар моему отцу от Фалвара. А теперь заставь это множество людей заготовить сена столько, сколько ты можешь.
Она выполнила его совет и заготовила сена столько, сколько можно было заготовить.
Затем птичка дала ей и другой совет:
— Пока мне не возвратят облик человеческий, до тех пор не продавай ни стога сена никому! Сделать же дурную весну я в силах.
И серая птичка сделала так, что в марте месяце выпал снег. Люди оказались на краю гибели, скотину нечем было кормить, и тогда они обратились за сеном к жене медвежонка. Они предлагали ей за сено земли без границ, но она всем отказала.
Когда люди попали в такое гибельное положение, то сам Фалвара, покровитель домашних животных, пришел к ней с просьбой. Птичка же заранее наказала женщине:
— Как только Фалвара явится к тебе, ты приведи его ко мне!
Фалвара обращается к женщине:
— Почему ты никому не продаешь сена, ведь люди погибают? Продай хоть мне!
Стал он ее умолять, а она ему ответила:
— Я продаю сено на таких условиях: во-первых, пусть серая птичка примет прежний облик и с таким же даром испрошения, каким она обладала в прежнем своем облике; во-вторых, прошу тебя, дай мне две кобылицы породы Саулох и к ним двух производителей той же породы, затем двух черных баранов и пару овец, пару коз, двух козлов. В обмен на все это я дам тебе сена.
Фалвара имел дар нспрошения от бога, и пестрая птичка превратилась в то, чем она была; тот же Фалвара дал ей сполна все, что она просила у него из домашних животных.
Вот с того времени у дигорцев остались овца и конь саулохской породы.
В тот же день муж дочери Атажуко Атажукина обратился с молитвой к богу, свет солнца засиял над миром, и сена ужо больше никому не понадобилось. А дочь Атажуко Атажукина и муж ее, сын бравого Когалука Коголкина, и до сих пор живут и поживают.
Жена кумияка
Жил-был хан, и был у него молодой кумияк. Однажды хан заставил кумияка взнуздать коня и оседлать его. Кумияк просит хана:
— Разреши проджигитОвать мимо тебя на коне!
Он быстро вскочил на коня, проджигитовал мимо хана в одну, в другую сторону, а затем стрелой пролетел над башней.
— Что ты делаешь? — кричит ему вдогонку хан.
— Что я делаю? — отвечает ему кумияк. — До сих пор я очень много работал на тебя, и пусть мой труд пойдет тебе па пользу, а я отправляюсь испытать свое мужество.
Кумияк уехал и поселился в безлюдной стране. Он уходил в набег и каждый раз возвращался с девушкой и юношей; таким путем он основал село в сто дворов. Жители села избрали его ханом над собой.
Однажды жители села предложили ему:
— Женись, засватай себе жену!
Он послал сватов к одному хану, и хан выдал за него свою дочь. Они прожили в согласии значительное время, и однажды жена ему говорит:
— Ты никуда больше не выезжаешь. Отправься куда-нибудь, а я даю тебе слово именем своего бога: если только меня коснется рука постороннего мужчины, то я пронжу себе сердце своими стальными ножницами.
Он отправился проведать свою сестру за горами, а жена осталась дома.
Тогда бог — да будет ему табу! — подумал: «Неужели против нее нет никакого средства? Не нарушит ли она своего слова?» И он приказывает Уасгерги:
— Превратись в стройного молодого человека, отправляйся к той женщине и прояви свое мужество и ловкость.
Уасгерги — да будет ему табу! — превратился в молодого человека в белой черкеске, в белой папахе и через дымовую трубу заскочил к женщине, жене кумияка, — разве ему это трудно сделать?! Женщина вскочила со своего места. Около нее было семь девушек, и Уасгерги их усыпил.
— Вот тебе два мешочка золота, — говорит он ей, — и сделай так, чтобы я побыл с тобой наедине.
Жена кумияка отвечает:
— Я дала клятву именем своего бога: как только меня коснется чужой мужчина, я вонжу свои булатные ножницы в сердце.
Он ничего от нее не добился. Вернулся к богу и доложил ему:
— Она решительно отказала мне. Я не нашел никакого средства, чтобы склонить ее нарушить свое слово.
— Попытайся второй раз! — приказал ему бог.
Уасгерги принял другой вид и тем же путем неожиданно предстал пред женщиной, но она все-таки не сдалась.
А затем предстал перед ней сам бог, но и его домогательства она отвергла.
— Я дала клятву именем своего бога, — заявила она ему. — Как только ты прикоснешься ко мне, я своими булатными ножницами пронжу свое сердце.
— В таком случае бог — я сам, — сказал он ей.
— А как бог может снизойти до подобных мне?
— Если не веришь, скажи мне, какого благодеяния ты хочешь?
