Диалекты нижненемецкого ареала

Большей монолитностью по сравнению с южнонемецким и средненемецким субареалами характеризуется нижне­немецкий ареал, который не участвовал во втором верх­ненемецком передвижении согласных, в связи с чем при выделении его диалектов критерий степени участия в передвижении, в целом, отпадает.

В нижненемецком ареале выделяются три основных диа­лекта: нижнефранкский (Niederfränkisch), нижнесаксон­ский (Niedersächsisch) и восточнонижненемецкий (Ostniederdeutsch).

Нижнефранкский, расположенный на западе нижнене­мецкого диалектного ареала по нижнему течению Рейна противопоставляется нижнесаксонскому по признаку наличия в 1-ом и 3-ем лицах множ. числа наст, времени индикатива окончания -е(n): wi, si lōpe(n) (подобно фор­мам немецкого литературного языка, ср.: wir, sie laufen). Внутри нижнефранкского несколько особое положение занимают юго-западные говоры благодаря проникнове­нию и распространёнию в них «оверхненемеченных» вари­антов личных местоимений ich, mich, dich, sich, euch, а также союза auch и суффикса -lich. Граница ik || ich, названная Г. Венкером «линией Юрдингена» (Uerdinger Linie), так как она пересекает Рейн у Юрдингена, с которой совпадает и линия, разделяющая ok || och, проходит несколько севернее линии Бенрата.

Центр нижненемецкого языкового ареала к востоку от нижнефранкского до линии, идущей от Магдебурга на Эльбе по направлению к Любеку, занимает нижнесак­сонский (называемый иногда «западнонижненемецким» — Westniederdeutsch). Специфической особенностью данно­го диалекта, объединяющей все входящие в него наречия, является общее окончание -(e)t для 1-го, 2-го и 3-го лица множ. числа наст, времени изъявительного накло­нения: wī, jī, sī lōpt (ср. др. сакс. окончание -ađ) [20, 39]. Внутри нижнесаксонского различают как основные наре­чия севернонижнесаксонский (Nordniedersächsisch) — вдоль побережья Северного моря (Ольденбург, Бремен, Гамбург, Гольштиния и Шлезвиг), вестфальский (West­fälisch) — к западу от р. Везер и остфальский (Ostfälisch) — между р. Везер и Эльба. Оба последних наречия иногда объединяют наименованием южнонижнесаксон­ский (Südniedersächsisch) [101, 419].

Одну из характернейших черт вестфальского составляет произношение старого двн. sk как [sx], [šx] или [sk], что отличает его от большинства других диалектов ниж­ненемецкого и верхненемецкого ареалов, например: sxō/šxō — „Schuh“, fleisk/fleis — „Fleisch“, skinken — „Schinken“, wasken — „waschen“.

Другой специфической чертой вестфальского является широкое распространение дифтонгизации не только ста­рых узких долгих (свн. î, û, ), но и других долгих и удлиненных гласных с различиями по говорам, напри­мер: xraut, graut — „groß“.

В остфальском в качестве общей формы дательного/ви­нительного падежа единств, числа личных местоимений 1-го и 2-го лица выступают mik/mek и dik/dek, в то вре­мя как в прочих нижненемецких диалектах представлена краткая форма mi, di. По-видимому, формы mik/mek-dik/dek можно объяснить южным влиянием, в резуль­тате которого при поддержке со стороны литературного языка типичные для нижненемецкого mi, di были заме­нены «онижненемеченными» (verniederdeutscht) mich, dich [101, 419].

Восточнонижненемецкие колониальные диалекты под­разделяются, в основном, на бранденбургский (Märkisch-Brandenburgisch) и мекленбургский (Mecklenbur-gisch). Для бранденбургского характерно наличие общего окон­чания -en в 1-ом, 2-ом и 3-ем лицах множ. числа настоя­щего времени изъявительного наклонения: vī, jī, sī hęlpən — wir helfen, ihr helft, sie helfen, что объясняется участием в колонизации соответствующих земель нижне­франкских поселенцев. О связях с нижним Рейном сви­детельствует и произношение начального g как j (jǫt „Gott“) [20, 41].

Примечательной лексической особенностью центрального региона бранденбургского диалекта (так называемого средне-бранденбургского — Mittelmärkisch) является лексика, связанная с нидерландским заселением XII в., например: Weel, т —„Tümpel“; Fenn, п — „Moor“; „Ried“; Päde, f — „Quecke“; Bäsinge, f —„Heidelbeere“; Else, f — „Erle“ [101, 419].

В область бранденбургского наречия своеобразным сред­ненемецким полуостровом (eine mitteldeutsche Enklave) вдаются Берлин и его непосредственное окружение, диа­лект которых утратил первичные признаки нижненемец­кого (отсутствие второго верхненемецкого передвижения, недифтонгизованные узкие долгие гласные). Мекленбургский отличается как от бранденбургского, так и от соседнего нижнесаксонского чередованием гла­гольных личных окончаний во множественном числе настоящего времени изъявительного наклонения: 1-е и 3-е лицо -en, 2-е лицо -et. Характерной морфологической особенностью мекленбургского является также рав­номерное распределение по всей его территории общей формы дательного/винительного падежа личного место­имения 2-го лица множественного числа jūx/jūg.

