Эволюция любовной лирики XVIII века

Тема: «Эволюция любовной лирики XVIIIвека»

Курсовая работа
по истории русской литературы XVIIIвека.

Студентки 4 курса, 401 гр.,
Филологического факультета
Лазаревич Наталии Александровны.

Научный руководитель-
доцент Коркин А.Л.

Пятигорск-1999

Оглавление.
      I.   Любовнаялирика — как одна из интереснейших тем в литературе на протяжении веков.
     II.   Любовнаялирика поэтов-классицистов.
1)   В.К.Тредиаковский.
2)   М.В.Ломоносов.
3)   А.П.Сумороков.
4)   Г.Р.Державин.
    III.    Развитие темы любви в творчествепоэтов-сентименталистов.
1)   М.Н.Муравьев.
2)   Н.М.Карамзин.
3)   И.И.Дмитриев.
4)   Ю.А.Нелединский-Мелецкий.

Любовнаялирика как разновидность письменной литературы появилась в России в 18 веке.Конечно же, в русском фольклоре существовала любовная песня. Но древнерусскаялитература не включала земную, чувственную любовь в круг своих тем. И вдревнерусской литературе не обнаруживается мощной традиции, связанной с культомземной, чувственной любви.
Западноевропейскаялюбовная культура уходит своими корнями еще в античность. Одним из первыхфилософов, развивавших эту тему, был древнегреческий философ Платон. В своихдиалогах, таких, как «Федр», «Пир», Платон разрабатывает свою теорию любви.Любовь, по Платону, имеет два начала, которые находятся в человеке одновременно.Первое из них, влечение к удовольствиям, — это явление безнравственное, а второе.Стремление к возвышенному, — это та самая возвышенная любовь, которой Платонболее всего восхищается. Любовь в произведениях Платона — это явление идеальное,которое делает любящего человека гениальным, так как без конца он открывает влюбимом человеке то, что скрыто от других, нелюбящих.
Итак, следуя Платону,можно сделать вывод, что чувство любви — это чувство идеальное, которым человекнаделяется свыше, с помощью бога Эрота. Бог любви в диалогах Платона предстаетвечным стремлением к красоте, благу, а любовь — это всегда любовь к благу ибессмертию, проявление бессмертия в смертном существе. Античность оставила намбольшое количество произведений о любви.
Ярче всего любовь отражена в античной любовнойлирике. Одним из самых пленительных и неповторимых поэтов была древнегреческаяпоэтесса Сапфо, строчки ее стихотворений через тысячи лет поражают своей искренностью:
Конница —одним, а другим — пехота,
Стройныхкораблей вереницы — третьим...
А по мне —на черной земле всех краше
Тольколюбимый.
Нельзя не упомянуть и известнейшего поэта ДревнегоРима Катулла, о нем обычно говорят как о певце любви, а Катулл и Лесбиясделались такой же легендой мировой литературы, как Петрарка и Лаура, Данте иБеатриче.
Будем,Лесбия, жить, любя друг друга.
В эпоху Средневековьяфилософия любви приобретала теологическую окраску, философы и писателирассуждали о божественной любви, о любви к Богу. Но, начиная с 13 века,провансальская литература наравне с идеей любви к Богу выдвигает идеал светскойлюбви, ставший основной темой куртуазной поэзии трубадуров, которые создавалиобраз Прекрасной Дамы и культивировали чувство любви и поклонение ей.
Но провансальская поэзияво многом была поэзией устойчивых поэтических форм, а не чувства, она во многомбыла шаблонна. Произведения провансальской лирики, как отмечает В.Ф. Шишмарев,в большинстве случаев были схематичны, стихотворение звучало как «светскийкомплимент, ложь которого не оставалась тайной ни для получавшего, ни дляпроизносившего его, комплимент, автор которого мечтал только о красивом платьеи тому подобных доказательствах признания его угодным»[1].Но эти стихотворения становились этическим, даже религиозным кодексом, которыйв дальнейшем приходил в столкновение даже с христианской моралью. И, несмотряна шаблонность поэзии, поэт непременно должен быть искренне и самозабвенновлюбленным: лишь неподдельное чувство дает ему право и на внимание Дамы, и насамо творчество. Идеал любви трубадуров — это служение своей госпоже. Любовныеотношения трактовались только как вассальные, ибо они были типичны дляСредневековья: Дама являлась госпожой, синьором. Важнейшими качествами длявассала считались терпение и молчание. Любовь являлась тайной, которую следуетоберегать всеми средствами от завистников и подлых людей, строящих кознилюбовникам. Около молчания и терпения, центральных мотивов, группируютсядругие, дополняющие картину: влюбленный должен благоговеть перед своей дамой,должен быть верен ей, лоялен, куртуазен, должен подавлять в себе вспышки гордости.
Таким был слуга любви назаре культа дамы, любовь для него была лишь таинственной силой, которая играетчеловеком, как былинкой.
При дальнейшем развитиипровансальской куртуазной поэзии появляется мотив награды и признания состороны дамы, и в центре внимания оказывается сама любовь. Старая оценка любвикак силы не забыта, но эта сила является уже положительной, созидающей.
Любовь для трубадуровстановится самоцелью, она совпадает со службой даме-идеалу. Она характеризуетсякак объект поклонения высшего порядка. Любовь становит-
ся страданием по отношению к недоступному.
Любовь оказываетоблагораживающее влияние, является просветлением души. И хотя главнымикачествами являются внешние качества любящего, указания на внутреннеесовершенствование становится теперь все более и более определенными. Истинный любовникдолжен быть сознательно выше жизни, подняться над нею. Истинному любовникуматериальное богатство представляется отрицательной величиной. Вассал — поклонникПрекрасной Дамы — становится более человечным, любовь начинает отходить от куртуазногоидеала к общеэтическим категориям. Если ранее считалась важной внешняя сторонаслужбы, то теперь законодатели любви говорят о моральном благоустройстве любящейдуши.
Средневековая любовнаялирика могла быть неискренней, однообразной и элементарной, но она ужепробудила стремление к анализу сердечных движений, в этом ее историческийсмысл. Кроме того, рядом с кодексом морали, освященным церковью, появляется теперьновый, освященный куртуазной поэзией. Но небо и земля куртуазной поэзииоказались в положении непримирившихся. Любовь принималась в лирике только «святая»,освященная Богом: к жене; к девушке, которая станет в будущем женой; к идеальнойженщине, то есть к Прекрасной Даме. Эта так называемая «святая» любовь вела к тому,что человек любящий начинал поклоняться совершеннейшей даме, какую когда-либознало человечество, Деве Марии. Это происходило из-за того, что Прекрасная ДамаСредневековья была всего лишь светлым пятном идеализированных чувств, а ДеваМария обладала конкретными чертами личности, за которые ее можно былобоготворить. Любовь в этом случае превращалась в мистический экстаз,поднимавший любящего выше жизни. Прекрасная Дама перестает при этом бытьфеодальным синьором, превращаясь в существо высшего порядка.
Как замечал Й. Хейзинга,«ни в какую иную эпоху идеал светской культуры не был столь сплавлен сидеальной любовью к женщине, как в период с 12 по 15 век. Системой куртуазныхпонятий были заключены в строгие рамки все христианские добродетели,общественная нравственность, все совершенствование форм жизненного уклада. Эротическоежизневосприятие, будь то в традиционной, чисто куртуазной форме, будь то в воплощении«Романа о Розе», можно поставить в один ряд с современной ему схоластикой. И тои другое выражало величайшую попытку средневекового духа все в жизни охватитьпод общим углом зрения»[2].
«Роман о Розе» придалвсей средневековой эротической культуре форму столь красочную, стольизощренную, столь богатую, «что сделался поистине сокровищем, почитавшимся какмирская литургия, учение и легенда»[3].У «Романа о Розе» было два автора, и именно это придает ему такуюдвойственность. Гийом де Лоррис, первый из двух поэтов, придерживался ещестарого куртуазного идеала. Но его наивный, светлый идеализм затеняется всеотрицаниемЖана де Мёна, автора второй части «Романа о Розе».
Персонажи «Романа оРозе»: Привет, Сладостный Взор, Обманчивость, Злоязычие, Опасение, Стыдливость,Страх — стоят в одном ряду с чисто средневековыми изображениями добродетелей ипороков в человеческом облике: «Роман о Розе» аллегоричен по своей сути.
Теоретически любовь в«Романе о Розе» во многом оставалась преисполненной куртуазности иблагородства, но идеал любви не является уже этическим идеалом, он приобретаетаристократические черты: это такие добродетели, как беззаботность, умениенаслаждаться, веселый нрав, любовь, красота, богатство, щедрость, вольность,куртуазность. Добродетели здесь являются не важными качествами влюбленного, асредствами для покорения добродетели.
Тот же идеалсредневековой любви мы встречаем и в таком жанре куртуазной литературы, каккуртуазный рыцарский роман (например, роман о Тристане и Изольде).
Культ любви, еевоплощение в литературе не были простой игрой. Куртуазная поэзия серьезнопыталась утвердить нравственное значение светской психологии, она «ориентироваласьскорее на этику, чем на эстетику, воспевала не чувственность, а моральныеколлизии, не наслаждение, а неудовлетворенность»[4].
И именно «любовь сталаполем, на котором можно выращивать всевозможные эстетические и нравственныесовершенства»[5].
В Италии в эпохуВозрождения возникает совершенно новое, в отличие от куртуазного, пониманиелюбви. Дуализму средневекового мышления и иерархии ценностей христианской этикипротивостоял пантеизм, растворение любви как идеального и духовного начала, вовсей деятельности человека, в природе и даже в космосе. Особенно ярко этотидеал представлен в творчестве поэтов «сладостного нового стиля».
Представитель « dolche stil nuovo», Гвидо Гвиницелли, переносит центр тяжести с дамы насердце возлюбленного. Любовь в лирике Гвиницелли рождается только в благородномсердце, потому что она является высшим проявлением духовного богатства человека.В его творчестве происходит своеобразное примирение любви земной и любви небесной:возникает так называемая ангелизация дамы, когда любовь к прекрасной женщинеможет при всем своем земном характере быть возвышенно благородной и устремленнойк высшим духовным ценностям.
Другой поэт «сладостногонового стиля», Гвидо Кавальканти, настаивал на земном характере любви, дажепорожденной лицезрением ангелоподобного создания. Любовь в стихах Кавальканти —это игралище сильных страстей, но и высшее проявление человечности человека, символего радостно-мучительной внутренней жизни.
Но итальянская поэзиятого времени полностью не отказалась от куртуазных идеалов. Влияние их мынаходим в произведениях Данте, который создал идеал неразделенной любви,воплощенный в образе Беатриче, который является ярким примером ангелизацииПрекрасной Дамы.
Влюбленность как что-тонеизменное и постоянное характерна для Петрарки, который вдохновенно воспевалЛауру, образ которой символизировал собой всю прелесть мира. Но у Петрарки, вотличие от куртуазной поэзии позднего средневековья, поэтическая и жизненнаяпозиции сливаются, любовь превращается из условного поэтического приема впринцип самой жизни и чувства.
Любовь ренессансныеавторы понимали не только как универсальную космическую силу, но и как естественнуючеловеческую любовь и связанные с нею чувства. Ренессансное понимание любвиоказало огромное влияние на последующие художественные эпохи. Именно поэтомуоно является одной из важнейших традиций европейской культуры.
В отличие от средневековой европейской литературы,в которой был и куртуазный «Роман о Розе», песни трубадуров, в которойсуществовал культ Прекрасной Дамы, в древнерусской литературе отсутствовалакуртуазная лирика, куртуазный рыцарский роман, не существовало культапоклонения идеальной женщине.
Древнерусская литературасчитала возможным включать в свой художественный мир только темы, действительнодостойные ее пера. Индивидуальные чувства слишком мелки и преходящи, чтобыдревнерусские авторы посчитали возможным упоминать о них в произведенияххудожественной литературы. А когда писатели Древней Руси все-таки описываливнутренние переживания человека, то их взгляд был направлен отнюдь не накуртуазность, а на такие чувства, как супружеская любовь и верность. Достаточновспомнить рукописную «Повесть о Петре и Февронии», в которой супружеская любовьне исчезает и после смерти героев: «Но на другой день утром увидели, чтоотдельные их гробницы пусты, а святые тела князя и княгини покоятся в той общейгробнице, которую они велели сделать для себя перед смертью»[6].
Можно упомянуть и плачЯрославны в поэме «Слово о полку Игореве», ярчайший пример супружеской любви иверности: «На Дунае Ярославнин голос слышится, одинокою кукушкой рано по утрукличет: «Полечу, — говорит, — кукушкою по Дунаю, омочу шелковый рукав вКаяле-реке, оботру князю кровавые его раны на могучем его теле»[7].
О супружеской любви иверности, а также наставлениях о жизни в семье говорит и литературный памятникДревней Руси «Домострой», относящийся к 16 веку. Цитата из этого памятникакрасноречиво говорит о том идеале любви, который сложился в средневековомрусском обществе и, соответственно, в древнерусской литературе: «Доброю женоюблажен и муж, и число его жизни удвоится — добрая жена радует мужа своего и наполнитмиром лета его; хорошая жена — благая награда тем, кто боится Бога, ибо женаделает мужа своего добродетельней: во-первых, исполнив божию заповедь,благословлена Богом, а во-вторых, хвалят ее и люди».
Эту же традициюпродолжает и Карион Истомин[8]со своим произведением, написанным по случаю бракосочетания Петра Первого иЕвдокии Лопухиной, «Книга любви знак в честен брак», в которой самое важное —это любовь супружеская:
И наш нынецарь браку причастися,
здравствуй,государь, в любви просветися,
С царицеюти на лета премнога,
чада чадзрети желаю от бога[9].
Литература Древней Руси,в отличие от западноевропейской, никогда не воспевала радостей любви,наслаждений любви.
18 век открыл дорогулюбовной лирике. Реформы Петра Первого сближали русскую культуру с культуройЗапада. Они привели к постепенному отказу от традиций Домостроя. Теперь женщинане только имела право больше не быть домашней затворницей, но даже обязана былапосещать ассамблеи, балы, маскарады и так далее. Важным фактором внедренияевропейской культуры также было использование в высшем обществе иностранныхязыков (например, французского) для общения.
Появившиеся же к тому времени переводныепроизведения сильно повлияли на развитие русской литературы. К числу первыхпереводных произведений принадлежит роман Поля Тальмана, переведенный в 1730году русским поэтом и переводчиком Василием Кирилловичем Тредиаковским.Стихотворные вставки из этого романа — наверное, первые классицистическиепроизведения о любви на российской почве. Они и послужили началом к развитиюрусской любовной лирики. Цель данной работы — рассмотреть, как развиваласьрусская любовная лирика на протяжении 18 века. Мы обратимся к творчествупоэтов-классицистов, таких, как М.В. Ломоносов, А.П. Сумароков, Г.Р. Державин,их творчество будет рассмотрено в первой главе этой работы. Вторая же глава посвященапоэзии сентименталистов, среди них такие, как М.Н. Муравьев, И.И. Дмитриев,Н.М. Карамзин, Ю.А. Нелединский-Мелецкий. На протяжении всей работы мы будемрассматривать, как изменялось понятие о любви и на сколько это повлияло наразвитие русской любовной лирики.
Российская литератураусваивала не только произведения переводной литературы, перенимались такжетворческие приемы классицизма: осваивались новые жанровые формы (оды, элегии,эклоги, пасторали), четко разделявшиеся на «высокие» и «низкие», использовалисьмифологические мотивы, применялись греческие имена, аллегорические сравнения.Все эти приемы позволяли классицизму с его возвышенными нравственными идеаламии организованностью логических, ясных и гармоничных образов проявится нароссийской почве.
В 1780-90-е годы на сменуклассицизму приходит новое литературное направление — сентиментализм.Сентиментализм (в сравнении с классицизмом) более внимателен к конкретномучеловеку, его индивидуальным, «домашним», чувствам.
Развитие русской любовнойлирики происходило поэтапно, и от этапа к этапу внедрялись в литературу личныепереживания конкретного человека, автобиографические подробности и внутренниймир автора.
 Любовная лирика поэтов-классицистов.
В первой четверти 18 века постепенно складываетсяразнообразный репертуар лирической песни, который создавался под влиянием новыхформ быта, внесенных в старомосковский уклад жизни Петровскими реформами. Дляпесен того времени характерна пестрота стилей, смешение различных попроисхождению оборотов и понятий, как например:
Красныйцветочек, роза благовонна!
Для чеготы к моей любви несклонна?
Магнитдражайший! К себе привлекаешь —
Доткнутьсясладких уст не допущаешь?
Фортуназлая, як моя драгая,
Любишь невнимая, разум отнимая,
Но даждьмне свою белейшую руку,
Коснисяперсей — узришь мою муку.
 
