Регламентацией пограничной службы в феврале 1571 г. занималось специально созванное совещание детей боярских, станичных голов и станичников под руководством боярина князя Воротынского. На этом совещании был разработан и принят «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе».
«Боярский приговор» прежде всего требовал установить необходимое количество сторож, наиболее удобные места их расположения и маршруты движения станичников, фактически [396] являвшихся дозорами. От сторожей требовалось, чтобы они были «усторожливы от крымские и от ногайские стороны». Для этого «станичникам бы к своим урочищам ездити и сторожам на сторожах стояти в тех местах, которые б места были усторожливы, где б им воинских людей мочно устеречь»{247}. Маршруты дозоров станичников и места расположения сторожей должны быть выбраны так, чтобы они перехватывали все пути возможного движения противника и не допускали скрытного проникновения «воинских людей» (т. е. врага).
Каждый дозор силой в два станичника, «с конь не сседая», должен «ездити по урочищам... по наказом, каковы им наказы дадут воеводы». «Боярский приговор» требовал, чтобы сторожевая служба велась непрерывно и чтобы воеводы ставили конкретные задачи дозорам станичников.
Для приготовления обеда или для ночлега дозорам разрешалось останавливаться, но только в различных местах. «А станов им не делати, а огни класти не в одном месте; коли каши сварити и тогда огня в одном месте не класти дважды; а в коем месте кто полднивал и в том месте не ночевать, а где кто ночевал и в том месте не полдневати. А в лесах им не ставитца, а ставитца им в таких местах, где б было усторожливо»{248}.
В случае обнаружения движения противника от станичников или сторожей требовалось немедленно послать о том донесение «в государевы в украинные городы» по таким маршрутам, по которым можно было упредить врага. Послав донесение, дозор или сторожа должны были скрытно продолжать наблюдение за противником и выяснить его численность. Установив силу врага, они посылали второе донесение в тот же пункт. Одновременно извещались соседи. «А которые головы и сторожи у них на праве или на леве стоят, и им к тем головам и к сторожем с вестью от собя отсылати же»{249}.
«Приговор» требовал дублировать донесения, «чинити отсылки три или четыре или сколько будет пригоже, посмотре по людям и по делу, от которых мест пригоже, а не от одного места...»{250} Донесения не только дублировались, но и отправлялись из различных пунктов.
Большое внимание уделялось правдивости донесения и непрерывности службы охранения. «А не быв на сакме (путь движения противника) и не сметив людей и не доведовался допрямо, на которые места воинские люди (противника) пойдут, станичником и сторожем с ложными вестми не ездити и [397] не дождався на сторожах сторожем себе перемены с сторож не съезжати»{251}.
За самовольный уход со сторожи виновного, если в это время «учинитце война», казнили. За опоздание на смену сторожи налагался большой штраф.
Воеводы и головы обязаны были проверять несение сторожевой службы, посылая доверенных лиц «дозирати на урочищах и на сторожах». При обнаружении небрежности в несении сторожевой службы на виновных накладывалось строгое взыскание.
«Боярский приговор» обязывал воевод и головы «того смотрити накрепко», чтобы «у сторожей лошади были добры» и чтобы каждый станичник выезжал на службу «о дву конь», т. е. с заводным конем. На плохих лошадях и «однолично не отпущати». Наряжая сторожу, воеводы или головы должны были проверить состояние лошадей и «наказывати станичников и сторожей накрепко о всем по наказу», т. е. ставить им конкретные задачи. Если станичнику заменяли лошадь, то за эту лошадь он нес материальную ответственность, уплачивая ее стоимость «тем детям боярским, чью лошадь потеряют или испортят».
Далее «приговор» определял очередность несения станицами (сторожевыми отрядами) сторожевой службы, начинавшейся 1 апреля и кончавшейся 1 декабря или позже в зависимости от выпадания снега. Каждая станица выезжала в поле из Путивля или Рыльска и несла службу две недели, а донецкие сторожи — шесть недель. «А нечто которую станицу разгонят, и на тое место станицу послати, которой за которую доведется рядом по росписи ехати...»{252}
Ответственность за организацию сторожевой службы возлагалась на князя Михаила Тюфякина и дьяка Ржевского, которые обязаны были лично осматривать местность и крепости и определять маршруты движения станиц (сторожевых отрядов), места расположения сторожей и дозоры. О начале и конце сторожевой службы они доносили государю с приложением «росписи» наряжаемых станиц, сторож и дозоров.