В фонетическом отношении мекленбургский диалект выделяется развитием интервокального d > r (так назы­ваемый «ротацизм»), например: snī^rn — „schneiden“ (< срнн. snīden), braur^r — „Bruder“ (< срнн. bröder).

В диалектной речи горожан, как и в территориально окрашенном обиходно-разговорном языке (так называ­емый Missingsch) употребителен специфический для дан­ной диалектной области уменьшительный суффикс существительных -ing: fadiŋ — „Väterchen“, kiniŋ — „Kind­chen“, stückiŋ — „Stückchen“.

Мекленбургский диалект известен особенно благодаря творчеству писавшего на нём нижненемецкого юмориста и поэта Фрица Ройтера.

Нижнесаксонский и восточнонижненемецкие колониаль­ные диалекты иногда объединяют термином Plattdeutsch, т. е. нижненемецкое наречие в узком значении этого слова.

 

4.3. Диалекты средненемецкого субареала

 

Средненемецкий субареал, как уже было отмечено выше охватывает две группы диалектов — западносредненемецкую и восточносредненемецкую.

В западносредненемецкой диалектной зоне этого ареала четко отграничиваются друг от друга диалекты средне­франкский (Mittelfränkisch) на севере и рейнскофранкский (Rheinfränkisch) на юге.

Среднефранкский отличается от рейнскофранкского в первую очередь сохранением непередвинутого t в формах местоимений dat — „das“, wat — „was“, is — „es“, dit — „dies“, частично также в allet—„alles“ и в сильном (местоименном) окончании среднего рода у прилагатель­ных: -et, например, schönet — „schönes“. Кроме того, среднефранкскому конечному f в рейнскофранкском соот­ветствует b: сфк. lēf „lieb“ — р.фр. līb; сфк. korf „Korb“ — р.фрк. korb. С древних времен для средне­франкского типичны выпадение носового в форме лич­ного местоимения 1-го лица us, ūs — „uns“, а также выпадение ch перед t, например: nā(ch)t — „Nacht“, re(ch)t — „recht“ [101, 413].

Среднефранкский диалект включает южное — мозельское наречие (Moselfränkisch) и северное — рипуарское (Ripuarisch). Зоной распространения первого является долина р. Мозель между изоглоссами das || dat на юге и dorf || dorp на севере. Специфическими признаками мозельскофранкского являются формы schlin, schlīn, schlēn —„schlage“ в отличие от ю.нем. schlān и сев. нем. schlōn, а также употребление лексемы tsaub, tsaupe — „weiblicher Hund“ [101, 414].

Рипуарский представляет собой диалект Кельна и его области (включая Юлих и Берг) и наиболее близок к соседнему нижненемецкому (нижнефранкскому) диалекту. Территориально он четко ограничивается изоглоссами dorp || dorf на юге и machen || maken, ich || ick на севере и северо-востоке.

Рипуарский противопоставляется мозельскофранкскому отсутствием второго верхненемецкого передвижения согласных в сочетаниях rp и lp, ср.: рип. dor(a)p — моз. фр. dorf, рип. helpe(n), hęləpə(n) — моз. фр. helfen. Помимо этой особенности, сближающей его с нижненемецким, он обнаруживает и в своем вокализме ряд черт, близких к нижненемецкому, например, отсутствие дифтонгизации узких долгих гласных свн. ī, ǖ, ū, отсут­ствие делабиализации ö, ü, ср.: īs „Eis“, hǖzer „Häuser“, hūs „Haus“ [20, 36].

Рипуарский является центральной областью распростра­нения рейнской гуттурализации, например: wing, wenig — „Wein“, brung, brong — „braun“, hunk, honk —„Hund“. Для рипуарского характерна вокализация ch в „ge­bracht“— brat, brät, breit, braut, а также смягчение в словах типа tsick[d], tseck[d] — „Zeiten“, lück, löck — „Leute“, специфическая форма императива gank! — „geh!“ (в отличие от мозельскофранкского gie!, ge!). Обращает на себя внимание и так называемая рейнская акцен­туация (rheinische Schärfung) [подробнее см. 20, 163 —, 164].

Рейнскофранкский диалект, границы которого определяются изоглоссами pfund || pund и das || dat распадается на два основных наречия: рейнскопфальцское (Rheinpfälzisch) в западной части и гессенское (Hessisch) в восточной.

Рейнскопфальцское наречие расположено в пункте пересечения многих важных и древних языковых движений как в направлении с севера на юг, так и с юга на север (переход hs > s, метатеза r, второе передвижение, нововерхненемецкая дифтонгизация и др.). Небольшой рейнскопфальцский островок с конца XVIII в. существует на территории нижнефранкского.