В записях 1720-1730-хгодов встречаются любовные песни с античным мифологическим антуражем. В нихвстречаются такие мифологические персонажи, как Венера, Нептун, а особенночасто встречается имя Купидона. А в 1730-м году появляются песни В. К.Тредиаковского, напечатанные в составе переведенного им романа П. Тальмана«Езда в остров Любви» и в приложении к этому роману. Именно в стихотворениях Тредиаковскоговпервые печатно узаконена мифологическая образность для любовной песни, иименно он первым напечатал свои любовные песни, чем вызвал негодование приверженцевстарины. Любовные песни Тредиаковского — это важный этап в развитии русскойлирики 18 века. Т.Н. Ливанова так отзывается о песенном аспекте творчестваТредиаковского: «В 1725 году он сочинил песенку «Весна катит, зиму валит», котораясразу приобрела очень большую популярность и долго встречалась в сборникахкантов с несложной музыкой песенно-танцевального характера. Над этой наивнойпесенкой немало потешались потом читатели, начиная с Ломоносова. Однако, еслисравнить ее не столько с последующим ярким расцветом русской лирической поэзии,как с более ранней «виршевой» лирикой, — песенка Тредиаковского покажетсяизящным и легким образцом новой поэзии»[10].Далее исследовательница говорит о стихах Тредиаковского из романа «Езда востров Любви», что «почти все они стали русскими кантами и вошли в рукописныесборники, будучи записаны вместе с музыкой»[11].Исходя из вышесказанного, можно заключить, что русская литературная песня —любовная песня! — была создана Тредиаковским. Переведенная им книга ПоляТальмана содержала около сотни стихотворений и стихотворных отрывков, как втексте романа, так и в особом приложении, названном «Стихи на разные случаи».
В предисловии «Кчитателю» Тредиаковский предупреждал, что «сия книга есть сладкая любви»,«книга мирская». Он тем самым подчеркивал ее светский, нерелигиозный характер иновизну ее содержания. До «Езды в остров Любви» русская печатная литература незнала подобных произведений. «Ассамблеи, новые формы быта развивали в молодыхлюдях новое понимание любви не как греховного чувства, а как высокого, нежногопереживания душевной преданности любимой. Впервые на Руси появляются галантные,изящные кавалеры, тонко ухаживающие за дамой»[12].
И все то новое,привнесенное Петровской эпохой в нравы, в общественную жизнь и особенно впонимание любви, впервые с таким искусством было выражено в переведенномТредиаковским романе Поля Тальмана в прозе и стихах.
Тредиаковский выбралкнигу Тальмана для сообщения русскому читателю «не только форм и формуллюбовной речи и нежных разговоров, но и для внушения ему очень определеннойконцепции любви»[13].Поэт использовал аллегорический роман Поля Тальмана, но был свободен в своемпереводе. Существенные изменения касаются трактовки любви и любовных отношений.Тредиаковский полностью отказывается от аллегорической образности Тальмана: длянего любовь — это конкретное чувство, действительно существующее в жизни, а неотвлеченная аллегория, воплощенная в символах. Отвлеченные обороты Тальмана вописаниях женской красоты Тредиаковский заменяет конкретными чертами и деталями.
Но более всего изменяетТредиаковский стихи Тальмана, которые включают описание любовных отношений.Вместо отвлеченных оборотов своего подлинника поэт использует конкретные образыи эротические ситуации. Так, Тредиаковский совершенно изменил сцену, когдаТирсис застал Аминту в замке Прямыя Роскоши с одним из своих свояков:
Там сейлюбовник, могл ей который угодить,
Счастиюнебо чиня все зависно,
В жарелюбовном целовал ее присно,
А неверноему все попускала чинить.
И далее Тредиаковскийдает еще более конкретное описание происходящего:
Руки ейдавил, щупал ей все тело...
Тредиаковский, развиваясвое понимание любви, продолжает развивать его и в стихотворении, в которомописывается сон. В нем Тирсис видит себя с Аминтой, умирающей у него вобъятиях, но возвращенной к жизни Смертью, которую растрогала ее красота. Втретьей строфе Тирсис пробуждается и понимает, что все это приснилось.
В строфах этогостихотворения Тредиаковский утверждает победу любви и красоты даже над Смертьюи поразительную легкость этой победы:
Виделосьмне, как бы тая
В моихпрекрасная дева
Умреруках, вся нагая,
Не чтя нишала зева.
Но смерть,как гибель напрасну
Видя, ту вмир возвратила
В тысячураз паче красну;
А за плачменя журила.
В последующих стихахТредиаковский все более отходит от отвлеченного смысла оригинала и обращается кконкретному описанию любовной сцены:Я видел, чтоясны очи
Ее на меняглядели,
Хотя и втемноту ночи,
И нималоне смертвели.
Далее Тредиаковский вводит прямое обращение Тирсисак Аминте, которое еще более отходит от отвлеченного описания и приближается кеще более конкретному описанию сцены любви:
«Ах! —вскричал я велегласно,
Схватившиее рукою, —
Как бы тонаяву власно,
Вас бы,Мила, косою
Ссечьжестока смерть дерзнула!
Ох и мнебы не смиловать,
Коли бвечно вы уснула!»
Потом ястал ту обнимать.
Метафору любви-смерти, изящно выраженную уТальмана, Тредиаковский заменил настоящей, а не метафорической смертью, так же,как в первой строфе словом «нагая» он подчеркивает смысл происходящего во сне.
Во второй же части романаразвивается новая, по сравнению с первой, точка зрения на любовь вообще — какна смысл и основу жизни, как на ее главное содержание и наполнение. Тирсис,истомленный разлукой с Аминтой, находит утешение, воспевая любовь: «А сердцемое, привыкшее всегда к любви, не зная, куда девать несколько еще горячия моястрасти, которая мне осталась по разлучении с Аминтой, и оно не могло ни покакой мере привыкнуть к так леностной жизни, какова была оная, которую япрепровождал в беспристрастности. Тогда я, к увеселению моему изложив следующуюдвуистишную песенку, пел оную на всякий день один с собой:
Без любвии без страсти
Все днисуть неприятны.
Воздыхатьнадо, чтоб сласти
Любовныбыли знатны.
Чем деньвсякий провождать,
Ежели безлюбви жить?
Будепрестать угождать,
То что жнадлежит чинить?»
Понятием «страсть»Тредиаковский переводит такие понятия, как «нежность» и «желание» у ПоляТальмана.
Но еще шире, чем впереводе и переработке стихов Тальмана, концепция любви Тредиаковского показанав его оригинальных песнях, напечатанных в приложении к «Езде в остров Любви», в«Стихах на разные случаи». В «Прошении любве» говорится о всеобщей власти этогочувства:
Покинь,Купидо, стрелы:
Уже мы всене целы,
Но сладкоуязвлены
Любовноюстрелою
Твоеюзолотою;
Все любвипокорены.
В этих строкахТредиаковский передает всевластие любви и любовного чувства с помощью образастрелы Купидона. Через все стихотворение проходит тема сладостной муки имучительного счастья любви:
Любовьвсем нам не скучит,
Хоть настая и мучит.
Ах! Сейогнь сладко пышет.
Но как бы ни мучительнабыла любовь, все равно какая-то сила заставляет людей искать любви и ждать ее:
… Мылюбовь сами ищем.
Ту ища, неустали,
А сластьее познали,
Вскачь ипеши к той рыщем.
Тема всевластия любви и любовной страстиразрабатывается также и в «Стихах о силе любви»:
Можносказать всякому смело,
Что любовьесть велико дело.
Быть всемии везде сильну,
А казатьсявсем умильну —
Кому быслучилось?
В любвисовершилось.
Далее содержится утверждение, что и самыемогущественные и суровые боги покорились любви, и она правит миром:
Чтобольше? Та царит царями,
Старых чинитта ж молодцами,
Любовьправит всеми гражданы.
Ту чтятвезде и поселяны,
Тавсчиняет брани, налагает дани.
Мы встречаем у Тредиаковского утверждение, чтолюбовь может быть сильней религиозного чувства, хоть это может показатьсястранным и дерзким. Строка «Не убежит той в монастырях» утверждает то, что вхудожественном мире Тредиаковского и монастырские обеты не имеют силы передвластью любовного чувства:
Все ейугождают,
Все любвижелают.
Стихотворения и песенки о силе любви в приложении кпереводному роману Поля Тальмана являются итоговым обобщением всех тех тем, которыеразвиваются в прозе и стихах романа «Езда в остров Любви», то есть подробнойразработкой всех оттенков и перипетий любовных отношений.
Во второй части «Езды востров Любви» Тирсис великолепно себя чувствует, когда ведет двойную любовнуюинтригу с Ирисой и Сильвией. Преимущество такого времяпрепровождения любовниковвыражено и в стихах, которые во многом перекликаются со стихами из приложения.Глазолюбность (Коварство) говорит Тирсису:
Перестаньпротивляться сугубому жару:
Две девы втвом сердце вместятся без свару,
Ибо ежельбез любви нельзя быть счастливу,
То ктозалюбит больше,
Тотсчастлив есть надольше.
ЛюбиСильвию красну, Ирису учтиву,
И еще малодвух, быть надо коли живу.
И потом Глазолюбностьобнадеживает Тирсиса:
Часов водни довольно
От той сдругой быть вольно.
Удоволивдругую, доволь и вторую,
А хотя идесяток, немного сказую!
Тредиаковский твердо стоял на позициях земнойлюбви, хотя его обвиняли в нечестии, нерелигиозности, в деизме, атеизме,наконец, во всякого рода ереси.
Как бы в ответ своимкритикам, Тредиаковский говорит в песне:
Худо томужити,
Кто хулитлюбовь:
Век емутужити,
Утираябровь.
Проходятпечальны
Все дниего здесь,
Да и непохвально
Обходитсявесь.
Чувствияне зная,
Кажетсясвиреп,
А ирассуждая,
Рассужденьемслеп.
….… .
Утешаетсильно
Всякуюпечаль,
Самсмотрит умильно,
Отгонитвесь жаль.
Стати ипрекрасы
Все в егоруках,
Мусикийскигласы
И танцы вногах.
Разныепотехи —
Также забаврод,
Веселыесмехи —
Его все топлод.
Ты, юностьпрекрасна,
Симупотребляй.
Вездеповсечасно
В любвипребывай.
Варварствуприлично
Любовьпрезирать,
Младымбудь обычно
Его всеиграть.
В этой песне и в других,более ранних стихах Тредиаковского излагается осознанное отношение к любви какоснове жизни, источнику радости и счастья, любви, воспринимаемой как вечныйпраздник, как пир молодости и веселья.
Эта же мысльпрослеживается и в песне Тредиаковского «Без любви и без страсти...»:
Ох, кольжизнь есть несносна,
Ктострасти не имеет!
А душа, клюбви косна,
Без потехвся стареет.
Судя по стихамТредиаковского, можно прийти к такому выводу, что для него без любви нет нимолодости, ни радости, если это чувство отсутствует в жизни, то для чего женужна жизнь:
Чем деньвсякий провождать,
Ежели безлюбви жить?
Будепрестать угождать,
То что жнадлежит чинить?
В своей «Элегии» Тредиаковский рассуждает о любвикак о всепоглощающем чувстве:
Безнадеждие,мятеж, горесть и печали,
Инесносная тоска ввек на мя напали.
Это чувство забираетчеловека всего целиком, и от него невозможно освободиться:
Мысли, зрясмущенный ум, сами все мятутся,
Не велишьхотя слезам, самовольно льются,
Вдругбезмолвствую, и вдруг со стоном воздыхаю,
Сам невом, чего желать и чего желаю.
И даже запорогом смерти любовь не оставляет:
И молчу я,и горю, и стражду невольно,
А не можетникогда сердце быть довольно:
Илидараввек хладна ныне пребывает!
Нагла жарамоего та не ощущает.
Освободить от любви может только тот, кто послалэту любовь человеку — бог любви Купидон:
О, извольот страсти к ней мя избавить!
Ту изсердца вынять всю, в мыслях же оставить.
К середине 18 века появилась потребность в созданиипоэтического языка в пределах среднего стиля, более близкого к разговорнойречи, но обладающего эстетической значимостью, «нежностью». И именно Тредиаковскийначал реформу стихосложения.
Тредиаковский такжеиспользует традиции анакреонтики, создавая образ возлюбленной — похитительницысердца:
Мысли, гдесердце, не знают
Не ты ль,Аминта, то скрала?
Но в творчествеТредиаковского присутствует и играет важную роль другая любовь — любовь кРодине, о чем он и говорит в своем стихотворении «Строфы похвальные России,сочиненные в Париже 1728 года»:
Россия-мать!Любезный свет!
….… .
Мне малосто гласов иметь,
Ни тысячеюне воспеть.
В этом отношении особенно интересны егопатриотические «Стихи похвальные России», тогда же положенные на музыку ишироко распространившиеся в рукописи. Эти стихи были очень популярны, потомучто в них звучит неподдельное чувство любви к родине:
Начну нафлейте стихи печальны,
Зря наРоссию чрез страны дальны,
Россия-мати!Свет мой любезный!
Облагородстве твоем высоком
Кто бы неведал в свете широком!
Образы любви, возникающие в поэзии Тредиаковского(«горячей страсти любовь», «первой любви долгое коварство», «богини любве сладость»,«сладку огня… наглость») оказали влияние на всю последующую за ним русскуюлюбовную лирику.
Но в лирикеТредиаковского большую роль играет форма, а не содержание. Это еще не личноепереживание, а, скорее, то, что привнесено автором извне, из сферы мыслимого.Тредиаковский воспринял все то внешнее, что присуще классицизму, весь его антураж:жанры, образы и так далее.
Тредиаковский воспринялтакой жанр классицизма, как песня. «Канты Тредиаковского занимают центральноеместо в рукописных песенниках 1730-50-х годов, а его опыт оказал сильнейшеевлияние на других безымянных авторов, усвоивших в песенном творчестве реформурусского поэта. Именно в области песнетворчества Тредиаковский, этот неудачник,не понятый многими современниками, ставший предметом насмешек последующихпоэтов и критиков, приобрел завидную популярность»[14].Тредиаковский ввел в русскую поэзию такие образы, как образ любви-страсти,страсти сладостно мучительной, иногда смертельной, эта страсть всегдапривносится извне, чаще всего с помощью стрел Купидона:
Стрел клюбви уж не надо:
Воля всехлюбить рада.
Ах, любовьдорогая!
Любовьязвит едину,
Другойранен грезину.
Будиненависть злая
После В. К. Тредиаковского появляется целая плеядаталантливейших поэтов, которые продолжали разработку поэтического языка и новыхформ лирики.
Одним из поэтов — младшихсовременников В. К. Тредиаковского — был гениальный русский ученый и поэт М. В.Ломоносов.
В «Письме о правилахрусского стихотворства» М. В. Ломоносов изложил принципы, завершавшие реформурусского стихосложения, начатую Тредиаковским. Он также разрабатывал вопросыпоэтического языка и стиля, указал на практическую необходимость выделения трехглавных штилей: «высокого», наиболее насыщенного элементами стариннойкнижности, «среднего», составлявшегося из «речений больше в российском языкеупотребительных», и «низкого», куда принимаются слова и выражения, которыхвовсе нет в церковнославянском языке, а также допускаются «простонародныенизкие слова».
Главнейшие особенностипоэтического стиля М. В. Ломоносова, такие, как торжественный тон, яркиеметафоры и сравнения, четкий ритм, символы и аллегории, — все это убедительнодоказывает то, что Ломоносова всегда интересовали монументальные,величественные картины жизни. Он запечатлевал в своем творчестве только то, что, по его мнению, остается на века: государственные события (например, победырусского оружия), величественные явления природы и так далее. «Сила и мощьломоносовского поэтического «я» в его уверенности, что он вправе говорить отимени нации и выражать ее чувства»[15].И поэтому Ломоносов считал свою поэзию выражением общих, а не индивидуальныхчувств:
Творец ицарь небес безмерных,
Источниклет, веков отец,
Услышьглас россиян верных
И чистуискренность сердец.
Ломоносов не считалвозможным перейти от общего к частному и индивидуальному, от голоса народа,нации — к выражению индивидуального чувства, так как это значило бы, по мнениюЛомоносова, «из мира вечных ценностей перейти в сферу эгоистических интересовсословий и людей, это значило превратить поэзию из силы, равновеликойгосударству, религии, истории, в забаву, игрушку, прихоть»[16].Именно поэтому он так непримирим к лирике любви:
Мне струныпоневоле
Звучатгеройский шум.
Невозмущайте боле
Любовнымысли ум,
Хотьнежности сердечной
В любви яне лишен,
Героевславой вечной
Я большевосхищен.
В «Разговоре сАнакреонтом» Ломоносов, отвечая на оду Анакреонта, в которой тот умоляетнарисовать портрет своей возлюбленной, просит нарисовать портрет своей Матери-России:
ИзобразиРоссию мне,
Изобразией возраст зрелой
И вид вдовольствии веселый,
Отрадыясность по челу
Ивознесенную главу.
В своем стихотворении «Ночною темнотою» (1747)автор обращается к теме любви. Любовь здесь чувство, которое внезапнопривносится извне, которое мучит и от которого невозможно освободиться:
Мой лукеще годится,
И цел и стетивой,
Ты будешьвек крушиться
Отнынь,хозяин мой.
Теория страстей такжезанимает значительное место в «Риторике», где в числе прочих рассматривается иприрода любви. Чувства, вызываемые прекрасным (в отличие от возвышенного),Ломоносов сближает с любовью. Он называет эту страсть матерью всех других.Таким образом, прекрасное — основа, источник, критерий эмоций, в том числе илюбви.
Но все-таки главную рольв творчестве Ломоносова играет тема любви к Родине как чувства всеобщего, а непросто индивидуального чувства, лишенного высот духа. Но это чувство достаточноличное, в поэтической же форме оно предстает перед нами как сверхличное, какобобщение всех чувств, испытываемых по отношению к Родине — России!
Итак, собственно любовнойлирике М. В. Ломоносов уделял немного внимания, но его работы в области теориилитературы помогли дальнейшему развитию лирики. а его торжественныестихотворения, посвященные любви к Родине, долгие годы оставались примером дляподражания.
Принципы классицизма и, вособенности, классицистической лирики вслед за В.К. Тредиаковским и М.В.Ломоносовым продолжал развивать А.П. Сумароков. Свои мысли о творчестве А.П.Сумароков изложил в своей «Эпистоле о стихотворстве», являющейся вольнымпереводом «Поэтического искусства» Буало. Хотя Сумароков неоднократно заявлял,что у него не было никаких руководителей в поэзии, однако несомненно то, что вначале своей поэтической деятельности, во вторую половину 1730-х годов, он былубежденным последователем Тредиаковского. Появление новаторской поэзии ЛомоносоваСумароков, по словам последнего, встретил недружелюбными эпиграммами. Однаковскоре Сумароков, как, впрочем, и Тредиаковский, усвоил новые принципы версификациии литературного языка, введенные Ломоносовым.
М.М. Херасков придумалтакую надпись к портрету А.П. Сумарокова, помещенному в полном собрании всехсочинений А.П. Сумарокова (1781):
Изображаетсяпотомству Сумароков,
Парящий,пламенный и нежный сей творец,
Которыйсам собой достиг Пермесских токов,
Ему Расинподнес и Лафонтен венец.
Но, кроме трагедий, басен и од, Сумароков писал илюбовные стихотворения. А.П. Сумароков творил в русле классицизма и,следовательно, строго придерживался определенной жанровой организации. Именнопоэтому его стихотворения о любви часто написаны в чисто классицистическихжанрах — идиллии, эклоги, элегии. А.С. Пушкин называл поэзию Сумарокова«цинической свирелью». «Свирель» в 18 веке служила для обозначения такназываемых пастушеских жанров — идиллии и эклоги. «Цинической» она названапотому, что любовные стихотворения действительно отличаются некоторой фривольностью,что полностью отвечало запросам придворной жизни того времени. Его любовныепесенки писались от лица как мужчины, так и женщины, в них выражались оттенкилюбовных чувств, в особенности ревность, томление, любовная досада, тоска.
Белинский, характеризуяэклоги и указав на их достаточную откровенность, все же отметил: «и несмотря наэто, Сумароков и не думал быть соблазнительным или непримиримым, а, напротив онхлопотал о нравственности»[17].
В доказательство своейточки зрения Белинский полностью привел посвящение из «Эклог» Сумарокова;основная идея этого посвящения сформулирована Сумароковым в следующих словах:«В эклогах моих возвещается нежность и верность, а не элопристойное сластолюбиеи нет таковых речей, кои бы слуху были противны». Сумароков, конечно же,понимая относительность подобных слов: в одной своей, почти неприличной баснеон иронически заметил: «Я скромности всегда был крайний почитатель».
Сумароковым написаномножество эклог, но все они более или менее однообразны. П.А. Берков вовступительной статье к книге А.П. Сумарокова отмечает, что почти каждая эклоганачинается «большим «пейзажным» введением, изображающим условную пастушескую,счастливую страну»[18].Пейзаж в сумароковских эклогах обычно тихий, безоблачный, чаще всего залитыйсолнцем, иногда посеребренный луной:
Краскрытию очей и к услажденью взора
Выходитиз-за гор прекрасная Аврора,
Сияет налугах прекрасная весна...
После описания пейзажа либо герой, либо героинясообщают своим друзьям или поверяют источнику свою тайну — любовь к пастушкеили пастуху. Дальнейшая часть эклоги содержит борьбу между страстью и стыдом,всегда завершающая «цитерскими утехами», о которых хотя и коротко, но всегда снесомненным удовольствием говорит Сумароков в последних стихах:
И лишькоснулися они дубравы той,
В минутуовладел он всею красотой,
Лип быливетвия наместо им покрова,
А что тамделалось, то знает та дуброва.
(«Цения»)
Как, например, в эклоге«Флориза»:
О, вы,страдания, дошедшие к концу!
Касайтеся,горя, любовному венцу,
Насытьтесятеперь цитерскою забавой
Инаслаждайтеся победою и славой.
Сумароков в своих эклогахвоспевает любовную страсть. Герой эклоги «Целимена», пастух Оронт, произноситей целый панегирик:
… неттакия силы
Минутыописать, которы столько милы,
В которычеловек не помнит сам себя...
А в эклоге «Ликориса»Сумароков так отзывается о любви:
Вкусивдражайший плод, любовник говорит:
Ах, малочеловек судьбу благодарит,
Имеятаковы во младости забавы,
Важнейшиестократ величия и славы!
 В эклоге «Целимена» любовь оказывается самойважной составляющей человеческой жизни:
Природатаковых плодов не извела,
Которы быпревзошли любовные дела,
И что быбыть могло во самом лучшем цвете
Любовнойнежности прелестнее на свете.
В эклоге «Дориза» любовь приходит и во сне:
То видит иво сне: ей, кажется, милует,
Кто въявев оный час, горя, ее целует.
Любовь оказывается темчувством, которое хотят пережить все люди, как, например, в эклоге «Клариса»:
Подружкиналюбовь Милизу заражает,
Милизадней чрез пять Кларисе подражает.
Любимая женщина становится самой красивой женщиной,как это происходит с героиней эклоги «Калиста»:
Зефиры вовласы твои пристрастно дуют,
Гдепляшешь ты когда, там грации ликуют.
Сравненнаможет быть лишь тень твоя с тобой.
Когда тыгде сидишь в день ясный над водой.
Для Сумарокова изображаемый им мир пастухов ипастушек — это сладостный вымысел, это золотой век, это та пасторальная утопия,в которую автор уводит читателей от мрачных реалий окружающего мира. В идиллияхСумароков изображает мирную, добродетельную жизнь, в которой пастухи и пастушкивлюбляются на фоне великолепных пейзажей и признаются в этой любви:
Но, ах!драгая жизнь, доколе буду жить
Впрекрасной сей пустыне,
Все будуунывать, как унываю ныне.
Они страдают в разлуке,переживают ее с трудом:
Без Филиныочи сиры,
Сиры всесии места;
Отлетайтевы, зефиры,
Без неястрана пуста;
Наступайтевы, морозы,
Увядайте,нежны розы!
Но, если условный мир утех, предусмотренныйпоэтикой классицизма, воспроизводился им в традиционных жанрах идиллии иэклоги, то мир искренних душевных переживаний раскрылся в его песенном творчестве.В лучших песнях Сумарокова представлена целая гамма человеческих переживаний,которая становится шире, чем в творчестве его предшественников (например,Тредиаковского).
Появляются такие мотивы,как неразделенная, «незаконная» и торжествующая любовь, тоска, разлука. Мотивревности, присутствующий в творчестве Сумарокова, существовал и в литературнойпесне Тредиаковского, но Сумароков придает ему новые оттенки. Так, безответнаялюбовь женщины заставляет ее с горечью произнести: «Ты ко мне, как камень, я ктебе, как пламень».
Любовь в стихотворенияхСумарокова находится в постоянном конфликте с разумом, это область постояннойвнутренней борьбы. Любовь у Сумарокова оказывается сильнее рассудка («Вся кровьбунтуется, ум страсти отступает. Рассудок мой погиб»). Она захватывает всегочеловека, и он уже не властен над ней даже тогда, когда кроме страсти она ничегоне приносит, когда дорогая изменила («Ты хотя меня забыла, Мне нельзя тебязабыть, Я изменой за измену не могу тебе платить»). Любовь, а точнее — страсть,в человеке так же борется и со стыдом, что приводит в полное замешательстворазум:
Стыд изсердца выгнать страсть мою стремится,
А любовьстремится выгнать стыд.
В сейжестокой брани мой рассудок томится,
Сердцервется, страждет и горит[19].
Лишившись любви любимогочеловека, любящее сердце не может забыть о нем:
 
