Для философии этого периода характерно стремление освободиться от средневековой теологической картины мира. Природа и общество осмысляются как непосредственный объект науки.
В центре философской концепции Нового времени находятся человек и сила постигающего богоданный мир разума человека. На смену религиозной онтологии приходят проблемы гносеологии, центральный философский вопрос эпохи – выработка метода философского, научного познания мира. По отношению к языку центральная проблема преломляется как проблема постижения человеком предмета, явления мира, совершаемого в имени. Особую важность приобретает вопрос метода лингвистического исследования и его философского обоснования. Формируемый в этот период метод может быть определен как метод грамматического рационализма. Философское обоснование он находит в трудах крупнейших философов этого периода – Френсиса Бэкона (1561 – 1626), Рене Декарта (1596 – 1650), Готфрида Вильгельма Лейбница (1646 – 1716).
В трудах философов-рационалистов, во-первых, закрепляется отход от идеи демиургического первотворения слова, а следовательно, и противопоставленности человека-творца имен и пользователя речью в мифологическом образе: в роли и творца, и пользователя словом выступает «простой человек». На смену мифологическому противопоставлению приходит оппозиция обыденного и философского пользования словом.
Во-вторых, отчетливо проявляется идея активности языка по отношению к отражаемому миру (эта идея проявляется в свободе интерпретации мира) и человеку (что проявляется в воздействии на мысли и поступки человека).
Идею об активной силе речи-языка по отношению к человеку ярко выразили Ф. Бэкон и Г.В. Лейбниц. Язык, феномен, созданный в результате «примышления» человека, продукт его мыслительной активности, получает самостоятельность, становится субъектом обратного активного воздействия на человека, его разум. Замещение вещи словом в человеческом обиходе теперь видится как препятствие на пути точного познания вещи в силу, во-первых, их принципиальной неадекватности, во-вторых, в силу возможного искажения в «словесном понятии» «понятия вещи». В практике обыденного человеческого употребления такие искажения повсеместны, в философском же использовании языка они должны быть устранены.
Как же следует действовать для устранения нарушений правильной связи имени и вещи?
При решении этого вопроса философы Нового времени исходят из признания условной, договорной связи имени и вещи. Вследствие этого путь, намеченный в «Кратиле», либо отвергается совсем, либо быстро преодолевается после обсуждения нескольких примеров звукосимволического подражания имени вещи в первичных (теперь это исторически первичные, более ранние по происхождению имена). Идею условной связи имени и вещи поддерживает Г.В. Лейбниц в «Новых опытах о человеческом разуме»: «В настоящее время слова употребляются людьми в качестве знаков их идей. Это произошло не благодаря какой-нибудь естественной связи между некоторыми членораздельными звуками и некоторыми идеями, но по произвольному установлению, в силу которого какое-то слово было сознательно выбрано знаком какой-нибудь идеи».
Выход видится в том, чтобы вновь подчинить вышедший из повиновения интеллекту язык, обуздать «колдовской дар слова» силой разума, вернуть язык в позицию творимого объекта. В таком исправлении нуждается прежде всего язык философствования; «философское употребление слова», пишет Лейбниц, – это такое употребление, которое служит для выражения в общих предложениях достоверных истин».
В этом исправленном или вновь созданном языке будет установлено точное соответствие имени и вещи, что достигнуто будет не в результате интуитивного прозрения или скрупулезного восстановления былого совершенства, но как результат наделения слов точными, однозначными смыслами, состав которых будет получен в результате применения к анализу мира точных методов познания.
Рене Декарт в письме 1629 г. обсуждает возможность создания рационального языка со строго единоообразным «спряжением, склонением, построением слов».
«Я считаю, что такой язык возможен и что можно установить науку, от которой он зависит, с его помощью крестьяне смогут судить о сущности вещей лучше, чем это думают иные философы. Но не надейтесь когда-нибудь узреть его, это предполагает великие перемены в порядке вещей».
Философ поддерживает идею, что сходные вещи должны иметь сходные обозначения, при этом лучше всего представить все многообразие понятий в виде сочетаний немногих идей.
Ф. Бэкон предлагает модель создания образцового языка на принципах эмпиризма: этот язык должен быть создан в результате изучения естественных языков, его основные элементы должны быть общими для большинства естественных языков, неслучайными.
