Анализ рассказа «Трибунал»
Петербургскийписатель Лев Усыскин – наш современник. Его проза и
публицистика не ускользаетот внимания критиков и представляет
большой интерес для читателей. Я прочиталарассказ «Трибунал» и
некоторые критические статьи Валерия Шубинского и
ПолиныКопыловой.
«Трибунал»очень напомнил мне новеллы и роман «Конармия» Исаака
Бабеля, «Донские рассказы»Михаила Шолохова и роман Александра
Фадеева «Разгром».
Русская литератураприводит убедительные доказательства, когда
бывшие товарищи, друзья детстваоказываются по разные стороны
«баррикады», становятся противниками, как жестокообходились с
врагами революции, какие трагические ситуации возникали.
Вспоминаюрассказ Шолохова «Родинка», когда отец, не узнав сразу,
застрелил сына иопознал его по родимому пятну на ноге.
Революция игражданская война не щадила человеческих отношений и
чувств.
Достаточновспомнить роман Б.Пастернака «Доктор Живаго» и записки
М.А.Булгакова, которыйрассказывал, как во времена гражданской войны
в Киеве за короткий срок властьменялась 14 раз!
Мясорубкавойны безжалостно перемалывала человеческие судьбы.
Я согласна скритиком Шубинским, что «первая половина представляет
собой своего рода “ключ”к сюжету, придающий ему правдоподобие:
краском, убеждающий своих товарищейпроявить гуманность к пленному
белому офицеру, — старый товарищ пленника,которому тот некогда спас
жизнь в бою.» И могу поспорить с утверждением, что«вторая половина
рассказа — виртуозное подражание сусальному рассказику
о“революционном гуманизме” скорее из средне- или поздне-, чем из
раннесоветскихвремен».
И полностьюсогласна с Полиной Копыловой, которая утверждает:
«Читаются рассказы легко. Чтоже до понимания, то они предполагают
не столько рассудочное, сколькочувственное восприятие: ими надо
проникнуться, им нужно довериться…»
Да, рассказчитается легко, но сюжет-то напряженный! Какая может
быть сусальность?!
Заставляютвнимательно следить за развитием событий эпизоды
размышлений Карташова, егоразговор с Прудниковым накануне
трибунала, сама сцена трибунала.
Я думаю, вКарташове побеждает не жалость, а побеждает нелепость
ситуации, в которойоказались и красноармейцы, и Савоськин, нехотя и
неумело проводящий серьезноемероприятие, и «идейный враг»
Прудников, оказавшийся на колокольне и не ушедшийсо своими
войсками, да и сам Карташов, который пытается спасти жизнь
своемудругу детства:
«Что будет, если мы Прудникова расстреляем?.. дело недолгое…однако
этим мы его гордыню уважим… на радость нашим врагам, которых это
ещебольше сплотит против революции… да еще местным жителям мы
покажем, чтореволюция мстительна и карающа… да, революция
мстительна, но, как говорилтоварищ Троцкий, революция умеет
стиснуть зубы… стиснуть зубы и проститьзаблудшего… стиснуть зубы и
простить обиды… так вот...
Он опятьзамолчал. Мгновение спустя, притихшие люди понемногу начали
шевелиться,произносить в воздух ни к кому не обращенные фразы:
«Складно говориткомандир.» «Че ж, его солить, поручика этого, что
ль?»«Скорей бы решили чего, а то обедать пора по всему.» Карташов
словнобы не замечал их, он, казалось, о чем-то задумался, что-то
взвешивая в уме,затем вновь заговорил:
— Конечно,товарищи, особенно церемониться нам с ним тоже не
пристало… все-такипрудниковых таких на свете пруд пруди, а
революция у нас одна… я вот чтодумаю, стоит, пожалуй, его
препроводить куда-нибудь от фронта подальше — вТамбов, в Курск…
пусть остынет маленько да поглядит, как бьется простой народв осаде
белогвардейских полчищ, отдавая все лучшее для революционной
армии…поглядит, я думаю, поглядит — да к нам же добровольцем и
вернется… а нет — так рука революции его из-под земли достанет…
таково мое мнение, товарищи, асейчас нам надо вынести приговор и
для того избрать комиссию… кого мыуполномочим, а, товарищи?..»
Трибуналвызвал у Карташова жестокую головную боль: «Ужасно болела
голова. Карташовпопытался скрутить самокрутку, однако пальцы не
слушались, дрожали, тогда онпопросил кого-то, кто сидел рядом,
помочь. Мозг его заволакивал тяжелый,пыльный туман бессонной ночи —
волна нервного напряжения, пустившаяся в отлив,забрала с собой
остатки сил, воли, способности двигаться. Он лишь глупопереводил
взгляд с одного красноармейца на другого, подолгу задерживаясь
наэтих так давно знакомых и понятных ему лицах, среди которых лишь
раз всего,случайно, ему встретились широко распахнутые, как у
филина, усталые глазаСавелия Прудникова, исполненные беспощадной
злобы и недоумения».
Автор, мнекажется, намеренно не рассказывает, чем же все
закончилось, оставляя читателювозможность поразмышлять.
Хочетсяотметить легкий и живой язык повествования, особый стиль
писателя, манеруизложения.
Рассказвызывает надежду, что именно гуманизм русского человека, а
не жестокостьпобедит и на этот раз. И Прудникова отправят
«…куда-нибудь от фронта подальше — в Тамбов, в Курск...»