Жена кумияка сказала:
— В таком случае пусть это село кругом будет заключено в железную ограду, а посередине пусть появится семиэтажная башня, внутри же башни пусть бьет источник, оживляющий мертвых, в комнатах же пусть будет такое зеркало, смотря в которое я могла бы видеть все, что происходит на свете.
— Тогда посмотри в левую сторону! — сказал ей бог. — А теперь посмотри направо!
Она сперва посмотрела налево, затем направо, и стало так, как она желала.
Сестра ее мужа была вещая. Она во сне увидела жену брата и сказала брату своему за три дня до срока его возвращения:
— Ты тут сидишь, а жена твоя на деньги построила замок и железную ограду вокруг него.
Брат даже не притронулся к пище, вскочил на коня и поспешно выехал.
Жена смотрит в зеркало и удивляется:
— Муж выехал в бешенстве по наущению сестры своей. Просо не может быть пшеницей, а овес — просом: он дурного происхождения и может натворить что-нибудь.
Он прибыл домой, и жена ему говорит:
— Клянусь богом, что тут, кроме божьего дара, ничего другого нет.
— А вот это тебе божий дар! — и с этими словами он вонзил ей кинжал в сердце.
Жена его умерла, а муж вскочил на коня и отправился странствовать.
Село после него впало в бедность.
В село прибыл однажды армянин-торговец с материей и поселился в этой башне. Он увидел там покойницу и был поражен ее красотой.
У армянина было двое слуг, и одного из них он послал с рыбой:
— Иди вымой ее в источнике!
Тот пошел с рыбой к источнику, и только он опустил рыбу в воду, как она вырвалась из его рук. Он вернулся обратно и сказал своему хозяину:
— Как только я опустил рыбу в источник, она ожила и вырвалась из моих рук.
— Вырвалась она у тебя! — сказал армянин и отрубил ему голову.
— Иди ты! — приказывает он другому слуге.
— Как же, чтобы и меня ты убил! — отвечает слуга.
Все-таки он его послал, и с ним случилось то же, что и с первым слугой. Он вернулся и сказал хозяину:
— И у меня она вырвалась, прошу прощения! Пойди сам с рыбой и попробуй обмыть ее в источнике!
Армянин пошел с рыбой к источнику. Как только он опустил ее в воду, рыба ожила. Тогда он подумал про себя: «Попробую, может быть, и слуга мой оживет».
Он подтащил тело своего слуги к источнику и искупал его. Слуга приподнялся и сказал:
— Оф, оф, как долго я спал!
«О боже, — думает армянин, — как бы оживить еще и женщину!»
Он взял тело женщины, окунул его в источник; жена кумияка ожила и сказала:
— Оф, оф, как долго я спала!
— Ты не спала, ты была мертва, и я тебя вернул к жизни. А теперь ты будешь принадлежать мне.
— Бог судил меня тебе, но я умерла от плохой болезни, и, пока я не выкупаюсь, до тех пор не прикасайся ко мне!
Армянин ночь провел мучительно, а утром он вместе с женщиной направился к реке, чтобы искупаться в ней.
— У нас не принято, чтобы женщина раздевалась при мужчине, — сказала ему жена кумияка. — Если хочешь купаться, то отойди отсюда подальше к камышу.
Армянин отошел в сторону, а жена кумияка сорвала с головы волосинку и обратилась к богу с молитвой:
— О боже! До сих пор ты оказал мне много благодеяний; преврати вот эту волосинку в мост через реку, а когда я дойду до другого берега, то разрушь его!
Она перешла по мосту на другой берег реки и пустилась бежать. Бежит она, и повстречался ей табунщик.
— Вот какая женщина досталась мне! — обрадовался он. Она сказала ему:
— Я больна плохой болезнью и сначала должна искупаться, а затем я в твоей воле.
Так она избавилась и от табунщика. Идет она дальше по дороге, и встречается ей чабан. Она и его обманула таким же образом, а затем подумала про себя: «Так я никуда не доберусь!» Переоделась она в одежду молодого человека, а свою одежду спрятала в хурджины.
Идет она, идет по своей дороге дальше и попала в одно село. Она поселилась там. Все считали ее молодым человеком, а вскорости она стала управлять селом, сделалась алдаром. Сельчане решили женить своего алдара, и тогда он им сказал:
— Если вы признаете меня, то сделайте из дерева статую, похожую на меня, оденьте ее в ту одежду, которая хранится в моих хурджинах, и в таком виде выставьте ее на развилке семи дорог. И того, кто при виде статуи будет плакать, приведите ко мне. Около статуи выкопайте яму для охраны, и пусть статую сторожат по два человека!
Сельчане так и сделали. Первым по дороге, еле дыша, появился армянин. Он дошел до статуи и обращается к ней со словами:
— Ну что же, все-таки я догнал тебя!