В гессенском наречии различаются говоры нижнегессенский (Niederhessisch), верхнегессенский (Oberhessisch) и южногессенский (Südhessisch). Нижнегессенский говор подобно соседним нижненемецким диалектам сохраняет недифтонгизованные узкие долгие гласные: īs — „Eis“, hūs — „Haus“. Специфической чертой верхнегессенского являются так называемые обращенные дифтонги (ge­stürzte Diphtonge): lęib — „lieb“ (свн. ie), goud — „gut“ (свн. uo). Основной массив южногессенского составляет район крупных городов (Майнц, Висбаден, Франкфурт-на-Майне, Дармштадт), где утрачены наиболее яркие первичные отличительные признаки примыкающих гес­сенских говоров. Левобережная часть южного Гессена (Рейнгессен) и говоры Оденвальда вместе с пфальцским (южнорейнскофранкским) объединяются, по В. М. Жир­мунскому, с западной группой южнонемецких диалек­тов (южнофранкским и алеманнским) переходом st, sp внутри слова в št, šp, например: пфальцск. mišt — „Mist“, brušt — „Brust“, hašpl — „Haspel“.

В восточносредненемецкую группу диалектов входят тюрингенский (Thüringisch), верхнесаксонский или мейсенский (Obersächsisch, Meißnisch) и лужицкий (Lau- sitzisch). Названные диалекты, будучи колониальными по своему происхождению, характеризуются разной сте­пенью смешения верхненемецких и нижненемецких при­знаков с преобладанием тех или иных в зависимости от направления средневековой колонизации и состава переселенцев [20, 37].

Общей особенностью тюрингенского и ряда других вос­точносредненемецких диалектов является расширение е > а, например: asə(n) — „essen“. Северной границей тюрингенского, отделяющей его от нижненемецких диа­лектов, служат изоглоссы ik || ich, hinten || hingen, wisch || wēse. Несколько южнее этой границы проходит линия, отделяющая тюр. zerren —„ziehen“ от ннем. trekken. Южную границу образуют отличия тюр. wein, юнем. wei, тюр. -chen, юнем. -lein. Отдельные черты связывают тюрингенский диалект, в особенности, в юж­ном районе его распространения с южнонемецким, ср. географическое распределение лексемы „trocken“: юнем., тюр. trocken — рейнск., вестф., верхнесакс., луж. droiche, droige (свн. drǖge).

Верхнесаксонский, который по его центральному язы­ковому ландшафту называют также мейсенским, в диа­хронии является диалектной основой современного немецкого литературного языка и по ряду признаков приближается к территориально окрашенному варианту последнего, в особенности в своих городских полудиалектах (Лейпциг, Дрезден и др.) [20, 37]. Для всех верхнесаксонских диалектов характерна монофтонгиза­ция свн. ou, ei на востоке в ō, ē, на юге в ā, напри­мер: мейс. bōm—„Baum“, klēd — „Kleid“, в западном районе Рудных гор bām, klād.

Лужицкий диалект по некоторым своим признакам при­мыкает к соседнему верхнесаксонскому, ср. луж. bōm — „Baum“, klād —„Kleid“. Однако верхнесаксонскому frā в лужицком соответствует frō. С большей частью верх­несаксонского связывает лужицкий и огласовка лексемы trocken: верхнесакс. Droiche — луж. droige. Отличие от верхнесаксонского составляет частичное разграничение согласных по глухости/звонкости, например: bise — „böse“, hirȥ̌e —„Hirse“. Типичны для лужицкого ok — „nur“, nö, ne — „nicht“, а также случаи удлинения крат­ких и сокращения долгих гласных, соответствующих свн. дифтонгам uo, üe, ie перед t, например: ʃlīdn — „Schlitten“, gut — „gut“. (< свн. guot). Речь носителей верхнелужицких говоров выделяется раскатистым r и задним l [101, 418].

 

4.4. Диалекты южнонемецкого субареала

 

В южнонемецкой области четко противопоставляются друг другу две диалектные зоны: баварско-австрийская на востоке и франкско-алеманнская на западе. В первой из них средством образования диминутивов являют­ся суффиксы, оканчивающиеся на согласный: -el, -l, -erl, например, бав.-австр. šdā^hngl — „Stängelein“, riŋɐl, riŋɐ^rl —„Ringlein“. Для диалектов второй зоны харак­терны суффиксы, сохранившие после l безударный глас­ный (-la, -le, -li), а также суффикс -i, ср.: востфрк. blimlə, швб. bliemlə, швц. bliəmli̧ — „Blümlein, Blüm­chen“, hǖsi̧ — „Häuschen“.

Специфическое отличие баварско-австрийского состав­ляет употребление во втором лице множественного числа местоимений ös, ees, es —„ihr“ и enk —„euch“, пред­ставляющих по своему происхождению древние формы двойственного числа. Весьма характерны для данной диалектной зоны обозначения дней недели: Ertag, Ergetag — „Dienstag“, Pfinztag — „Donnerstag“, являю­щиеся старинными кальками соответствующих древне­греческих названий, которые проникли в древневерх­ненемецкий язык через посредство готов.

Фонетические особенности баварско-австрийского наре­чия, помимо широкого распространения дифтонгизации гласных, заключаются в развитии свн. ei > оа, расши­рении полученных по умлауту свн. æ (< двн. ā) ä < двн. a в ā или, a, например: hoas — „heiß“, broat — „breit“, khās — „Käse“, gšafti — „geschäftig“.