Мне забытьего не можно
Так, какон меня забыл:
Хотьлюбить его не должно,
Он,однако, все мне мил.
Уж покоютомну сердцу
Не имеюникогда;
Мнепрошедшее веселье вображается всегда.
И, оставшись один, герой страдает от разлуки, но досих пор любит неверную:
Несчастенстал тем, что я с тобой спознался,
Началомбыло то, что муки я терплю,
Несчастнеееще, что я тобой прельщался,
Несчастнеевсего, что я тебя люблю.
Или в другой песне:
Терплю болезнимоты,
Любовь моюхраня;
Сладчайшиеминуты
Сокрылисьот меня.
Не будубольше числить я радости себе,
Хотя ибуду мыслить
Я вечно отебе.
Любовь не останавливаетсяв песнях Сумарокова ни перед какими препятствиями, например, старым мужем:
Сокрушилзлодей всю молодость мою;
Но поверь,что в мыслях крепко я стою;
Хотя бы они пуще стал губить,
Я тебя,мой свет, вовек буду любить.
В песнях Сумароковапсихологическое состояние героя передается в целом статично, его рисунокнесложен: любовь — игрушка в руках рока («ударил нас злой рок», «жизнь моюприятну применил рок в злую», «рок лютый, умягчись...»), любовные чувства —пожар, пламень («День и ночь тобой горю», «Я день и ночь горю, я мучуся любя»).Лирический герой, тоскуя по любимой, «мечется» в рамках антитезы: «И снетерпением желаю темной нощи,… И, осязая мрак, желаю, чтоб был день»…Любовь может быть страданием и радостью, легким увлечением («Я нрав такой имею,чтоб долго не вздыхать, хороших в свете много, другую льзя сыскать»).
Но иногда Сумароковговорит о любви в достаточно шутливой форме, как, например, в эпиграмме осупружеской неверности и семейных неурядицах:
«Не раз тымне, жена, неверность учиняла.
Скажи мне,сколько раз ты мужу изменяла?» —
Рогатыйговорил. В ответ на то жена:
«Яарифметике, ей-ей, не учена».
А в другой своейэпиграмме поэт, вообще, сомневается в женской верности:
Ты оченьей любим, она в твоей вся воле,
Да толькотридцать есть, которых любят боле.
Таким образом, в историиразвития русской любовной лирики А.П. Сумароков останется как поэт,продолживший развитие русской любовной песни, а также начал использовать влирике новые для русской литературы жанры, такие, как идиллия и эклога. Онтакже развил в лирике такие образы, как образ любви-страсти, который ввел в русскуюлирику еще В.К. Тредиаковский.
А.П. Сумароков, создаваяновый поэтический стиль, конечно же, имел своих последователей. Одним из поэтовсумароковской плеяды был А.А. Ржевский.
Но А.А. Ржевский пошелдальше шаблонной лирики А.П. Сумарокова, который все-таки оставался в рамкахклассицистических жанров. И его лирические произведения не выходили из сферымыслимого, автобиографического элемента в них очень мало. Лирика же Ржевскогоавтобиографична. Это своеобразный лирический дневник в стихах. Но речь идет нестолько о биографии в полном смысле слова, сколько о биографии души. Отдельные,казалось бы, разрозненные элегии, сонеты, стансы слагаются в единуюкнигу-исповедь, главный герой которой — ее автор. В русскую поэзию, быть может,впервые пришел конкретный живой человек со своим сложным духовным миром. Изпотока любовных виршей 60-х годов, полного упреков в неверности и патетическихугроз, выпадают полные теплоты, нежности, заботы о любимой женщине стихи Ржевского(элегия «Прошли драгие дни...»):
Я твойпокой всему, что есть, предпочитаю,
Утехи всесвои в твоих я полагаю:
Мне легчесмерть вкусить, чем зреть тебя в слезах.
Без вдоховвображай меня в своих глазах.
Пусть днитвои текут из радости сплетенны,
Пустьмучат одного меня случаи гневны.
Лучшие стихи Ржевского предвосхищают пушкинскиестроки «Как дай Вам Бог любимой быть другим...», стихи поэта 18 века — залог ихпоявления, ибо это проявление искреннего чувства. Мучительный порыв и прорывчеловека к себе, к сущности своей души — это лирика Алексея Ржевского.
Ржевский писал своиэлегии на протяжении всего лишь четырех лет, но за это время он создал большоеколичество лирических произведений. Переживания отвергнутого любовника поэтпередает такими словами:
Я презренот нее, любим соперник мой!
О гневнаясудьба! О рок! О час презлой!
В которыйс ним она к мученью мне спозналась
И ласкоюего, забыв меня, пленялась!
Для любящего человека нетничего страшнее минуты разлуки:
С чем вассравнять могу, жестокие минуты,
В которыхдолжен я сказать: «Прости, мой свет».
На светеничего мучительней вас нет.
Без любимого человека нет жизни для страдающегочеловека:
Противновсе, когда возлюбленной не вижу,
Без нейничто меня не может веселить,
Ничто моейтоски не может утолить.
Как только разлука прекращается, влюбленный человеквозвращается к жизни:
Но тольковзор лишь мой опять тебя узрел,
Огнь,крывшийся во мне, опять жар произвел:
Сугубейпрежнего опять в тебя влюбился, —
Я для тебяна свет, любезная, родился.
И, даже если нет ответа на любовь, все равнолюбящий не может отречься от своих чувств:
Хоть нетнадежды мне любить,
Хоть явотще тобой прельщаюсь,
Но страстьне можно истребить,
Хотьистребляти я стараюсь.
Ах, нет нато довольно сил!
Твой взормне больше жизни мил.
И в своей оде Ржевский подводит итог, говорит овсеохватной любви:
Любовной всвете страсти
Нельзяприятней быть,
И в светенет напасти
Жесточей,как любить.
Любовь — это и радость, и горе, и сладость, и боль,это самое интимное переживание человека. Именно такой предстает любовь в художественноммире А.А. Ржевского, который сумел в своих лирических произведениях показатьглубины человеческой души, тонкие чувства любви и дружбы.
Но литература не стоялана месте, она продолжала развиваться. Она получила свое развитие в произведениидругих поэтов. Одним из таких поэтов, также творивших в русле классицизма, былГ.Р. Державин.
С начала 1780-х годов втворчестве Г.Р. Державина появляются анакреонтические мотивы. Это мотивынаслаждения чувственными радостями бытия. Одним из главных удовольствий в жизничеловека анакреонтика считала любовь. Гаврила Романович Державин, вслед за Н.А.Львовым с его переводами анакреонтики, также обращается к этому жанру легкойпоэзии. Державин выпустил в 1804 году свои «Анакреонтические песни». Канакреонтике Державина привлекли такие ее достоинства, как необычайная простотаи естественность стиха, глубина поэтического самораскрытия.
Именно поэтому в«Анакреонтических песнях» Державин обращается к самому глубокому изчеловеческих чувств — любви. «Огонь, и меч, и щит красавица сражает», — говоритДержавин в своем стихотворении «К женщинам», тем самым утверждая торжествокрасоты в мире. Красота всегда соседствует с любовью, и в большинстве анакреонтическихстихотворений Г.Р. Державина любовь — не жизнь сердца, а любование красотой.Например, в стихотворении «К Анжелике Кауфман» Милена любима, потому что мила:
Напиши моюМилену,
Белокуруюлицом,
Стройнустаном, возвышенну,
С гордымнесколько челом,
Чтобпохожа на Минерву
С голубыхбыла очей...
 
