А. Мэхэн и X. Маккиндер — родоначальники «океанского» направления в геополитике

 

Альфред Мэхэн (1840-1914) — родоначальник американской школы геополитики, всегда стремившейся опираться па силовые факторы и особенно па развитие военных технологий. В 1890 году он издал свою главную книгу «Влияние морской силы на историю. 1660-1783», в которой подчеркивалась приоритетная роль флота по срав­нению с сухопутной армией в обеспечении государственных инте­ресов.

Опубликованные впоследствии работы «Влияние морской силы па Французскую революцию и Империю (1793-1812)», «Заинтере­сованность Америки в морской силе в настоящем и будущем», «Про­блема Азии и ее воздействие па международную политику» и другие были посвящены одной теме — определяющей роли морской мощи в судьбах народов и государств. Главными факторами, влияющими на морскую мощь наций, он считал: географическое положение и от­крытость морям, размеры территории и ее конфигурацию, климат; естественную производительность; численность населения и особенно той ее части, которая способна обслуживать флот; национальный ха­рактер и способность парода к занятию торговлей; способность пра­вительства управлять государством и завоевывать территории¹.

Мэхэн был приверженцем американского президента Джеймса Монро (1758-1832), объявившего сферой жизненных интересов Со­единенных Штатов все Западное полушарие и декларировавшего интервенционизм в Центральную и Латинскую Америку, в Тихооке­анский регион («доктрина Монро», 1823). Мэхэн считал, что Соеди­ненные Штаты — государство «морской судьбы», которая заключается в стратегической интеграции всего американского континента, а впо­следствии и в установлении мирового господства.

В работе «Заинтересованность Америки в морской силе в настоя­щем и будущем» Мэхэн проводил мысль о том, что для превращения Америки в мировую державу ей следует:

1) активно сотрудничать с британской морской державой;

2) препятствовать германским морским претензиям;

3) бдительно следить за экспансией Японии в Тихом океане и про­тиводействовать ей;

4) координировать с европейцами совместные действия против паро­дов Азии.

По мнению Мэхэна, главную опасность для «морских держав» представляют континентальные государства Евразии — прежде всего Россия и Китай, затем Германия. Борьба с Россией рассматривалась им как долговременная стратегическая задача Соединенных Штатов. Мэхэн перенес на планетарный уровень принцип «анаконды», примененный в ходе Гражданской войны 1861-1865 годов американ­ским генералом Макклелланом. Этот принцип заключался в блокиро­вании территорий противника с моря и по береговым линиям с целью стратегического истощения. По мнению Мэхэна, евразийские державы (Россия, Китай, Германия) следует удушать путем сокращения сферы их контроля над береговыми зонами и ограничения возможностей выхода к морским пространствам.

Зону между 30-й и 40-й параллелями па азиатском континенте Мэхэн рассматривал как некий «спорный пояс» между Россией и «морскими державами». Фактически этот «спорный пояс» охваты­вал пространство между 30-й и 50-й параллелями и включал в себя русский Дальний Восток. Доминирование «морских держав» в этом регионе, согласно Мэхэну, могло обеспечиваться путем создания цепи ключевых баз па суше вдоль периферии Евразии.

В целом Мэхэн рассматривал США как мировую державу буду­щего, а укрепление их военно-морской мощи — как средство выпол­нения имперского предназначения. Наличие у Соединенных Штатов могущественного морского флота избавляло их от необходимости содержать многочисленную и уступающую ему по эффективности сухопутную армию.

Для расширения американского влияния Мэхэн придавал боль­шое значение реализации технологических проектов за пределами США, таких как Панамский капал и железные дороги на территории Китая (стратегическая важность Панамского капала с точки зрения контроля за морскими путями и по сей день велика).