Своеобразна лексика баварско-австрийского наречия, ср.: Har — „Flachs“, Brein — „Hirse“, Rauchfang — „Ka­min“, Kuchel — „Küche“, Anze — „Gabeldeichsel“, Walger —„Teigholz“, Pfeit —„Hemd“, Fürtuch —„Schürze“, tenk — „links“. Примерно около трети этой лексики, становившейся достоянием названного наречия в раз­ные хронологические периоды, составляют реликты древнейшего слоя общегерманской лексики. Они отча­сти сохранились и в нижненемецком, но в среднене­мецком отсутствуют, ср.: бав.-австр. Obse — „Vorhalle“, „Portal“, „Anbau am Stadel“, др. сканд. Upsi — „Dach­traufe“, др.англ., гот. ubizwa — „Vorhalle“; бав.-австр. Pfeit — „Hemd“, ннем. Pije, др.англ. pād, гот. paida, финск. paita.

Внутри баварско-австрийского наречия (Bairisch — österreichisch) выделяются три диалекта: 1) северно­баварский (Nordbairisch, Nordgauisch) или верхнепфальцский (Oberpfälzisch); 2) среднебаварский (Mit­telbairisch) со среднеавстрийским (Mittelösterreichisch) или дунайскобаварский (Donaubairisch); 3) южнобавар­ский (Südbairisch) с южноавстрийским (Südösterreiehisch).

На севернобаварском диалекте говорят на территории Баварии к северу от Дуная между Регенсбургом, Нюрн­бергом и северной частью Богемского леса. Участок этой территории вокруг Нюрнберга представляет собой переходную зону от баварско-австрийского к восточ­нофранкскому. Особенно типичны для данного диалекта так называемые обращенные дифтонги (die gestürzten Diphtonge) ei, ou, восходящие не к свн. дифтонгам ie, üe, uo, но к двн. ē, ō [101, 410], например: brəif — „Brief“, səis — „süß“, brouder — „Bruder“ (свн. brief, süeze, bruoder). Огласовка слова „Bruder“ — brouder выделяет севернобаварский среди прочих баварско-австрийских диалектов, в которых преобладает дифтонг ua (bruader), а на востоке, западе и в периферийных районах — дифтонг ui (bruider).

Среднебаварский со среднеавстрийским имеет в рассмат­риваемой зоне наибольшую территорию распростране­ния, охватывающую долину среднего Дуная и долину среднего и нижнего течения р. Инн от Мюнхена до Вены (включая центральную Баварию, верхнюю и нижнюю Австрию). В диахроническом плане названный диалект характеризуется многочисленными инновациями по сравнению с более древними периодами. Его главным дифференциальным признаком является палатализация плавного l > i перед переднеязычными согласными и в конце слова с последующей вокализацией, а также переход сочетания en > а после определенных согласных, например: soitz, söutz—„Salz“, föit — „Feld“, hōiz, höiz, huiz — „Holz“, ǭid — „alt“, hǭi —„hohl“, ofa — „Ofen“, hupfa — „hüpfen“. В среднебаварском встречаются случаи «центральнонемецкого ослабления соглас­ных» (binnenhochdeutsche Konsonantenschwächung), при котором b, d, g и р, t, k не различаются по произношению. В особенности характерен для него переход сильного t в слабое d в словах типа Wetter, Leute. Южнобаварский с южноавстрийским охватывает говоры юго-восточной части Баварских Альп, южного Зальцбурга, Тироля, Штирии, австрийской части Каринтии. При значительных местных различиях большинство входящих в него говоров характеризуется наличием передвижения k > kx в начале слова, в удвоении, после носового и, вообще, придыхательностью согласных в позиции перед другим согласным, например: тир. kxǫlb —„Kalb“, trukxə — „trocken“, deŋkxə —„denken“, kxluog — „klug“. Он сохраняет сильное t в словах типа Wetter, Leute, не участвуя в центральнонемецком ослаблении согласных.

Граница между баварско-австрийской диалектной зоной на востоке и франкско-алеманнской на западе проходит по р. Лех.

Франкско-алеманнская диалектная зона (Fränkisch-Alemannisch) включает наречия швабско-алеманнское (Schwäbisch-Alemannisch), южнофранкское (Südfränkisch) или южнорейнскофранкское (Südrheinfränkisch) и восточнофранкское (Ostfränkisch), называемое также майнскофранкским (Mainfränkisch) и верхнефранкским (Oberfränkisch).

В швабско-алеманнском наречии, охватывающем Вюр­темберг, Баден, Баварию к западу от р. Лех, немецкоязычные области Швейцарии и Форарльберг в Австрии, различаются диалекты: швабский (Schwäbisch), нижнеалеманнский (Niederalemannisch) или верхнерейнский (Oberrheinisch), верхнеалеманнский (Hochalemannisch) и горноалеманнский (Höchstalemannisch, Walserdeutsch, Waiserisch).