Эти идеи были подхвачены и развиты Г.В. Лейбницем в работах «Рациональный язык» и «Основы исчисления рассуждений», предложившим программу создания грамматики такого языка с опорой на латинскую, освобожденной от всех неправильностей латинской грамматики. Лексикон такого языка создается на основе жесткой семантической упорядоченности, возникающей в результате философской классификации явлений.
Чтобы создать особый рациональный язык, «нужно будет составить общую грамматику языков, обратив особое внимание на латинский, так как в Европе это язык науки, неплохо было бы перенести кое-что в рациональный язык из латинского языка. Грамматика должна быть подчинена строгим правилам и лишена аномалий».
«Мне же, беспокойному, уже давно со всей очевидностью представилось и нечто более важное, а именно, что все человеческие мысли вполне разрешаются на немногие, как бы первичные; что если бы этим последним были поставлены в соответствие характеры, то из них могли бы образовываться характеры производных понятий, из которых всегда могли бы извлекаться все их реквизиты и входящие в них первичные понятия и то, что я называю определениями или значениями (valores), а равным образом И следствия (affectiones), доказуемые из этих определений».
Так были обоснованы идеи создания философских и «бытовых» искусственных языков. Все внимание обращено к семантике знака, звучание же может быть трансформировано как угодно, главное – наделить его связью с точным смыслом и прочно зафиксировать это отношение.
Идея создания искусственных языков как средства научной и межэтнической коммуникации непосредственно базировалась на методологической основе рационализма. Хотя идеи создания философского, универсального языка, формулировались еще в ХIII в., в трудах Роджера Бэкона, активное лингвопроектирование – ярчайшая черта гносеологического образа эпохи ХVII в. Универсальный язык был призван способствовать проникновению в суть вещей, систематизировать знания, создать условия непротиворечивости философского и научного диалога. Р. Декарт предлагает дедуктивный подход к созданию философского языка, построение языковых элементов как отражение единых логических категорий.
Общетеоретические идеи Р. Декарта, Ф. Бэкона нашли отражение в многочисленных проектах философских, универсальных языков. Ко впервые воплощенной в ХVII в. идее создания искусственного языка продолжали обращаться на протяжении столетий: существует около 1000 проектов искусственных языков, из которых признание получили очень немногие, прежде всего, волапюк, разработанный в 1879 г. И. М. Шлейером (1842 – 1912), и эсперанто, созданный в 1887 г. Л.Л. Заменгофом (1859 – 1917).
Интересно, что именно в трудах рационалистов была высказана идея, возникновение которой обычно относят к следующей исторической эпохе. Последнее верно в том смысле, что эта идея в XIX веке была высказана как основная концептообразующая. Это мысль о том, что в языке отражается не только мир (в имени – не только вещь), но человек, народ, говорящий на данном языке, и показателен в данном случае именно обыденный язык. В новом философском контексте возвращается мифологическая идея отражения в творении (языке) образа творца (человека, народа), идея, которая захватит умы на рубеже XVIII – XIX вв., затем будет забыта на некоторое время и возвращена в научный обиход в облике теории языковой относительности Сэпира – Уорфа, неогумбольдтианстве Л. Вайсгербера, теориях языковой картины мира современной российской лингвистики.
И так как языки вообще являются самыми древними памятниками народов, возникшими до письменности и искусств, то они лучше всего свидетельствуют об их происхождении, родстве и переселениях. Вот почему правильно понятые этимологии были бы крайне интересны и важны; надо только сопоставлять языки нескольких народов и не делать слишком больших скачков от одного народа к другому, очень отдаленному, не имея для этого надлежащих оснований. При этом особенно полезно иметь в качестве свидетелей промежуточные народы….
Со временем будут записаны все языки вселенной и составлены словари их и грамматики и будет произведено сравнение всех языков; это будет иметь очень важное значение как для знания вещей, так как названия очень часто соответствуют свойствам вещей (как это видно, например, на названиях растений у различных народов), так и для познания нашего духа и чудесного разнообразия его деятельности (Г.В. Лейбниц).
Еще одним важнейшим результатом соединения философских поисков эпохи, утверждения взгляда на язык как человеческую способность, связанную с мышлением, служащую средством объективации мышления и передачи его другим, и практического анализа новых языков по одной схеме грамматического описания явилось создание нового типа грамматик. ХVII в. – это век универсальных грамматик в духе декартовского рационализма.