В отличие от британского геополитика X. Маккиндера, предска­завшего Великобритании потерю ее колониальных владений, Мэхэн называл объекты потенциальных приобретений Соединенными Шта­тами. Его идеи отвечали интересам правящих кругов США и оказыва­ли влияние на американского президента Теодора Рузвельта, с которым Мэхэн состоял в многолетней дружеской переписке, В целом геопо­литическая концепция Мэхэна определила основные геополитиче­ские ориентиры для США на протяжении XX столетия.

Идеи Мэхэна оказали влияние на многих политиков за пределами Соединенных Штатов. Кайзер Германии Вильгельм II утверждал, что намерен выучить его работы наизусть, и распорядился разослать их во все судовые библиотеки. Мэхэновская стратегия «анаконды» реализовывалась в поддержке Антантой Белого движения по периферии Евразии, а во Второй мировой войне — в военно-морских опера­циях стран—участниц антифашистской коалиции против государств оси «Берлин—Рим—Токио». Особенно рельефно эта стратегия прояви­лась в период холодной войны в «сдерживании» СССР с помощью военно-политических блоков, опоясавших его территорию. Книга А. Мэхэна «Влияние морской силы па историю. 1660-1783» была трижды опубликована па русском языке (в 1896, 1941 и 2002 годах).

Одним из основателей геополитики является английский географ Хэлфорд Маккиндер (1861-1947). Он был первым ученым, разрабо­тавшим глобальную геополитическую модель, которая оказала суще­ственное влияние не только на британскую, но и па американскую стратегическую мысль.

В докладе «Географическая ось истории», опубликованном в 1904 го­ду, Маккиндер сформулировал четыре основных принципа своих гео­политических воззрений.

1. Географические факторы оказывают непосредственное воздействие на ход исторического процесса.

2. Географическое положение во многом определяет потенциальную силу или, наоборот, слабость государств.

3. Технический прогресс изменяет географическую «среду обитания» государств и отражается — позитивно или негативно — па их по­тенциальном могуществе.

4. Евразия оказывает стратегическое влияние на глобальные поли­тические процессы.

По мнению Маккиндера, Россия, расположенная в центре осевого региона, заменила Монгольскую империю. Он сравнил давление России на соседние государства с исходившими из единого центра набегами степняков¹.

Во второй работе — «Демократические идеалы и реальность» -увидевшей свет в 1919 году, Маккиндер сформулировал концепцию «хартлэнда» (сердца Земли). Под хартлэндом понималась Евразия, которая оценивалась как гигантская естественная крепость, недо­ступная для морских империй и богатая природными ресурсами.

Согласно Маккиндеру, береговые пространства Евразии образуют «внутренний полумесяц», а острова и континенты за его пределами -«внешний полумесяц». Европу, Азию и Африку он включал в Миро­вой остров. Особое место в границах хартлэнда отводилось России. Она, по выражению Маккиндера, «земля сердцевины».

Ввиду особых качеств евразийского пространства Маккиндер считал его «осью истории». Отсюда известный тезис: тот, кто конт­ролирует хартлэнд, тот контролирует весь мир.

Таким образом, согласно Маккиндеру, планетарное пространство структурировано в виде системы концентрических кругов, в центре которой находится «географическая ось истории», или «осевой ареал».

Исходя из этой концепции Маккиндер опасался усиления позиций России на евразийском континенте, создания коалиции с Германией. Такое развитие событий было бы способно, во-первых, ослабить мощь стран «внешнего полумесяца» и, во-вторых, создать угрозу их мор­ским коммуникациям.

Оценивая геополитические перспективы Германии, Маккиндер считал, что она может стать доминирующей силой в мире лишь в том случае, если в ее распоряжении окажутся российские ресурсы. Это позволило бы ей соединить достоинства континентальной и морской державы.

Главную задачу британской геополитики Маккиндер видел в том, чтобы не допустить образования стратегического континентального союза вокруг «географической оси истории». По его мнению, государ­ства «внешнего полумесяца» должны стремиться оторвать от хартлэн­да максимум береговых пространств и поставить их под свой контроль.