Алеманнские диалекты (в узком смысле), в основном, сохранили древние долгие гласные ī, ū, ǖ как моно­фтонги, за исключением швабского, в котором назван­ные гласные подверглись дифтонгизации, ср.: свн. īs, hūs, hīuser; швц. īs, hūs, hǖsər (hīsər); швб. əis, həus, həisər. Границей между алеманнскими и франкскими диалектами считается линия, разделяющая зоны рас­пространения формы с нововерхненемецкой монофтон­гизацией bruder и консервативной формы с дифтонгом brueder. Характерным признаком верхнеалеманнского (швейцарского) наряду с сохранением в корневых слогах средневерхненемецких монофтонгов ī, ū, ǖ, ср.: schrȳben —„schreiben“, hūs — „Haus“, hǖser — „Häuser“ и сред­неверхненемецких дифтонгов uo, ue, ср.: buoch — „Buch“, buechlin — „Büchlein“ является передвижение начально­го k- в ch- [x-]: chind [xind], В горноалеманнском диалекте юго-западной Швейцарии (в кантонах Валлис и Берн) k переходит в x также перед n с выпадением носового и заменительным растяжением предшествующего глас­ного, например: trinken > trīche[n], trīhe[n]. По при­знаку передвижения начального k > x верхне- и горно­алеманнский противопоставляются нижнеалеманнскому, где k переходит в аффрикату kx: налем. kxind — „Kind“. Среди диалектов франкско-алеманнской зоны, приняв­ших участие в дифтонгизации старых долгих узких гласных ī, ū, ǖ, швабский на юго-востоке занимает особое положение по сравнению с более северными диалектами. Так, в швабском старое ī развилось в диф­тонг ei, в то время как во франкских диалектах резуль­татом дифтонгизации было ai. Для швабского харак­терно выпадение носового n перед s, сопровождающееся назализацией предшествующего гласного, ср. Gänse > швб. gä̃s. Во франкских диалектах носовой сохраняется. Глаголы gehen, stehen, haben, lassen в швабском пред­ставлены формами gau, stau, hau, lau, которым во франкских диалектах соответствуют формы gēn, stēn, habe(n), lasse(n). Морфологические формы глагола в 1-ом и 3-ем лицах множественного числа настоящего времени в швабском имеют личное окончание -et, а во франкских диалектах -e(n). Различна и огласовка суф­фикса уменьшительных существительных, ср.: швб. -le, франкск. -la.

Верхнефранкские диалекты (преимущественно на осно­вании языковых особенностей более ранних эпох) делятся на восточнофранкский на востоке и на южнофранкский на западе.

Большинство верхнефранкских диалектов не сохранило старых средневерхненемецких дифтонгов ie, üe, uo, наличие которых является характерным признаком других южнонемецких наречий (алеманнского и баварского) по сравнению со средненемецким диалектным субареалом, например: алем., бав. liəb —„lieb“, miəd — „müde“, guəd — „gut“. Дифтонги представлены лишь в юго-западной части восточнофранкского (район Вюрц­бурга), куда они проникли из баварского, напри­мер: bruader —„Bruder“, müad —„müde“, liab — „lieb“. В районе Вюрцбурга зафиксированы также формы it — „ist“, wassen — „wachsen“, ʃoll — „soll“. Восточнофранкский диалект охватывает территорию вокруг Вюрцбурга, Бамберга, Байройта, Нюрнберг с его непосредственным окружением, южную и запад­ную оконечность Тюрингии (Мейнинген, Кобург) и юго-западную часть Верхней Саксонии (Фогтланд). Гра­ница между ним и рейнскофранкским, а также гес­сенским проходит по Шпессарту и Рёну. Эта территория уже с древневерхненемецкого периода подверга­лась языковому влиянию запада и юга и сохранила мало специфических диалектных признаков. Примеча­тельно стяжение свн. ei и ou в ā, например: brāt — „breit“, bām — „Baum“. От большинства других верхненемецких диалектов восточнофранкский отличается со­хранением лабиализованных гласных ü, ö, например: wölf — „Wölfe“, brügə —„Brücke“.

Область распространения южнофранкского образует как бы пограничную полосу между швабско-алеманнским, севернобаварским, восточнофранкским и рейнскофранкским. В отличие от восточнофранкского дан­ный диалект имеет št, šp внутри слова, как и прочие юго-западные диалекты.

 

ГЛАВА V

ФОНЕТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ДИАЛЕКТОВ

 

Ударный вокализм

5.1.1. Долгота и краткость гласных

 

В большинстве немецких диалектов, как и в литера­турном языке, гласные бывают долгими в открытом (или исторически открытом — для диалектов) слоге, ср.: ннем. (севсакс.) ētn —„essen“, smēdn — „schmieden“, bȫgl — „Bügel“; внем. (востфрк.) bādə — „baden“, lēsə — „lesen“, šbīlə — „spielen“, khēniç —„König“. Краткие гласные в открытом слоге представлены только в архаич­ных швейцарских (верхнеалеманнских) говорах, напри­мер: lęsä — „lesen“, štęlä — „stehlen“, grabä — „graben“. Одновременно для данных говоров характерно и нали­чие долгих согласных (геминат), причем долгота глас­ного и долгота согласного не зависят друг от друга: одинаково возможны lęsä — „lesen“ и ęssä —„essen“, wīsä —„weisen“ и wīssä — „weißen“.