И он обнял статую, но увидев, что это дерево, ударил ее кинжалом со словами:
— А портрет свой она для чего еще оставила здесь? — и удалился.
После него показался табунщик, бросивший на произвол свой табун; он нанес статуе удары и последовал дальше.
За ним показался чабан, бросивший на произвол отару белых овец; с ружьем за плечом он топает по дороге. И он поступил так же, как и другие до него.
Наконец показался всадник в лохмотьях. Чем ближе он подъезжает, тем сильнее плачет. Подъехал он к статуе и продолжает плакать. Плакал он долго, а потом перестал.
Оба караульщика вышли к нему из ямы и спрашивают его:
— О чем ты плачешь? Он им сказал:
— У меня была такая жена, и я ее убил. Теперь я увидел ее образ в статуе, и сердце мое охватила печаль. Вот почему я плачу.
— В таком случае поедем с нами к нашему алдару, — сказали они и отвели его к своему алдару.
Алдар остался с ним наедине и спрашивает его:
— Ну, низкородный, много ли трудностей ты перенес?
Д он. все-таки не узнает свою жену. Тогда она говорит ему:
— Я — твоя супруга; ты меня убил, а бог все-таки снова возвратил меня к жизни.
Молодой человек, кумияк, остался там со своей женой. Она открылась и перед своим народом.
Через некоторое время она объявила народу:
— Теперь я должна вернуться на свою родину!
Сельчане были опечалены и всем селом двинулись с ней в дорогу, на ее родину.
Кумияк и его жена прибыли на родину и стали там жить да поживать.
И ты проживи без болезней до их возвращения!
Искатель жизни
Жил-был бедный человек, дурень. Он жил долго и скитался по чужим задворкам; он бывал то сыт, то голоден как волк. Так он проводил свою жизнь.
Наконец он устал от такой жизни и надумал отправиться к самому богу, чтобы потребовать от него каких-либо средств к существованию. Направился он к богу. Сколько времени он шел — кто это может знать? Повстречался ему по дороге волк, и он приветствует его:
— Да будет, волк, путь твой прямой!
А волк ему отвечает:
— Дорога-то моя очень прямая, но я не знаю, окажется ли дело твое прямым, потому что ненасытный мой желудок опять забурчал и не дает мне ни минуты покоя.
Человек испугался и говорит ему:
— Сегодня бог и ангелы заседают на судилище, и вчера они прислали мне приглашение явиться туда. Сегодня я должен быть там, другого выхода нет.
Волк был ошеломлен тем, что он собрался съесть такого человека, и он сам начал просить его:
— Да будет мне милость твоя! Спроси и от моего имени бога и доставь мне определенный ответ. Скажи ему так: «Удивляюсь я одному делу: человек убивает сразу четыре-пять овец и из их шкур шьет себе шубу, а я пожрал множество овец и все-таки остаюсь тощим и голодным. Почему это так?»
— Ладно, — сказал человек, — за это я тебе ручаюсь. Держит он свой путь дальше, и встречается ему некий царь.
— Подожди-ка, — обращается он к нему, — куда это ты идешь, человек? Мне ведь нужны воины. А ну-ка, быстро, без оглядки отправляйся на поле битвы!
А тот отвечает ему:
— Сегодня бог и его ангелы заседают на судилище и меня вызывают туда; поэтому я сейчас направляюсь туда.
Царь ничего не смог возразить, но только испуганно ему говорит:
— В таком случае извини меня, что я тебя оскорбил, но узнай у бога определенно об одном деле. Скажи ему от моего имени: «Удивительно, среди царей нет богаче и сильнее меня, а между тем, когда самый слабый из них затевает со мной войну, то он громит меня».
— Ладно, — отвечает человек и держит свой путь дальше. Идет он, идет и доходит до большой реки, через которую ему надо было перейти. Вместо моста через реку, по воле бога, стоял человек. Когда путник дошел до него, тот его спрашивает:
— Подожди-ка, добрый человек! Заплати что-нибудь за переход через мост!
Путник дал ему понять, куда и зачем он идет, и тогда тот, кто стоял вместо моста, стал просить его:
— Да будет на мне милость твоя! Узнай у бога: будет ли мне смерть от этой работы, а если нет, то до каких пор я буду здесь?
— Ладно, — отвечает ему он и держит свой путь дальше. Он дошел до другого человека, который на двенадцати парах быков возил навоз, а на двенадцати парах пахал.
Путник дошел до него, поздоровался с ним, сам стал рассказывать о своих дорожных встречах, но не сказал ему о том, куда он направляется. Тогда пахарь ему говорит так:
— Все это хорошо, но мне нужны погонщики быков. Как бы тебе понравилось, если бы ты погонял моих быков?