Любить — значит пленяться красотой. Поэт в своих«Анакреонтических песнях» воспевает «всех жен прекрасных». Красота у Державина— чувственная, осязаемая, теплая.
Любовь в«Анакреонтических песнях» — это также предмет поклонения, воспевания, как,например, в стихотворении «Лира»:
Так ненадо звучных строев,
Переладимструны вновь;
Петьоткажемся героев
И начнеммы петь любовь.
Во многих песнях этого сборника любовь предстаетперед нами как самоцель. Она для лирического героя является главной жизненнойзадачей, без нее он просто перестает быть цельной личностью. Это пониманиелюбви мы находим, например, в стихотворении «На разлуку», где автор такимисловами описывает, как он скучает по жене: «Когда ж назад ты возвратишься,Весельем мой наполнишь дом». А в стихотворении «Соловей во сне», герой,размышляя о грядущей смерти, решает для себя:
Стану жжизнью наслаждаться,
Чаще смилой целоваться,
Слушатьтрели соловья.
А в стихотворении«Желание» перед нами конкретная жизненная программа:
К богамземным сближаться
Ничуть яне ищу,
И большевозвышаться
Ничуть яне хощу.
Души моейпокою
Желаютолько я:
Лишь будьвсегда со мною
Ты,Дашенька моя.
То есть для Державина любовь — это домашний уют,тепло, любящие тебя люди, в первую очередь жена. И те же требования к жизни и клюбви предъявляет поэт в стихотворении «К самому себе». Размышляя о самом себеи о своей жизни, о людях ему встречающихся, он приходит к выводу, что «лучше,лучше мне ленится, чем злодеев наживать», и собирается построить свою жизнь поопределенному плану, где любовь является, после Музы, самым главным компонентом:
Утром разатри в неделю
С милоймузой порезвлюсь;
Там опятьпойду в постелю
И с женоюобоймусь.
Но любовь у Державина — это не только тихое,домашнее чувство. Любовь может быть и битвой, сражением между двумя любящимисердцами. О победе любви и красоты в жаркой любовной битве поэт с помощьюаллегорических образов говорит в стихотворении «Победа красоты»:
Вздыхал ипал к ногам лев сильный,
Прелестнуруку лобызал,
И чувствакроткие, умильны
Всверкающих очах являл.
Сопоставляя красавицу и чудовищное животное, авторпоказывает победу красоты и любви над силой. Любовь — сама по себе громаднаясила, об этом говорится в том же стихотворении «Победа красоты»:
Не разпотом уже случалось,
Что умсмирял и ярость львов,
Красоюмужество сражалось,
Ипобеждала все любовь.
Тема любви-сражения развивается также и встихотворении «Бой», но здесь она приобретает несколько другой аспект:
Ах, тщетназащита друга,
Ежели уж всердце враг.
То есть сражение происходит не столько с любовьюкак с внешней силой, а как с чем-то, что поражает изнутри.
В стихотворении «Стрелок»в ярких образах стрелка и лебеди мы опять наблюдаем взаимное противостояние ипритяжение влюбленных:
Но вечорвдруг повстречалась
Лебедьбелая со мной.
Хвать вколчан, ан стрел уж нету,
Лукопущен; стал я в пень.
Ах! Беречьбыло монету
Белую начерный день.
И в этой борьбе опять побеждает взаимная любовь, издвух любящих ни один не остается в проигрыше, эта борьба — без проигравших.
Та же мысльпрослеживается в финальном четверостишии стихотворения «Геркулес»:
Не моглане улыбнуться
Красота,как шлем сняла:
Не успелон оглянуться —
В шлеместрасть гнездо свила.
Также в «Анакреонтическихпеснях» мы встречаем понятие любви как сладостного плена. В стихотворении«Цепи» впервые в русской лирике появляется образ любовных цепей, обвивающихчеловека:
А если итебе под бремя чьих оков
Подвергнутьсявелит когда-либо природа,
Смотри,чтоб их плела любовь,
Приятнейэтот плен, чем самая свобода.
В стихотворении «Песнь баярда» лирический геройвоспевает любовь: «Как твое нам вдохновенье Восхитительно, Любовь!» Для герояэтого стихотворения любовь — это сладкий плен, из которого никто и не думаетосвобождаться:
Нетблаженнее той части,
Как быть вплене милой власти,
Каквзаимну цепь носить,
Бытьлюбиму и любить.
Герои Державина всегда носят «взаимну цепь», всечувства их никогда не остаются без ответа. На празднике жизни, каким являетсяанакреонтическая поэзия, нет места неразделенной любви.
Так же взаимна исладострастная любовь, описание которой встречается в таких стихотворениях, как«Пеночка», «Пчела» и другие. В стихотворении «Пеночка» через образ пеночкипоказывается сладость любви:
… Каксладка, сладка любовь!
Какприятно восхищенье
Бытьлюбиму и любить.
 