Наиболее значительные расхождения между литера­турным языком и диалектами, с одной стороны, и между разными диалектами, с другой, основываются на двойственной возможности развития слов с так назы­ваемым относительно открытым слогом, т. е. слов, у которых в литературном языке односложные формы с закрытым слогом чередуются с флективными дву­сложными формами с открытым слогом, например: Tag [tɑ:k] — Tage [tɑ:gə].

В диалектах односложные формы с закрытым слогом в отличие от литературного языка могут сохранить краткость, тогда как флективные двусложные формы с открытым слогом характеризуются удлинением глас­ного. Такое фонетическое чередование представлено в нижненемецких диалектах, например: сев.сакс. dax „Tag“ — dǫ̂ʒ („Tage“), slax „Schlag“— slȩ̂ʒ, „Schläge“, graf „Grab“— grę̄vɐ „Gräber“. Многие восточносреднене­мецкие говоры обнаруживают тенденцию к обобщению долготы и в односложных формах, например: тюр. šlå̄g —„Schlag“, wāg —„Weg“, tsūg —„Zug“, hōf —„Hof“, glīd —„Glied“. Однако в ряде слов перед t(ḍ) краткость распространилась на флективные формы, ср.: såd — „satt“, fęd —„fett“, god —„Gott“.

В восточной части верхненемецкого (в восточношвабском, восточнофранкском, баварском, южной части тюрингенского) более действенной оказывается иная закономерность, согласно которой любое односложное слово с закрытым слогом подвергается удлинению (так называемое восточнонемецкое удлинение гласных). При этом первоначально двусложные формы остаются краткими там, где наличие долгого согласного или геминаты препятствовало удлинению по общему закону, напри­мер: dīš „Tisch“— diš „Tische“, khōpf „Kopf“ — khepf „Köpfe“, sīds „Sitz“— sitsə „sitzen“.

Во всех немецких диалектах гласные могут удлиняться перед определенными группами согласных: сочетаниями сонорных (l, r, n) или спирантов (h, s) с последующими шумными.

Особенно широко распространено удлинение под влиянием группы r + согласный, представленное и в литературном языке, например: мклб. bō^rt — „Bart“, swā^rt —„schwarz“, hā^rt —„Herz“; тюр. bå̄rd —„Bart“, å̄rdsd —„Arzt“, hārdə —„Herde“, wārd — „wert“.

В диалектах встречаются случаи удлинения гласных и перед другими сочетаниями с сонантами, нехарактерные для литературного языка. Так, в диалектах западной части тюрингенского и прилегающих к нему нижнегессенских и восточнофранкских говоров отмечено удлинение перед носовыми группами (n+d, t, ts, k, а также m+p, pf). Узкие гласные при этом подвергаются дифтонгизации (i > ei, u > ou, u > oi пе­ред nd). Например, заптюр. hānd —„Hand“, sālts — „Safz“, weind —„Wind“, woinš — „Wunsch“, hoind— „Hund“, groumb — „krumm“.

В швабском регулярно проводится удлинение гласного перед сочетанием -ht, например: nāxd — „Nacht“, frūxd — „Frucht“, dōxdr —„Tochter“.

Перед группами согласных в диалектах (как и в литературном языке) нередко наблюдается сокращение первоначально долгих гласных, ср.: тюр. liçt — „leicht“, hiçdə —„Höhe“, fiçt —„feucht“, šosdr —„Schuster“. Раз­личия между литературным языком и диалектами и между отдельными диалектами создаются значитель­ными местными колебаниями в распределении соответ­ствующего лексического материала.

Специфической особенностью ряда диалектов, несвой­ственной литературному языку, является наличие в них «сверхдолготы» гласных, которая нередко сопровожда­ется особым типом двухвершинного ударения, так на­зываемым «облеченным» ударением. При этом типе ударения, обозначаемом обычно циркумфлексом над гласным (например, â и т. п.), за динамическим уси­лением следует ослабление, например: севсакс. ms — „Mäuse“, rö(ḍ) —„Räder“, in hûs — „im Hause“; мклб. dʒ — „Tage“, drîṿ —„treibe“.

Сверхдолгота (без облеченного ударения) наблюдается в восточной группе южнонемецких говоров и в восточно­средненемецких диалектах при удлинении гласных в односложных словах перед группой согласных, на­пример: frū̇xt — „Fruxt“, lū̇ft — „Luft“, lō̇x —„Loch“.

В верхнесаксонском (в особенности мейсенском) любое односложное слово с долгим гласным имеет сверхдол­готу, например: dī̇f — „tief“, gū̇d —„gut“, drā̇n —„daran“. Длительность гласного в подобных словах определяется примерно как двойная по сравнению с долготой в дву­сложном слове с открытым слогом, например: rēdə — „Rede“, šbrāxə —„Sprache“.

В. M. Жирмунский отмечает, что сверхдолгота и обле­ченное ударение могли способствовать развитию диф­тонгов из долгих и удлиненных гласных [20, 163]. Сокращению гласных благоприятствует, по его мнению, по-видимому, так называемое «рейнское ударение» (rheinische Akzentuierung, Schärfung), свойственное рипуарскому и примыкающим к нему переходным ниж­нефранкским и северным мозельским говорам. Т. Фрингс, посвятивший данному вопросу специальную работу, подчеркивает одновершинный характер этого ударения и краткость ударного слога, например: štīf —„steif“— с рейнским ударением šti:f — „steife“ [подробнее см. 20, 163—164].