«Боярский приговор о станичной и сторожевой службе» по своему содержанию и форме является кратким уставом, в котором изложены обязанности и ответственность личного состава пограничных войск за несение службы.
Конкретизацией «приговора» были решения этого же совещания: об освобождении рязанских сторожей от службы на сторожах («а служить им рядовую службу»); о назначении на их место на сторожи казаков из украинных городов; о замене путивльских севрюков, которые ездили на донецкие сторожи [398] по найму путивльскими и рыльскими детьми боярскими; о назначении мест, где стоять головами в поле и до каких мест ездить от них станицам. Была принята и утверждена роспись сторожам донецким, путивльским, из украинных городов «от польские Украины по Сосне, по Дону, по Мече и по иным речкам, а также роспись мещерским сторожам, разъездам путивльских и рыльсккх станиц и местам, где стоять станичным головам на поле». Все это создавало стройную систему сторожевой пограничной службы.
Следовательно, во второй половине XVI в. теоретически обосновывалась необходимость упрочения самодержавия, возглавлявшего военную организацию государства, разрабатывались вопросы устройства войска на новых основах и порядок несения пограничной службы. Решение всех этих вопросов имело практическое значение. «Приговор» о сторожевой службе разрабатывался на совещании начальствующего состава пограничных войск — детей боярских, станичных голов и опытных станичников.
* * *
Развитие русского военного искусства в XV — XVI вв. определялось прежде всего социально-экономическими и политическими изменениями, происходившими в Русском государстве. Главным содержанием этих изменений было развитие экономических и торговых связей, складывание и укрепление Русского централизованного государства, освобождение от татаро-монгольского ига, начало превращения Русского государства в многонациональное, возникновение и развитие служилого класса помещиков-дворян, который становился надежной опорой самодержавия.
Результатом становления Русского централизованного государства явилось возникновение централизованной вооруженной организации с единым верховным командованием. В связи с этим изменилась роль военного совета, который стал теперь не решающим, а лишь совещательным органом при государе. Решения принимал единолично государь. Но феодальные пережитки все еще сохранялись в форме ограниченного Иваном IV местничества и коллегиального командования полками, во главе которых стояло по нескольку воевод (один из них обычно был старшим).
В процессе складывания Русского государства возникла и оформилась поместная система комплектования войска, которая позволила собирать для похода значительные силы. Поместные войска заменили феодальное ополчение, что определило количественный и качественный рост русского войска.
После походов поместные войска распускались. Но для охраны границ государства необходимы были пограничные войска, формировавшиеся из казаков и детей боярских, т. е. [399] служилых людей. На поместной основе зарождалось постоянное войско, которое находилось на государевой службе постоянно. Хотя сроки службы вообще не устанавливались, но пограничная служба уже регламентировалась.
Другой основой возникновения постоянного русского войска было появление нового огнестрельного оружия. Личный состав наряда и стрельцы не распускались после похода и продолжали нести службу, являясь по существу постоянным войском. Удельный вес этих войск непрерывно возрастал.
Войско Московского государства XV — XVI вв. по своему составу и задачам, которые оно решало, являлось русским национальным войском. Иностранных наемников в русском войске было очень мало. Отряды татарской конницы, участвовавшие в походах московской рати, не изменяли общего национального характера русской рати и по сути дела не являлись иноземными наемниками, так как татарские ханства были включены в состав Русского государства. Для развития наемничества в Московском государстве не имелось социально-экономической и политической базы. Опорой самодержавия являлись не наемники, а дворяне-помещики, которые были по существу военным сословием, и постоянное войско (стрельцы, наряд).