Это совершенно новый тип образности, введенныйДержавиным в русскую любовную лирику. Сладострастная любовь в стихотворении«Пчела» появляется в образе пчелы. Любовь в этом стихотворении сладка, как мед:«К меду прилипнув, С ним и умру», от нее невозможно оторваться. Красавицасравнивается с цветком, на который летит пчела:
Соты льдушисты
В желтыхвласах,
Розы льогнисты
В алыхустах,
Сахар либелый
Грудь унее...
 
Наслаждение жизнью, земные радости бытиявоспеваются Державиным в «Анакреонтических песнях». Им свойственен иэротический элемент — то, что Пушкин называл эротикой «невинного, великогоДержавина». Вот как, например, поэт рисует вакхическое сладострастие цыганскойпляски:
Неистово,роскошно чувство,
Нервтрепет, мление любви,
Волшебноезараз искусство
Бакханокдревних оживи.
Жги души,огнь бросай в сердца
Отсмуглого лица.
 
В стихотворении «Праздник воспитанниц Девичьегомонастыря» любовь Державин понимает как «сладострастную заразу».
В стихотворении«Возвращение Весны» приход Весны символизирует начало любви. И когда «Всяприрода торжествует, празднует весны приход», то вместе с Весной возвращается илюбовь:
С нею житьлетят эроты:
Без любвинельзя и вам
 
Немного трансформируетсяэтот образ в стихотворении «Мечта», в нем любовь тоже символизирует начало, ноне начало цветения, а начало дня. Центральный образ этого стихотворения — заря,но эта заря идет не с неба, она исходит от человека:
Рекоюискры упадали
Из рукего, во тьме горя,
И розы полицу блистали,
Какутрення заря.
И огонь этой зари поражает сердце любовью:
Одна тутискра отделилась
И на моюупала грудь,
Мне всердце, в душу заронилась —
Не смела ядохнуть.
 
Любовь в этом стихотворении — это что-то инородное,проникающее в душу извне и зажигающее ее «пламенем мечты».
Такое же понимание любви,как силы, поражающей извне, присутствует еще в некоторых стихотворенияхДержавина. Поражение любовью чаще всего происходит с помощью стрел Купидона —бога любви. Рядом с античным божеством любви появляется и славянское божество —Лель.
Стрелы Купидона вносят ядлюбви, который становится неотделимым от души человека. Очень ярко об этомговорится в стихотворении «Анакреон в собрании»:
Он у тойблистал во взглядах,
У инойблистал в улыбке
И пускалоттуда жалы,
Как лучипускает солнце.
 