Путник подумал-подумал и говорит ему:
— Это было бы хорошо, но сегодня бог и ангелы заседают на судилище, и я иду туда.
— В таком случае иди, — сказал ему пахарь. — Но только, да будет на мне милость твоя, узнай у бога определенно об одном деле: я пашу на двенадцати парах быков и на двенадцати парах привожу навоз на свою пашню, а урожая все-таки не собираю.
— А как же иначе? — сказал он и держит свой путь дальше.
Бог знает, сколько ему надо было еще идти, но все-таки через какое-то время он дошел туда, где бог и ангелы его заседали на судилище.
Он встал поодаль и стоит печально, как будто в доме у него покойник. Некоторое время члены судилища не обращали на него внимания; затем старший из них заметил его и спрашивает:
— За каким делом ты-то попал сюда, горец? Тот сказал:
— Я мучаюсь между небом и землей; помогите мне, если только вы можете! Вот для чего я пришел сюда.
Члены судилища зашушукались между собой и говорят ему так:
— Иди домой, не стой здесь больше! До твоего прихода все, что необходимо тебе для жизни, будет в твоем доме.
Бедняк удивился про себя: «В своем доме я не оставил ничего, кроме стен; не знаю, что я там застану». Но возразить он ничего не смог и собрался было уходить обратно, но вспомнил о поручениях, которые были ему даны, и обратился к членам судилища с просьбой:
— Да будет ко мне милость ваша; мне даны поручения, дайте мне заодно ответы и на них.
— Скажи, о чем ты забыл?
— Ладно, — сказал он. — Прежде всего волк поручил мне узнать от его имени вот что: «Удивительно: когда человек зарежет четыре-пять овец, он справляет себе все с ног до головы; а я: извел овечий род, и то пользы мне нет».
— Послушай, — сказали ему члены судилища, — ты вот как скажи волку: «Пока ты не съешь дурня, до тех пор пользы тебе от овец не будет».
— Давали мне еще поручения царь, пахарь и человек, который поставлен через реку вместо моста.
— Расскажи, — сказали ему, — о чем они просили, чего они требовали.
— Царь просил меня спросить: «Не понимаю вот чего: я сильнее и богаче всех царей; а между тем даже самый слабый царь, когда затевает со мной войну, громит меня. Почему это так?»
— Дальше.
— Тот, который стоит через реку вместо моста, просил меня узнать: случится ли его смерть там, а если нет, то до каких пор он будет в таком положении?
— Дальше.
— Дальше просил меня земледелец спросить вас от его имени так: «Удивительно, удивительно, удивительнее человек ничего не увидит: ежегодно на двенадцати парах быков я разбрасываю на своей пашне навоз, но все-таки урожая не получаю. Отчего это?»
Члены судилища поговорили между собой и сказали ему так:
— Послушай-ка, горец. Прежде всего царю передай так: «Ты — женщина, поэтому каждый мужчина берет верх над тобой; передай свои права мужчине, и он защитит тебя от врага». Человеку, который стоит через реку вместо моста, ты передай так: «Ты — сильнее всех; когда-нибудь возьми какого-нибудь человека и поставь его вместо себя, а сам уходи и живи себе». А пахарю передай так: «На земле твоей потому ничего не родится, что в ней есть золото, и, до тех пор пока ты его не выкопаешь, земля твоя ничего не будет родить».
— Ладно, — сказал он и направился обратно к себе домой. Он дошел до моста и, когда перешел через него, передал человеку ответ:
— Ты, мол, дурень, иначе бы ты смог поставить вместо себя другого человека, а сам удалиться.
— Жаль, что ты вырвался у меня, — проворчал тот и остался расстроенный.
Дошел человек до царя и передал ему такой ответ:
— До тех пор, пока ты не уступишь власть мужчине, все будут тебя побеждать.
— Прошу тебя, оставайся тут и будь царем, а я стану твоей женой, но так, чтобы этого никто не знал.
Человек перепугался и бежал по своей дороге. Идет он, идет и дошел до волка. Волк спрашивает его:
— Ну, будь милостив, какой ответ ты мне принес?
— Ты спрашиваешь об ответе, но меня просили узнать о своих делах, кроме тебя, еще царь и пахарь. Царь оказался женщиной; она просила меня стать ее мужем, но я отказался. У пахаря в его земле было золото, и он задерживал меня, но я и его не послушался, иду домой.
— А что же бог сказал тебе обо мне? — спрашивает его волк.
— А о тебе бог так сказал: «До тех пор пока он не съест дурня, никогда не будет в теле!».
Волк подумал и спрашивает его:
— Вот теперь ты мне скажи, где я еще найду дурнее тебя: ты не захотел быть царем, ты отказался и от золота. Дурнее тебя я не найду никого.
Подмял волк человека под себя и сожрал его.
До его возвращения проживите в добре и в здравии!