 

5.1.2.Характер приступа гласных

В отличие от немецкого литературного языка, для орфоэпических норм которого обязательным является сильный приступ гласных в начале слова или удар­ного слога, в большинстве диалектов гласные в потоке речи имеют слабый приступ. В отдельных нижненемец­ких говорах сильный приступ наблюдается в изолиро­ванном слове и исчезает в связной речи, например: севсакс. ’ǭmd — „Abend“, но fīɐrǭmd — „Feierabend“, в других он совершенно отсутствует. В верхненемец­ких диалектах сильный приступ отмечен спорадически при эмфазе, в восклицаниях: ’ich!, ’aus!, ’aber auch! Отсутствие сильного приступа создает в немецких диа­лектах возможность специфического (в корне отличаю­щегося от литературного языка) слогоделения, при котором согласный между двумя гласными относится в потоке речи к последующему гласному, даже если он стоит в конце предыдущего слова и принадлежит к его звуковому составу, например: ннем. (севсакс.) pazup! — „paß auf.“, a-mēn — „am Ende“, rá-tu-nás — „Rad und Achse“; внем. (шваб.) baeⁿ-ni — „bin ich“, lęəbi- kon-daot — „lebendig (свн. lebig) und tot“.

На этой особенности слогоделения основываются слу­чаи переразложения основ, когда к слову, начинаю­щемуся с гласного, присоединяется начальный соглас­ный, которым заканчивалось предшествующее слово, чаще всего артикль, например: внем. nast < ein + Ast, nabend < guten + Abend; тюр. nękə „Ecke“; бав. австр. nǭlə „Ahle“; шваб, nānə „Ahne“ (= Großvater); швц. natti „Vater“ < mīn+atti.

Отмечены и противоположные случаи неправильного отсечения начального n-, ср.: гесс. axə —„Nachen“, бав. австр. Ęst — „Nest“; юавстр. ābm — „Nabe“.

В диалектах, где представлено чередование спирантов в интервокальной позиции со смычными в абсолютном исходе, перед гласным следующего слова появляется спирант, ср.: iç hap „ich habe“— haw’-i „habe ich“. В потоке речи начальные звуки последующего слова могут оказать существенное ассимиляторное воздействие на конечные звуки предыдущего слова, например: швб. mipmaxə —„mitmachen“, hǫpmə — „hat man“, hoⁿmbęlə — „Hunde bellen“, wəikŋuək —„weit genug“.

 

5.1.3.Умлаут. Делабиализация и лабиализация

Существенные различия между немецкими диалектами связаны с умлаутом, его новыми, не представленными в литературном языке, видами и с распределением явле­ний умлаута по диалектам.

Новые виды умлаута возникают в диалектах на основе фонетико-грамматической аналогии. Так, в гессенском, где свн. ei > ā, этот гласный подвергается умлауту в случаях грамматических чередований, например: ю.гесс. brād „breit“— brǟrər „breiter“ (с переходом d > r), вместо фонетически закономерного breiter > ⁺ brārər, brǟdšdə „breiteste“; has „heiß“— hǟsər „heißer“, hǟšd „heißeste“; с сужением перед носовым: glǭn „klein“ — glnər, glnšdə.

В нижненемецких диалектах новый грамматический умлаут от долгого и удлиненного а, испытывающего сужение и лабиализацию (ā̊, ǭ), отличается от старого ассимиляторного умлаута (, ē) лабиализацией в резуль­тате так называемого «прислонения» к основному глас­ному. Подобный «прислоненный умлаут» (angelehnter Umlaut) типа ā̊(ǭ) — å̈ (ǫ̈) выступает при четких грам­матических чередованиях, например: сев. брдб. swā̊n „Schwan“— swå̈n „Schwäne“, slā̊p „Schlaf“ — slå̈prix „schläfrig“.

Случаи «прислоненного» грамматического умлаута встре­чаются и в верхненемецких диалектах, например: вгесс. bām „Baum“ — bm „Bäume“, lāfə „laufen“— lft „läuft“. Основные гласные и их соответствия с умлаутом в каж­дой группе диалектов подвергаются закономерным фоне­тическим изменениям. В результате развития в разных направлениях в диалектах может оказаться полностью или частично расстроенным существовавшее перво­начально и сохранившееся в литературном языке взаимо­отношение между основным гласным и его умлаутами как между звуками одного типа, с наличием или отсут­ствием палатализации: nǫxt „Nacht“— naxt „Nächte“. Современные немецкие диалекты в разной степени охва­чены умлаутом. В южнонемецких соответствиях литера­турному языку умлаут нередко отсутствует, в то время как в диалектах нижненемецкого ареала и северной части средненемецкого он проводится более широко, чем в литературном языке. Палатализации более всего со­противляется и как самый задний гласный, а также дифтонги, содержащие компонент u (свн. ou) реже uo. Умлауту препятствуют промежуточные заднеязычные, в меньшей степени губные согласные.