После его назначения лордом Дж. Керзоном в 1919 году на пост представителя Британской империи в Южной России, Маккиндер в течение двух лет пытался осуществить план дробления России па множество отдельных государств. Таким путем, считал он, можно было бы остановить «долгую историю российского экспансиониз­ма». Маккиндер сравнивал стремительное распространение идей большевизма по евразийскому континенту с пожаром в прерии, который стремительно движется к границе Индии.

План Маккиндера, по его замыслу, должен был способствовать реализации идеи создания «санитарного кордона» вокруг Советской России, выдвинутой лордом Дж. Керзоном в период заключения Версальского мира. В осуществлении этой идеи значительная роль отводилась территориям, ранее входившим в Российскую империю.

Доказывая необходимость наращивания морского могущества Великобритании с целью расширения ее влияния в мире, Маккиндер не разделял мнения Мэхэна относительно априорного преимущества морских держав над континентальными. Подробный экскурс в исто­рию позволил ему показать, что речные, а затем и морские цивилиза­ции часто проигрывали континентальным.

В годы Второй мировой войны Маккиндер существенно скоррек­тировал свою первоначальную концепцию, отказавшись от жесткого противопоставления сухопутных и морских держав. Корректировка отражала тот факт, что в обеих мировых войнах континентальные и морские державы заключали между собой союзы.

В статье «Земной шар и достижение мира» (1943) Маккиндер прогнозировал глобальный конфликт как противостояние между «центральным материком», который ассоциировался с Советским Союзом, и державами «внешнего полумесяца» — США, Англией и Японией. По его мнению, эти державы в состоянии сбалансировать могущество страны, доминирующей на «материковой сердцевине». В своем геополитическом завещании Маккиндер призвал западных лидеров сплотиться вокруг концепции «атлантической цивилизации» и сообща противостоять коммунизму.

§ 4. Геополитическая концепция К. Хаусхофера

При рассмотрении концепций А. Мэхэна и X. Маккиндера констати­ровалась непосредственная связь их создателей с политиками, стояв­шими у власти, соответственно Т. Рузвельтом и лордом Дж. Керзоном. Крупнейший немецкий геополитик Карл Хаусхофер (1869-1946), профессор географии в Мюнхенском университете, с начала 20-х го­дов поддерживал тесные контакты с Р. Гессом и А. Гитлером, а после прихода нацистов к власти длительное время был одним из ближай­ших советников последнего. Основные работы К. Хаусхофера — «Пан идеи в геополитике» (1931), «Континентальный блок» (1940), «Геополитическая динамика меридианов и параллелей» (1943). В них обосновывается практическая геополитика (т. е. геостратегия) как реализация масштабных внешнеполитических концепций — пан идей. Если Ратцелем были сформулированы концептуальные идеи гер­манской геополитики, то Хаусхофер придал геополитике тот вид, при котором она смогла стать частью официальной доктрины Третьего рейха. Он не только синтезировал идеи Маккиндера, Мэхэна и Ратцеля, но и разработал понятийный аппарат германской геополитики, воздействовавший на сознание населения, выдвинул программу гео­политического воспитания немецкого парода в условиях Веймарской республики. Мечта Ратцеля и Хаусхофера о необходимости для немцев осознать недостаточность занимаемого пространства, научиться мыс­лить геополитически осуществилась в 30-е годы, когда Германия вновь вышла на авансцену мировой политики и начала создавать союзы.

Для базовых идей и фразеологии Хаусхофера характерны агрессив­ность и аморальность. Как Челлен и Маккиндер, он видел основную детерминанту исторической судьбы государств в их местоположении и территориальных характеристиках. Ключевыми выражениями его геополитических построений были «кровь и почва», «пространство и положение», «сила и пространство», «жизненное пространство».

Согласно Хаусхоферу, главный смысл существования государст­ва—в расширении жизненного пространства, которое обеспечивало бы экономическую независимость и защищенность от соседей. Он разделял приверженность основателей геополитики установкам со­циал-дарвинизма и считал важным способом территориального рас­ширения великой державы поглощение ею мелких государств.