Русское войско решало такие важные политические задачи, как окончательное освобождение от татаро-монгольского ига, воссоединение утраченных ранее русских земель и оборона границ большого государства. Все это заставляло правительство изыскивать способы увеличения вооруженной силы и привлекать к решению общеполитических задач широкие слои городских и сельских жителей, кочевого населения и казачества. Рост численности русского войска связан также с появлением и развитием огнестрельного оружия (стрельцы, наряд и зачатки военно-инженерных войск). Следовательно, сообщение иностранцев о сокращении численности русского войска от XIV до XVI века не соответствует действительности. На самом деле с ростом и укреплением централизованного русского государства, с появлением и развитием новых средств борьбы — огнестрельного оружия — с созданием и совершенствованием аппарата управления и военных учреждений численность русского войска возрастала, повышались и его боевые качества. При этом удельный вес поместной дворянской конницы уже к концу XVI в. выявил тенденцию к снижению. Возрастал удельный вес стрельцов, наряда и казаков.
Появление в XVI в. стрельцов явилось по существу зарождением русского регулярного войска. Стрелецкая пехота имела элементы регулярности: она сохранялась для службы в мирное время, получала содержание от государства (правда, неполное), имела однообразное вооружение, одинаковую форму одежды, определенную организацию, проходила [400] обучение. Но не было еще совместного (казарменного или по квартирам) размещения военнослужащих. Стрельцы жили с семьями в своих домах. Не было полного содержания от государства, и поэтому стрельцы отвлекались от военной службы своим хозяйством, ремеслом или торговлей. Не имелось регламентации прав, точных обязанностей и деятельности воинов в мирное время и на войне, т. е. отсутствовали уставы. Все это появилось позднее.
Численный рост русского войска, необходимость точного учета служилых людей, регулирования их прав и обязанностей, проведение сбора воинов для похода вызвали к жизни появление приказов — органов высшего военного управления. На время походов властью московского государя назначались воеводы, к ним части прикомандировывались дьяки в качестве советчиков. Для обсуждения важных вопросов во время походов созывались военные советы. Зарождались элементы органов полевого управления войска.
Новое оружие в XV в. было еще очень примитивно, но в XVI в. оно значительно усовершенствовалось. Качественному росту огнестрельного оружия в Русском государстве способствовало его централизованное производство, чего не было в Западной Европе, где изготовление оружия носило частно-предпринимательский характер. Формировался и развивался наряд, который успешно применялся при обороне крепостей, затем при их штурме и в полевом бою. Совершенствовалось ручное огнестрельное оружие. Залповый огонь из пищалей оказывал на противника не только моральное воздействие, но и наносил ему значительные потери. Пищаль уже успешно конкурировала не только с хорошим луком, но и с самострелом (арбалетом). По сообщению летописца, «стрельцы тацы бяху искусни и научени ратному делу и пищальному стреляню, яко и малые птицы на полете убиваху из ручных пищалей и из луков»{253}, Кроме пищали, стрельцы имели на вооружении бердыш, который служил подставкой для пищали и был холодным оружием. Стрельцы умели применяться к местности. Это выгодно отличало их от аркебузеров и мушкетеров западноевропейского войска.
Следствием развития нового оружия было изменение структуры русского войска, в котором наряд превращался в третий род войска. Появился новый вид пехоты: сначала пищальники (XV в.), а затем стрельцы (XVI в.), постепенно вытеснившие лучников. В бою теперь взаимодействовали три рода войска — пехота, наряд и конница. Средством маневра и удара по-прежнему была конница. Важную роль в бою играла полковая артиллерия, которая восполняла недостаточную силу огня из ручного оружия. [401]
Русская рать, насчитывавшая десятки тысяч воинов, оснащенная современной техникой и имевшая организацию, соответствовавшую требованиям ведения войны того времени, решала важные политические задачи. Поэтому войны Московского государства в XV и XVI вв. имели крупные стратегические цели. Последовательность достижения этих целей планировалась на военных советах (походы на Казань, Ливонская война) с учетом конкретной политической и стратегической обстановки.
Стратегический успех обеспечивался тогда, когда силы не распылялись, а сосредоточивались на решающем направлении (бой на Ведроше, штурм Казани, первые походы в Ливонию и Белоруссию). Распыление сил для овладения крепостями, ставшими мелкими стратегическими целями, и переход от активных наступательных действий к пассивной обороне (последние периоды Ливонской войны) способствовали затягиванию войны. Длительная Ливонская война истощила силы Московского государства, в результате чего сложилась неблагоприятная политическая и стратегическая обстановка, заставившая заключить невыгодный для Руси мир.