Но любовь, проникшая со стрелами Купидона, нетолько радует, но и жалит, и мучает: «И душа б твоя томилась, Уязвленнаялюбовью». И все-таки любовь и радость рядом, что подтверждается стихотворением«Спящий Эрот», героини которого, Грации, привязывают к себе Эрота, и,вследствие этого: «Неразлучны с тех пор стали, — Где приятность, там любовь».
Герой стихотворения«Анакреон у печки», видя, как «острейшими стрелами» бог любви разит сердца,заметил так:
«Какбабочка от свечки,
Сгорю, —сказал, — и я»,
 
утверждая тем самым, чточаша сия не минует никого, что и происходит с лирическим героем стихотворения«Купидон»:
… Ранилсердце мне смертельно
И смеялся,говорил:
«Не тужи,мой лук сгодится,
Тетива еще цела» —
С тех порначал я крушиться,
Как любвиво мне стрела.
А в стихотворении «Венерин суд» Эрот как быпопадает на место жертв своих стрел. Кроме образа Эрота здесь присутствует иобраз его матери Венеры:
Богиняотвечала:
«Суди ж:коль так пчелы
Тебятерзает жало,
Что ж твойудар стрелы?»
Анакреонтика в сознании Державина была равнозначнапоэзии частой жизни, личных судеб, радостей и горестей любви, и именно поэтомупоэт обращается в своем творчестве к анакреонтической поэзии — в попытке отразитьвнутреннюю жизнь человека.
Но за свой долгийтворческий путь Г.Р. Державин обращался не только к темам любви семейной, любвимежду мужчиной и женщиной, но и к теме любви к Родине, к своему народу.Примером этому могу служить строки стихотворения «На взятие Измаила», в которыхДержавин восхищается непобедимым могуществом русского народа:
Где естьнарод в краях вселенны,
Кто бстолько сил в себе имел.
….… .
О кровьславян! Сын предков славных,
Несокрушаемыйколосс!
Кому ввеличестве нет равных,
Возросшийна полсвете росс!
А его стихотворение «На смерть князя Мещерского»показывает нам, что Державин обращается в своем творчестве к такой теме, какдружеские чувства, чувства достаточно глубокие и играющие важную роль в жизни итворчестве поэта.
Также эта темаразвивается в стихотворении «К другу»:
Мы, сидятам в тени древесной,
За здравьевыпьем всех людей:
Сперва заженский пол прелестный,
Заискренних своих друзей...
А в стихотворении «Память другу», посвященномпамяти Львова, Державин, вспоминая об умершем, призывает всех его близких вспомнитьо нем:
Уж неттебя! Уж нет! — Придите
Сюда вы,дружба и любовь!
Печаль ивздохи съедините,
Где скрытпод пеленою Львов.
Г.Р. Державин оставилбольшой след в развитии русской лирики, выйдя из классицистических рамок ипопытавшись в своих стихотворениях передать, какие чувства в реальностииспытывает поэт и его лирический герой, когда любит, ненавидит, негодует иливосхищается.
Уже в творчестве Г.Р.Державина появляются мотивы сентиментализма — нового литературного течения,которое пришло на смену классицизму. Державин говорит о человеке с егоинтимными, внутренними чувствами. В его лирике появляются новые образы — образлюбви сладостной, любви — радостного светлого чувства.
Но свое развитиесентиментализм получил в творчестве других поэтов, таких, как М.Н. Муравьев,Н.А. Карамзин, И.И. Дмитриев, Н.А. Нелединский-Мелецкий и другие.

Развитие темы любви в творчестве поэтов-сентименталистов.
Сентиментализм, пришедшийна смену классицизму, разрушал его эстетику. Для сентименталистов наиболееважен сам человек «со всеми его психологическими противоречиями, с егонастроениями, чувствованиями, переживаниями»[20].
Одним из первых русскихпоэтов-сентименталистов был М.Н. Муравьев. Творчество Муравьева строится наоснове его сентименталистского мировоззрения. Человек для Муравьева — это живаячувствующая личность. Чувство для него — единственная основа бытия, истины, морали.
Но, как отмечает П.А.Орлов, «собственно любовная лирика не характерна для поэзии Муравьева, о чем онсам говорит в одном из своих посланий к сестре («Письмо к Феоне»):
Люблю, номне любовь не есть сладчайше чувство,
….… .
Но дружба,но родство, как ты их ощущаешь,
Бесценнынежности, ты кои освящаешь,
Неотвращаются несчастного оне,
Пристрастиясвои присвоила ты мне.»[21]
Интимная лирика его посвященародственникам и друзьям. Муравьев прославляет отца и нежно любящую сестру (вего стихах — Феона).
В лирике Муравьева образ отца — это образ гуманноговоспитателя:
Ты знаешькроткий нрав и милый
Добрейшегоиз человек,
Которыйтихостью, не силой
К добрусыновне сердце влек,
Которому явсем обязан:
….… .
Ума исердца правотой,
… любовьюпросвещенья
И симслуженьем чистых муз.
Сестре Муравьев посвятилдва стихотворения: «К Феоне» и «Письмо к Феоне». Также ей адресованы надпись нарукописи дневника Муравьева («Присвоение сей книги Федосье Никитишне») инесколько строк в стихотворении «Итак, опять убежище готово». Во всех этихпроизведениях сплетается образ самоотверженной дочери и заботливой сестры:
И с нежнымцелый день родителем деля,
Тьмоймаленьких услуг дух отчий веселя,
Незабываешь отсутственного брата,
Желаешькаждый день к себе его возврата.
Кроме родственных уз,брата и сестру связывает духовная близость, общность мыслей и чувств («Чьячистая душа душе моей ближайша»). Поэт восхищается нравственным обликом Феоны ивоспевает его.
Рядом с семейной темой —тема дружеской любви. Несколько дружеских посланий Муравьев посвятилвологодскому помещику А.М. Брянчанинову. Одно из них — «Письмо к Брянчанинову»— написано в связи со смертью жены последнего. Это послание — знак сердечногоучастия.
Одна лишьгрусть твоя твое днесь утешенье;
Воззри натлен вещей. Ум, юность, красота,
Увы! Предбожиим величьем суета.
Стихотворение «КХемницеру» связано с той мыслью, что Муравьеву хотелось бы и после смерти житьв воспоминаниях своих друзей — Хемницера и Львова:
Когда ж соЛьвовым вы пойдете мимо оба,
И станутпомовать цветочки сверху гроба,
Поколебавшисьвдруг,
Я заклинаювас: постойте, не бежите!
И, в тихомтрепете обнявшися, скажите:
«Се здесьлежит наш друг».
И, хотя дружеская исемейная  лирика занимает большое место в творчестве М.Н. Муравьева, также внем присутствует и лирика собственно любовная. В конце 1770-х годов появляетсяв его творчестве цикл, озаглавленный «Pieces fugitives». СамМуравьев переводит этот термин как «убегающая поэзия».
 У Муравьева мысталкиваемся с темой, резко противоположной традиции французской легкой поэзии,где доминировала тема вполне земной любви. Он либо ограничиваетсяповерхностным, подчеркнуто легким изображением отдельных внешних сторон своихотношений с реальной, а очень вероятно, что и условной дамой сердца:
Ты мнеделаешь приветства,
Пляшешьвесело со мной,
И во всехзабавах детства
Ты всегдатоварищ мой.
Либо любовная тема длянего является только отправным пунктом для создания своих «убегающих» стихов:
Я жизниюдоволен,
Ходя твоейтропой.
Оставитьприневолен, —
Тыследуешь за мной.
Существует группа стиховМуравьева, которая в большей мере отвечает названию «любовная лирика», так какимеет своим предметом сердечные взаимоотношения автора с героиней. Но чувства вэтих стихах изображены достаточно условно. Даже самое «драматическое»стихотворений цикла, несмотря на специфический подбор «чувствительной» лексики,воспринимается, как стилизация минутного настроения:
Боги, все,что злее в муке,
Все то всердце сем брегу.
Я с Еглееюв разлуке
Житьнещастный не могу.
Ячувствителен был ею,
Для нее ятрепетал,
Выпохитили Еглею,
Я теперьбесстрастным стал;
Я бегуприятной неги,
Мрачнузреть желаю твердь,
В мореслышать ветров беги,
Ощущатьпришедшу смерть.
Муравьев и не стремится отражать реальную правдучувств. Для него характерно даже само определение любимой женщины:«Благополучие, питательница Муз». Для его поэзии чувство любви, объект этогочувства важны постольку, поскольку они являются источником вдохновения иэмоций. Такое понятие о любви впервые появляется в русской лирике именно втворчестве Муравьева:
Приди, всии явленья,
Со мнойперенесись,
Эмилийразмышленья
Мгновеньемнасладись, —
призываетМуравьев.
Если герой стихотворениягрустит:
Воздыхаюприученно,
Сердцеможет ли мое,
Непрервавши бытие,
Зреть, онебо, пресеченно
Упражнениесвое,
То в самой мелодике стихаощущается «наслаждение» грустью. Отношение поэта к содержанию своей лирики наиболееярко проявляется в следующем отрывке:
Неразгоняй туман волшебный
Манящих,сладостных и легких образов,
Которыхобщества желал бы философ
Во храминеучебной.
Желал бысуетной: затем, что весь их строй
Сегодняучится в уборной
У этойНины непокорной,
Которойраболепствуют и пастырь и герой.
В стихотворенияхМуравьева отражены не реальные события, а порожденный ими «волшебный туманманящих, сладостных и легких образов». Когда мы говорим о поэзии Муравьева, мыимеем дело не столько с поэзией чувств, сколько с поэзией сердечноговоображения. Автор сознательно предпочитает роль стороннего наблюдателя влюбовных отношениях, которые могли бы вызвать в нем определенный внутреннийотклик:
А я любилбы чрезвычайно,
Когда быдар позволил мой
Входить всердца, хранящи тайны,
Бытьзрителем минуты той,
Какчувство новое зачнется
Во всейневинности своей.
И сердцеюное проснется
Копробужденности своей.
 
Такая позиция Муравьева объясняет появлениемалосвойственной любовной лирике 18 века темы нравоучительного восхвалениядобродетельности. Восторженное описание поэтом красоты своей возлюбленной:
Так сияюточи ясны,
Сладокголос уст твоих,
Все чертытвои прекрасны..,
 
сменяется нескольконастораживающей строкой:
Мы спервак тебе влекомы
Внешнейвида красотой,
Более с тобойзнакомы,
Забываемобраз твой.
 
Внешний «образ»оказывается забытым для того, чтобы уступить место воспеванию «добродетелейтвоих», души, открытой состраданью, и так далее.
И можно поспорить сБруханским, который утверждает, что «легкие стихи Муравьева различны понастроению: пессимистическая медитация чередуется с анакреонтическими мотивами,сердечные горести — с радостями, салонная камерность — с интимностью. Легкаяпоэзия становится продуктом случайных эмоций, а не средством выражениянравственных и философских убеждений, как это  имело место в поэзии Сумароковаи Хераскова. Она призвана отражать человеческие переживания даже в самых незначительныхих проявлениях».[22]Это подтверждается стихотворением «О милое мечтанье» (1778), в котором Муравьеврассуждает о любви как о чем-то чистом, том, что не может тронуть мерзостьжизни, о том, что сильнее порока:
Не внидетнагла дерзость
В тосердце, в коем ты.
Бежитпорока мерзость
Соседствакрасоты.
 