В южнонемецких диалектах (алеманнском, баварском), как правило, отсутствует умлаут u краткого перед ста­рой геминатой двн. kk (gg, kx), например: шваб. muk — „Mücke“ (= Fliege), bruk — „Brücke“, rugə — „Rücken“, tsruk — „zurück“, drugə —„drücken“.

Менее распространен в южнонемецких диалектах и ум­лаут перед суффиксами, в особенности у существитель­ных на -er, например: krōmər — „Krämer“, burgər —„Bür­ger“, khōlər — „Köhler“.

В диалектах северной части западносредненемецкого ареала (среднефранкском, верхне- и нижнегессенском) и в восточносредненемецком в ряде слов представлен умлаут, отсутствующий в аналогичных случаях в литера­турном языке. Так, они имеют умлаут от дифтонга au перед губными согласными в группе слабых глаголов на ⁺-jan и в некоторых других словах, например: рип. dȫ:fə —„taufen“, jlȫ:wə —„glauben“, zȫ:kə — „suchen“, hȫ:f — „Haupt“, всакс. kheüfm — „kaufen“, deüfm — „tau­fen“, dərlęüm — „erlauben“, hęüt — „Haupt“.

Более широкое распространение получает умлаут в словообразовании под влиянием различных суффиксов, например: тюр. šölk — „schuldig“, göl — „golden“, wärliç — „wahrlich“, höŋriç —„hungrig“, šlösər —„Schlosser“. Наибольшую склонность к умлауту обнаруживают нижненемецкие диалекты, которые проводят его весьма последовательно, например: сев.сакс. dȫbm — „taufen“, dȫb —„Taufe“, kȫbm — „kaufen“, hȫfd — „Haupt“.

В отличие от литературного языка в диалектах умлаут может быть в отдельных случаях вызван согласным, содержащим палатальный элемент, например, š. Умлаут a под влиянием последующего š встречается в западной части верхненемецких диалектов (за исключением верхне­франкского), например: гесс. ęš — „Asche“, dęš —„Tasche“, węšə — „waschen“, nęšə — naschen“.

Формы с умлаутом, особенно у широко употребитель­ных слов, представленных и в литературном языке, легко подвергаются лексическому вытеснению (под влиянием литературного языка) формами без умлаута. Так, слово fleš —„Flasche“ на Рейне оттесняется в релик­товые районы, ср.: ю. моз. ęš — „Asche“, но flaš — „Fla­sche“ (flęš только в значении „Saugeflasche —«рожок для вскармливания детей»), tęš только в идиомати­ческом выражении du fǫul tęš! (=„Du faule Kreatur!“). В зависимости от трактовки средневерхненемецких лабиализованных гласных и дифтонгов переднего обра­зования ȫ, ö, ǖ, ü, öu, üe, которые в немецком литера­турном языке сохранили свою лабиализованность, не­мецкие диалекты делятся на делабиализующие и лабиализующие.

В делабиализующих диалектах лабиализованным глас­ным литературного языка [ø:], [œ], [y:], [y] и диф­тонгу [œ̯] соответствуют ē, е, ī, i, ai (äi) и их поздней­шие диалектные отражения; к ним присоединяется в южнонемецком не подвергнувшийся здесь монофтон­гизации дифтонг iə (из свн. üe), например: hērə(n) — „hören“, hēf(ə) — „Höfe“, welf(ə) — „Wölfe“, tīr —„Tür“, mīd (алем. бав. miəd) — „müde“, glik — „Glück“, lait(ə) — „Leute“, baim(e) — „Bäume“.

К числу делабиализующих принадлежит большинство верхненемецких диалектов.

Делабиализация представлена и в некоторых коло­ниальных говорах северовостока, содержавших зна­чительную примесь верхненемецких элементов, напри­мер, в бранденбургском: ю.брдб. šlęsər — „Schlösser“, šēnə —„schön“ (срнн. schöne), migə — „Mücke“, bīdl — „Beutel“ (дрнн. būdil). Эта особенность свойственна и городскому полудиалекту Берлина.

Лабиализующими является преобладающее большинство нижненемецких диалектов, сохранивших лабиализован­ные ǖ, ü, ȫ, ö как умлауты от кратких и удлиненных u, o и от старых долгих ū, ō (из которых первое не дифтонгизируется в нижненемецком), например: сев. сакс. bök — „Böcke“, krȫd — „Kröte“, dų̈nn —„dünn“, l(d)—„Leute“.

В лабиализующих диалектах в отдельных словах отме­чена неорганическая лабиализация i, е > ü, ö, в осо­бенности в соседстве с губными и l, реже перед n или s, иногда и независимо от характера соседнего согласного, например: сев. сакс, frǫ̈mbd — „fremd“, fǫ̈ŋ — „fing“, hǫ̈l — „hielt“, swümm —„schwimmen“, büst — „bist“, sünd —„sind“.

В некоторых диалектах гласные заднего ряда, прежде всего ü (u), подвергаются спонтанной палатализации, например: нфрк. hüs — „Haus“ (свн. hūs), brün — „b