Обосновывая концепцию территориальной экспансии, Хаусхофер превратил выражение Ницше «воля к власти» в понятие «воля к про­странству», а выражение Ратцеля «чувство пространства» — в «чувст­во границ». Само понятие «граница» распространяется им на военные, государственные, расовые, лингвистические и культурные границы, становясь подвижным и размытым. Хаусхофер также ввел понятие «вероятная карта» и на протяжении 20 лет печатал такие карты, убеж­дая немцев в необходимости и справедливости изменения границ.

Хаусхофер полагал, что периоду господства морских держав при­ходит конец и будущее принадлежит сухопутным державам. Вместе с тем он придавал важное значение и морской мощи как средству за­щиты и расширения границ. Идея комплексности государственной мощи нашла свое отражение в беспрецедентном для континенталь­ной Германии наращивании военно-морского флота.

Он рассматривал Центральную Европу в качестве главной опоры Германии, а Восток, особенно Россию, — как жизненное пространство, дарованное ей (Германии) судьбой. Согласно его концепции, упадок Великобритании и малых морских держав создал благоприятные условия для формирования «нового европейского порядка», в кото­ром доминировала бы Германия. Пафос работ Хаусхофера состоял в формировании доводов и аргументов в пользу притязаний Германии на мировое господство.

Участие Хаусхофера в формировании немецкой внешней поли тики способствовало созданию оси «Берлин—Рим—Токио», вовлечению в сферу влияния Германии многих государств Центральной и Север­ной Европы, укреплению ее позиций в Латинской Америке, Афри­ке и Азии. Геостратегическая деятельность Хаусхофера была направ­лена на создание единого блока против Великобритании, в которой он видел основного врага Германии. Россия, напротив, рассматривалась им как основной союзник Германии, что объяснялось не какой-то особой симпатией к пей, а отводившейся ей ролью связующего тер­риториального звена между Европой и Тихоокеанским побережьем.

По замыслу Хаусхофера, доступ Германии к российским трансна­циональным коммуникациям ослабил бы ее зависимость от комму­никаций морских, контролируемых Великобританией, и облегчил бы создание евразийского блока, способного разбить Британскую импе­рию. Такую геополитическую конфигурацию Хаусхофер называл «внутренней линией».

Рассматривая движение к морю как проявление у нации «воли к пространству», Хаусхофер разделял точку зрения Маккиндера о том, что такое движение должно быть не самоцелью, а способом освоения континента. В освоении главным образом береговой линии, а не континента Хаусхофер видел слабость морских дер­жав, усугубляемую по мере развития континентальных коммуни­каций. Поэтому для него выход Германии к океану представлялся возможным лишь совместно с Россией, путем создания евразий­ского блока.

Заключение пакта о ненападении между СССР и Германией Ха­усхофер воспринял как историческое явление, шаг к осуществлению его геостратегических планов создания условий для доминирования Германии. После заключения пакта он начал активно работать над формированием «внутренней линии», «евразийского блока», уделяя особое внимание расширению культурного влияния Германии.

Однако геополитическим расчетам Хаусхофера не суждено было сбыться. Узнав о намерении Гитлера напасть в 1941 году па СССР, он предпринял отчаянные попытки использовать свое влияние, чтобы предотвратить гибельный, по его мнению, ход событий или по крайней мере войну па два фронта. Крушение Третьего рейха подтвердило предвидение Хаусхофером катастрофических для Германии послед­ствиях войны с Россией и послужило причиной его самоубийства.

Естественным образом встает вопрос: на что же рассчитывал Гит­лер, воюя на два фронта? Есть основания полагать, что главная ставка делалась па военно-техническое превосходство Германии, и прежде всего на авиацию как фактор доминирования в третьей пространст­венной среде — воздушной. Революционизирующее воздействие авиации на пространственные перспективы государств, утерю былого значения морских баз с развитием нового способа ведения войны в 1941 году констатировал и Хаусхофер. Значительное внимание этому аспекту геополитики уделили его последователи.