А в стихотворении«Благоразумие» Муравьев приводит читателей к мысли, что лучше вообще отказатьсяот любви:
Хотите льваш покой, о юноши, спасти? —
Отискушения старайтеся уйти.
Но затем опять появляетсяпонимание любви как наваждения, захватившего лирического героя; как этопроисходит в стихотворении «Постоянство»:
Я могутебя, сурову,
Безнадежды обожать,
Слезы всих глазах держать
И оставитьжизнь по слову,
Непреставши воздыхать.
Те же мысли — и встихотворении «Обаяние любви». Любовь — это то, что переживается как яркоевнутреннее действо, то, что связано с красотой и юностью:
Влюбленногоочам яснее день сияет:
Волшебствасмутные природа исполняет,
Душавеличится, и силы, спящи в ней,
Восходят вполноту деятельности своей.
Любовьюдышит все от небеси до ада.
Таким образом, М.Н.Муравьев как один из первых русских поэтов-сентименталистов ввел в литературукруг тем сентиментализма — нежные чувствования, связанные с дружбой, нежнойлюбовью между родственниками, между мужчиной и женщиной. Но теоретическую базудля русского сентиментализма создал другой выдающийся литературный деятель 18века — Н.М. Карамзин.
Доминантой «человеческойприроды» сентиментализм объявил чувство, а не разум. Сентиментализм осталсяверен идеалу нормативной личности, однако условием его осуществления полагал не«разумное» переустройство мира, а высвобождение и совершенствование«естественных» чувств. Русский сентиментализм в значительной степенирационалистичен, в нем сильна дидактическая установка. Сентименталистовпривлекают не страсти, как классицистов Сумарокова и Тредиаковского, а чувства,создающие устойчивые отношения между людьми. Социальные и политическиеотношения между людьми сентименталисты стремятся обосновать и объяснить такжезаконами природы. Поэтому они так идеализируют первичные, «естественные» связилюдей — супружеские, семейные, в которых человек проходит первую школу общенияи тем самым воспитывает в себе будущие гражданские добродетели.
Н.М. Карамзин в своейлирике стремился выразить принципы именно сентиментализма. И поэтому его лирикаотличается стремлением к описанию громадного мира человеческих чувств и,конечно же, любви. Карамзин-лирик выступил как выразитель эмоционально-субьективногоначала в поэзии. Поэзия для Карамзина являлась, по словам исследователя Н.Л.Степанова, «средством создать интимно-иллюзорный мир, отгороженный от жизненныхволнений и конфликтов»[23].«Чувствительность», любовная тема или философическое созерцание природы, чуждойсуетным треволнениям света, — таков основной круг тем и эмоций поэзииКарамзина. Для него реальный мир, конкретные житейские чувства — лишь обман,лишь оболочка чувств идеальных:
Что здесьсчастьем называют,
То единасчастья тень...
По мнению того же Н.Л.Степанова, «вся поэтическая система Карамзина подчеркивает это настроениеумиления, грусти, меланхолии, отграничения от «грубой» действительности,используя нюансы, полутоны, чувствительные эпитеты и эмоционально окрашенныеслова («кроткие», «тихие», «нежные», «нежнейшие»)»[24].Вот как эти «нежные» чувства показаны в стихотворении «Прости»:
Мучительноплениться,
Бытьстрастным одному!
Насильнополюбиться
Не можноникому.
Мы попадаем в мир лирики Карамзина и видим, чтоавтор в своих стихотворениях создает образ человека с тонкой душой и нежными чувствами.Эти чувства проявляются и по отношению к любимым, и по отношению к друзьям.Любовь в этих стихотворениях всегда высокая, очищенная от «бытовой» мишуры.Как, например, в стихотворении «Раиса»:
Ввосторге, с трепетом сердечным
И спламенной слезой любви
В твоиобъятия упала
И сердцеотдала тебе.
Душа моя втвою вселилась,
В тебежила, дышала я;
В твоихглазах я солнце зрела;
Ты был мнеобраз божества.
Такая же чувствительностьпроявляется и в отношении дружбы («Послание к Дмитриеву»):
Любовь идружба — вот чем можно
Себя подсолнцем утешать.
И ктолюбил, кто был любимым,
Был другомнежным, другом чтимым,
Тот в миресем недаром жил,
Недаромземлю бременил.
Любовь и дружба — это единственные ценности,которые могут быть у человека в жизни. О всеохватности любви говорится встихотворении «К неверной»: «Любви покорно все, любовь… одной судьбе». А встихотворении «К верной» Карамзин говорит о самодостаточности любви:
Ах!Истинная страсть питается собою,
Восторгичувств не нужны ей.
То есть любовь не толькосамодостаточна, для того, чтобы быть настоящей, любовь должны быть спокойной,нежной, и ее ничто не может разрушить:
Разлука —опыт нам:
Кто опытастрашится,
Тот,верно, нелюбим, тот мало любит сам.
Для Карамзина очень важнопередать тончайшие оттенки чувств, что он с блеском делает в стихотворении«Меланхолия»:
ОМеланхолия! Нежнейший перелив
От скорбии тоски к утехам наслажденья!
Весельянет еще, и нет уже мученья,
Отчаяньепрошло. Но слезы осушив,
Тырадостно на свет взглянуть еще не смеешь
И материсвоей, печали, вид имеешь.
Итак, любовь, по Карамзину, — это всеохватывающеечувство, то, что живет в душе вечно. Если же она проходит, то только тогда,когда заканчивается жизнь. Любовь — это восторг, сердечный трепет, нежность,солнечное чувство: «Унылый мрак душевных чувств моих Как солнцем озарится».
Карамзин создал своюконцепцию любви в русле сентиментализма, которому как раз и свойственна тонкаячувствительность.
Далее принципысентиментализма развивали в своем творчестве поэты — последователи М.Н.Муравьева и Н.М. Карамзина. Одним из них был известный поэт 18 века ИванИванович Дмитриев. Его творчество полностью исчерпывается сентиментализмом, онвоспринял это литературное течение и творил, не выходя за его рамки.
Иван Иванович Дмитриевкак лирический поэт был учеником Н.М. Карамзина. Изящное остроумие, тонкая«чувствительность», легкая ирония отличают стихи Дмитриева. И.И. Дмитриев —человек, проведший всю жизнь на государственной службе, что не помешало емузаниматься творчеством, и причем достаточно успешно. Дмитриев более всего прославилсякак автор иронических «сказок», басен и песен. В своих песнях он свел поэзию свысот оды, приноровив ее к выражению непритязательных и конкретных переживаний«чувствительного сердца». Песню Дмитриева «Стонет сизый голубочек» еще полвекаспустя пели русские люди.
Любовная лирика занимаетбольшое место в стихотворном наследии поэта. Он писал свои любовныестихотворения, как уже говорилось выше, в сентиментальной традиции. Встихотворении «Любовь и дружество» любовь оказывается силой, которую невозможнопобедить, как невозможно и понять: «Среди любви рассудок бесполезен». Любовьздесь — неразрешимая дилемма, то, что разрешается только смертью. А, например,в стихотворении «О выгодах быть любовницею стихотворца» ирония по отношению клюбви звучит в каждой строчке:
Возьми,возьми навек ты сердце в дар мое,
Люби меня,Хотя для собственныя славы,
Илистрашись и жди, что, пересиля страсть,
Забывшиверности уставы
И скучасьнаконец сносить сурову часть,
Соравнодушием навек тебя оставлю,
Другуюполюблю, другую и прославлю.
А в стихотворении «Клире» любовь опять описывается как чувство, захватывающее человека,освободиться от которого невозможно, пока он жив:
Но, ах, тытем не успокоишь
Моюрастерзанную грудь,
Лишьторжество его удвоишь,
Нет, лучшеты безгласна будь!
В другом стихотворении, «К Хлое», любовь — эточувство преходящее.
Еще однаморщина
Прибавиласьк другим,
Опрелестей кончина, —
В тебе тосмерть мы зрим.
«Подражание Проперцию» опять возвращает нас к любвикак чувству всеобъемлющему.
Единыйтолько тот, который любит страстно,
Имеет оныйдар, чтоб ведать свой предел,
Невострепещет он быть целью вражьих стрел.
….… .
Любовь,любовь сильней вседействующа рока,
Любовьотъемлет жизнь и оную дает!
«Нежные» чувства ярко представлены в стихотворении«Песня» (1793):
Ах! Сладко и прохладу
Вкушать неодному.
Это стихотворение — ободиночестве, охватившем лирического героя.
А «Стансы к Н.М.Карамзину» говорят уже о любви дружеской:
Осужден кнесносной скуке:
Грусть всамом себе таить —
Ах! И сдругом быть в разлуке,
И отдружбы слезы лить!..
Стихотворение «Виделславный я дворец...» опять вводит нас в мир сентименталистских образов, так какв нем любовь семейная возносится выше богатства и власти.
Лиза, райвсех чувств моих!
Мы незнатны, не велики,
Но в объятияхтвоих
Меньше льсчастлив я владыки?
Но мрачные ноты встречаются и светлой поэзииДмитриева: стихотворение «К Г.Р. Державину» проводит мысль о том, что все вэтом мире преходяще, и смерть сильнее любви.
И где жсей ангел днесь? И где твое блаженство?
Увы! Все вмире сем мечта, несовершенство!
Стихотворение «ПодражаниеГорацию» является во многом программным как для Дмитриева, так и для всехсентименталистов:
Но кто жеболее проводит
В покоекруг летящих дней?
Лишь тот,кто счастие находит
Средисемейства и друзей.
В этом стихотворении воспевается идеал любвисентиментализма — любви друзей и родных.
Так же, как и втворчестве других сентименталистов, в творчестве И.И. Дмитриева силенавтобиографический момент, особенно в его стихотворениях, посвященных друзьям.
Сентименталистские мотивыразвиваются также и в творчестве Ю.А. Нелединского-Мелецкого. Но этот поэтвоспринял достаточно узкий круг тем: в его творчестве превалирует тема любвимежду мужчиной и женщиной.
Юрий АлександровичНелединский-Мелецкий служил при дворе и при этом был придворным поэтом. В.Г.Белинский отмечал, что в его стихах «… сквозь румяны сентиментальностипроглядывали иногда чувство и блестки таланта»[25].
Основным жанромНелединского являлась песня, отличавшаяся интимным, глубоко личным характером.В своих стихах и песнях он следовал поэтическим принципам Дмитриева иКарамзина, «очищая» фольклорные произведения от присущего им подлинно народногохарактера. «Салонная слащавость, стремление подчеркнуть трогательность самогосюжета, характерная сентиментальная фразеология сочетается в песнях Нелединскогос мелодической легкостью стиха, с уменьем уловить отдельные подлинные чертыфольклора»[26].
В творчестве Ю.А.Нелединского-Мелецкого присутствует мотив силы любви. И.Н. Розанов верноотметил, что для этого поэта характерна «безусловная, абсолютная» преданностьлюбви. Стихотворение Нелединского «Ты велишь мне равнодушным...» рассказывает осердце поэта, всецело захваченного глубоким чувством: «Дай такое, чтоб хотелане одну тебя любить».
«Батюшков… называетНелединского-Мелецкого «Анакреоном нашего времени»[27].И он прав, потому что в творчестве Нелединского присутствуют анакреонтическиемотивы: любви, радости, юности. Без любви не существует жизни — это позицияприсутствует в творчестве Нелединского-Мелецкого.
Ах! Тошномне
На своейстороне;
Все уныло,
Всепостыло;
Моей милыянет!
Счастье есть толькотогда, когда любимая рядом:
Здесьмилой нет!!
Я пойду заней вслед;
Где б никрылась,
Нитаилась,
Сердцескажет мне путь.
Стихотворения Нелединского-Мелецкого былистилизованы под произведения фольклора, но это была очень изящная стилизация,которая была по вкусу утонченным придворным дамам.
Милаявчера сидела
Под кустому ручейка;
Песенкуона запела,
Я внимализдалека.
С милоюперекликался
Ближней рощисоловей.
Голосмилой раздавался,
Отдался вдуше моей...
Тема любви у Нелединского-Мелецкого является самойглавной, любовь для него всеобъемлюща и самодовлеюща:
Чем жезлую грусть рассею,
Сердцеуспокою чем?
Не хочу ине умею
В сердцебыть властна моем.
Милый мойим обладает;
Взгляд его— мой весь закон.
Темный духпусть век страдает,
Лишь бымил всегда был он.
 
Стихотворения Нелединского являлись образчикомсалонной лирики, за простотой скрывалось высочайшее поэтическое искусство. Ихотя темы стихотворений близки любовным песням русского фольклора, их отличаларовность, выдержанность и изящная галантность. И все любовные стихотворенияоформлены в изящное обрамления галантного произведения.
Я рай бывидел свой в том, что моя Темира,
Моявладычица — любовь всего и мира.
 
Но любовь в егопроизведениях — это не только радость, но и потери:
Я свободенстал неложно,
Усмириласьпылка кровь,
И ужчувствую, что можно
Не носитьтвоих оков.
Душу чтово мне питало,
Смерть нев силах то сразить;
Сердцу,что тебя вмещало,
Льзя ли небессмертну быть.
 
В этом стихотворении любовь приравнивается кбессмертию. Та же тема прослеживается и в стихотворении «Полно льститься мнеслезами»:
Пламень,что в себе вмещаю,
Он душа,он жизнь моя:
Им явечность постигаю,
Имбессмертен буду я.
 
А в стихотворении «Если бты была на свете» любовь — это живая душа:
Знаешь тысама неложно:
Сколькосердце ни круши,
Жить,равно мне жить не можно
Без тебя,как без души.
В другом стихотворении «Выйду я на реченьку»Нелединский опять говорит о всевластии любви:
Каждоедуши движенье —
Жертвадругу моему.
Сердцакаждое биенье
Посвящаю яему.
Любовь заполняет весьмир, и всех людей она задевает.
Стрел, чтолюбовь имеет,
Никто неизбежит.
Эта же темапрослеживается и в других строчках Нелединского:
Всечасноон (зрак) в моих глазах,
Всегдаживет в душе унылой.
О время!Быстротой своей
Яви услугумне полезну:
Скореедостигай тех дней,
В которыймне узреть любезну.
Намедленность твою впервой
Ты жалобымои внимаешь.
Но, время!Ты того не знаешь,
Что нетдуши моей со мной!
В стихотворении же«Прости мне дерзкое роптанье...» любимая становится божеством для лирическогогероя стихотворения:
Мне милоот тебя страданье —
Утеха, раймоих ты дней.
Ты жизньего (сердца)… его стихия,
В тебетобой живет оно,
И в самыеминуты злыя
Тебеодной, тебе даноДуши жестокоеволненье
Единымвзглядом усмирять
И безнадежды утешенье
В унылычувства поселять.
Итак, обобщая все вышесказанное, можно сделатьвывод, что любовь является центральной темой лирики Ю.А. Нелединского-Мелецкого.Все его песни, которыми он и прославился, являются любовными песнями. Любовь,по Нелединскому, — это жизнь сердца, отрада и свет, это то чувство, котороенаполняет душу и делает ее живой.
Сентиментализм внес влюбовную лирику новый круг тем — тему  дружеской любви и любви семейной, атакже перевел любовную лирику из сферы мыслимого в сферу внутреннего чувства.Поэты этого направления пытались описать чувства, которые испытывает человек совсеми переживаниями, настроениями, психологическими противоречиями.
Итак, обобщая всевышесказанное, мы делаем вывод, что русская любовная лирика 18 века развиваласьстремительно. Если в начале века, кроме фольклорных любовных песен, мывстречаем только силлабические вирши, то уже в 30-х годах появляется переведенныйВ.К. Тредиаковским роман «Езда в остров любви», издание которого положилоначало развитию русской любовной лирики. Но аллегорическое изображение любви,традиции которого идут еще от средневекового «Романа о Розе», не имелопродолжения в русской литературе, так как Тредиаковский прервал эту традицию всвоем переводе романа Тальмана. Последующими поэтами были восприняты традиции«Стихов на случай» (приложенных к «Езде в остров любви»), многие из этихстихотворений превратились в любовные песни и были очень популярны в середине18 века. Тема любви не получает своего развития в творчестве М.В. Ломоносова (вего стихотворениях более прославляется любовь к Родине), но она яркопроявляется в произведениях А.П. Сумарокова, который воспевал любовь вомногочисленных эклогах, идиллиях, песнях, продолжая традицию описания любви какстрасти, начатую В.К. Тредиаковским, также он продолжает использовать образыантичных богов в описании любви, в его творчестве, в отличие от Тредиаковского,появляется мотив неразделенной любви. Хотя Сумароков еще не выходит за рамкиклассицизма, его творчество (а особенно песни) является шагом вперед, в немпоявляются личностные мотивы. Но особенно ярко этот мотив проявился в творчествеА.А. Ржевского, последователя А.П. Сумарокова. Его лирика — это своеобразныйпоэтический дневник, запечатлевший движения души читателя. Поэт-классицист Г.Р.Державин в своих стихотворениях использовал мотивы, во многом свойственные другомунаправлению — сентиментализму, он говорил о чувствах интимных, личных, которыене входили в поле зрения классицизма. В его лирике любовь становится радостным,светлым чувством, которое не может остаться неразделенным.
А в это время на сменуклассицизму приходит сентиментализм, направление, которое по сути своейпризвано отражать внутреннюю жизнь человека. Сентименталисты стремились кспонтанности, к тому, что чувства должны отражаться именно так, как требуетсердце. Впервые сентименталистские мотивы получили свое развитие в произведенияхМ.Н… Муравьева, который ввел круг основных тем сентиментализма — тема любви иособенно дружбы, которая для сентименталистов была во многом важнее.
Н.М. Карамзин, создавшийтеоретическую базу русского сентиментализма, ввел в лирическую поэзию образвсеохватывающей любви. А И.И. Дмитриев, один из ближайших соратников Н.М.Карамзина, продолжил развивать в своем творчестве тему дружеской любви. Итолько в творчестве Ю.А. Нелединского-Мелецкого любовь между мужчиной иженщиной становится главной темой, и именно в его творчестве, наконец, начинаютиграть роль фольклорные мотивы, которые подвергаются изящной стилизации.
Хотя во многомсентименталисты говорят о любви еще весьма условно, но это уже громадный шагвперед, к той искренности, которая поражает в лирике 19-го-20-го веков. Всепроизведения любовной лирики 18 века оказали величайшее влияние на развитиевсей последующей любовной лирики. И в 19-м веке Россия вступила в золотой векрусской поэзии, первыми ласточками которого были поэты — ученики сентименталистов,например Батюшков и Жуковский.
Самым же ярким явлением,венчающим этот этап развития русской лирики, был, конечно же, А.С. Пушкин, втворчестве которого объединились лучшие черты любовной лирики 18 века.

Список использованной литературы:
 
1.    Антология мировойфилософии: В 4-х томах. — Москва, 1969. — Т. 1, Ч. 2.
2.    Бахмутский В.Я.Классицизм.// Литературный энциклопедический словарь. — Москва, 1987. — С.157-158.
3.    Бруханский Л.Н.М.Н. Муравьев и легкое стихотворство.// XVIII век. — Москва-Ленинград, 1959.
4.    Валицкая А.П.Русская эстетика XVIII века. —Москва, 1983.
5.    Гудошников Я.И.Очерки истории русской литературной песни XVII-XIXвеков. — Ленинград, 1938.
6.    Гуковский Г.А.История русской литературы и общественной мысли XVIII века. — Ленинград, 1938.
7.    Гуковский Г.А.Русская литература XVIII века. — Ленинград,1939.
8.    Гуковский Г.А.Русская поэзия XVIII века. —Ленинград, 1927.
9.    Гусев В. Песни,романсы, баллады русских поэтов.// Песни русских поэтов. — Ленинград, 1988. —С. 52-54.
10.   Державин Г.Р. Анакреонтические песни.— Москва, 1986. — («Литературные памятники»).
11.   Дерюгин Д.А. В.К. Тредиаковский —переводчик. — Саратов, 1985.
12.   Дмитриев И.И. Стихотворения. —Москва, 1987.
13.   Домострой. — Москва, 1990.
14.   Древнерусская литература. — Москва,1997.
15.   Западов А.В. Поэты XVIII века: М.В. Ломоносов. Г.Р. Державин.—  Москва, 1979.
16.   Западов А.В. Поэты XVIII века: А. Кантемир. А. Сумароков. В.Майков. М. Херасков. — Москва, 1984.
17.   Истомин К. Книга любви знак в честенбрак. — Москва, 1989.
18.   История русской литературы: В 3-хтомах. — Москва-Ленинград, 1958. — Т. 1.
19.   История русской литературы: В 4-хтомах. — Ленинград, 1980. — Т. 1.
20.   История русской поэзии. —Москва-Ленинград, 1968. — Т. 1.
21.   История всемирной литературы. —Москва, 1985. — Т. 3. — С. 45-51.
22.   Карамзин Н.А. Избранные сочинения: В2-х томах. — Москва-Ленинград, 1964.
23.   Карамзин Н.А. Сочинения: В 2-х томах.— Ленинград, 1984.
24.   Кочеткова Н.Д. Ю.А.Нелединский-Мелецкий.// Краткая литературная энциклопедия. — Москва, 1968. — Т.5. — С. 186.
25.   Лирика древней Эллады и Рима. —Москва, 1990.
26.   Литературное творчество Ломоносова. —Москва-Ленинград, 1965.
27.   Ливанова Г.Н. Русская музыкальнаякультура XVIII века. — Москва 1952. — Т. 1.
28.   Ломоносов М.В. Избранныепроизведения. — Москва-Ленинград, 1965.
29.   Макогоненко Г.П. Н.М. Карамзин.//Краткая литературная энциклопедия. — Москва, 1966. — Т. 3. — С. 393.
30.   Михайлов А.Д. Любовная лирикасредневекового Запада.// Прекрасная Дама: Из средневековой лирики. — Москва,1984.
31.   Муравьев М.Н. Стихотворения. —Ленинград, 1967.
32.   Новикова А.М. Русская поэзия XVIII — первой половины XIX века и народная песня. — Москва, 1982.
33.   Орлов П.А. Русский сентиментализм. —Москва, 1987.
34.   Песни русских поэтов: В 2-х томах. —Ленинград, 1988.
35.   Платон. Собрание сочинений: В 4-хтомах. — Москва, 1990. — Т. 1.
36.   Позднеев А.В. Рукописные песенники XVII-XVIII веков. — Москва, 1927.
37.   Поэты XVIII века: В 2-х томах. — Ленинград, 1958.
38.   Поэты  XVIII века: В 2-х томах. — Москва, 1972.
39.   Пуришев Б. Лирическая поэзия среднихвеков.// Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. —Москва,1974.
40.   Русский и западноевропейскийклассицизм. — Москва, 1982.
41.   Русская литература  XVIII века. Словарь-справочник. — Москва,1997.
42.   Русская литература последней четвертиXVIII века. — Москва, 1985.
43.   Русская литература  XVIII века и ее международные связи. — Москва,1975.
44.   Русская поэзия  XVIII века. — Москва, 1972.
45.   Русская эпиграмма. — Ленинград, 1988.
46.   Серман И.З. Поэтический стильЛомоносова. — Москва-Ленинград, 1966.
47.   Серман И.З. Русский классицизм.Поэзия. Драма. Сатира. — Ленинград, 1973.
48.   Семенко И.М. И.И. Дмитриев.// Краткаялитературная энциклопедия. — Москва, 1964. — Т. 2. — С. 704-705.
49.   Сумароков А.П. Стихотворения. —Москва, 1953.
50.   Сумароков А.П. Избранныепроизведения. — Москва, 1963.
51.   Тредиаковский В.К. Избранныепроизведения. — Москва, 1963.
52.   Философия любви: В 2-х томах. —Москва, 1990.
53.   Фридман Н.Р. Поэзия Батюшкова. —Москва, 1971.
54.   Харитонов В.А. Сентиментализм.//Литературный энциклопедический словарь. — Москва, 1987. — С. 375.
55.   Хейзинга Й. Осень Средневековья. —Москва, 1988.
56.   Шестаков В.П. Философия любви икрасоты эпохи Возрождения.// О любви и красотах женщин: Трактаты о любви эпохиВозрождения. — Москва, 1992. — С. 3-14.
57.   Шишмарев В.Ф. Французская литература.Избранные статьи. — Москва-Ленинград, 1965.