Геополитика и структура мира в новом тысячелетии

Геополитический дуализм

Геополитическая дисциплина видит историю народов и государств как диалектическую реализацию дуального кода. Этот код может быть назван «цивилизационным» или «метацивилизационным». Речь идет о надисторическом противостоянии цивилизации Суши и ци­вилизации Моря.

Происхождение этого кода уходит в глубокую древность, где фор­мировались первые социальные и политические, а также мифологи­ческие представления народов. С точки зрения геополитики, базовая рефлексия человеческой общности на вызов качественного про­странства, на специфику ландшафта предопределяет структуру ци­вилизации, довлеет над историей, логикой развития, трансформа­циями и т. д.

Цивилизация Суши связана со статической моделью мировоззре­ния, с устойчивостью социальных, юридических, религиозных и по­литических институтов. Здесь доминирует принцип Традиции. Су­ша, континент, имеет в целом константный ландшафт, что предопре­деляет историю сухопутных народов и государств. Стартовой чертой такой цивилизации является почва, земля. Вода, море, река, озеро и т. д. рассматриваются как вторичная, во многом антитетичная ре­альность.

Сухопутная психология ярче всего выражена у оседлых народов и (с некоторыми характерными смещениями) среди сухопутных ко­чевников.

Цивилизация Моря, напротив, динамична. Здесь стартовой чер­той являются подвижность, текучесть, ликвидность, отсутствие фик­сированного ландшафта, легко поддающегося территориальным из­мерениям, разграничениям, с фиксированными в (естественном или искусственном) пейзаже ориентациями. Берег, суша видится как не­что вторичное.

Морская цивилизация коренится в таком ответе человечества на вызов Моря, когда оно отождествляется с его стихией, ассимилирует свою психологию с архетипами мореплавания. Динамика плавания и принципиальное отчуждение от ландшафта порождают особую цивилизационную установку, связанную с утилитаризмом, модерниз­мом, демократическими и олигархическими инструментами полити­ческого управления.

Два геополитических вектора нашли свое выражение в парах Рим — Карфаген, Спарта — Афины и т. д.

Более или менее подробно картина геополитического взгляда на историю человечества изложена у Хэлфорда Маккиндера и Карла Шмитта.

США и СССР

Геополитики США «холодную войну» XX в. интерпретировали именно в такой перспективе. Западный мир, страны НАТО вопло­щали в себе Морской полюс, «Sea Power» (по выражению адмирала Мэхэна).

В СССР для них воплощался сухопутный полюс, наследие Рима. Отсюда Москва — Третий Рим. Характерно, что идеологическая струк­тура психологической войны стран НАТО против СССР во многих параметрах воспроизводила систему образов — косности, тоталитар­ности, авторитарности и т. д., фигурирующих еще в древние эпохи, когда Запад критиковал Византию, потом Русь.

Ясного геополитического сознания в СССР не было, так как все немарксистские модели анализа отвергались автоматически.

Как бы то ни было, общая структура советской цивилизации, без­условно, точно соответствует сухопутной геополитической модели.

Двухполюсный мир, возникший в результате Ялты после победы союзников над странами Оси, идеально соответствовал и историче­ски, и социально, и стратегически базовым постулатам геополитики.

Страны Оси и, в первую очередь, Германия были геополитически непоследовательны, балансируя между проатлантистским Мюнхеном и евразийским пактом Риббентроппа-Молотова. Война на два фрон­та—и против цивилизации Моря (Англия, США), и против цивили­зации Суши (СССР) — стоила Гитлеру всего. Характерно, что не­мецкие геополитики (в частности Карл Хаусхофер, Обет и т. д.) пре­дупреждали руководство нацистов о самоубийственности отказа от однозначной геополитической ориентации. По их вполне обоснован­ному мнению, Германия должна была выбирать — либо с державами Моря против СССР (Суша), либо с СССР против стран Моря.

Поражение Германии было закреплено Ялтой. Основа послевоен­ного мира состояла именно в стратегическом паритете двух геополи­тических полюсов, обобщающих изначальную цивилизационную ду­альность. Причем Запад осознавал и признавал это положение, прямо заявляя о таком наследии, а Восточный блок объяснял стратегиче­скую ситуацию, не прибегая к геополитике.

Подобная асимметрия в геополитическом сознании, возможно, бы­ла одной из причин краха СССР.

Конец двухполярного мира

Конец двухполюсного мира и «холодной войны», по логике аме­риканских (атлантистских) геополитиков, означал не только крах со­ветской системы, но и жесточайшее поражение Римского, сухопут­ного, цивилизационного начала. За идеологическим давлением За­пада на СССР находился второй пласт — геополитический. Если на внешнем уровне «свободный и рыночный» Запад стремился осво­бодить и привести к рыночной экономике « страдающий под гнетом тоталитаризма советский Восток», то на уровне геополитическом цивилизация Моря стремилась нанести очередной сокрушитеьный удар по своему главному противнику — цивилизации Суши. Не для того, чтобы облагодетельствовать — для того, чтобы победить, сло­мить, ослабить и уничтожить.

Именно геополитикой прекрасно объясняется все то, что после­довало после конца «холодной войны». В сфере идеологии противо­речия отпали, в сфере геополитики не могли отпасть. Отсюда расши­рение НАТО на Восток, война Запада против Югославии, протесты против операции России в Чечне.

Распад Восточного блока и СССР означал, что из двухполюсного мира мы перешли не к многополюсному и не к бесполюсному, но к однополюсному.

Если в традиционной геополитике полюса понимаются как плюс и минус в теории электричества, то сегодня однополярный мир (= доминация США) стремится выдать себя за полюс (= центр) ок­ружности с новой дуальностью: центр (= Запад, = «золотой милли­ард», = «богатый Север») — периферия (= «бедный Юг», остальное человечество).

С точки зрения геополитической доктрины второй полюс необхо­дим. Но перестав существовать как нечто проявленное, осязаемое и конкретное, он перешел в иную форму сущестования. Периферия одополярного, атлантоцентричного мира (Pax Americana) заняла се­годня место советского блока. Цивилизация Суши изменила модаль­ность геополитического существования, но никуда не исчезла.

Конец двухполярного мира означает конец .международных пра­вовых институтов — таких как ООН и т. д., возникших как формаль­ное закрепление Ялтинской картины мира. Отсутствие проявленно­го сухопутного полюса создает предпосылки к созданию новых меж­дународных организаций, целиком и полностью зависимых от США и проводящих их волю.

Новый мировой порядок требует новых международных инсти­тутов. Международное право есть функция от баланса силовых, стра­тегических факторов. Отсутствие у США (= цивилизации Моря) геополитического противовеса (что включает как объективные пара­метры — вооружение, промышленность, ресурсы, хозяйство, так и субъективные — волю к могуществу, универсализм ценностной сис­темы и т. д.) подразумевает создание международных юридических стандартов с радикально иной структурой.

Любые апелляции к чисто юридической стороне дела — к декла­рациям ООН и т. д. — ничего изменить не могут. Геополитические законы безжалостны. Правом обладает только сильный, способный это право доказать и отстоять.

Требовать от США подчинения резолюциям ООН сегодня так же наивно, как требование участия Гитлера (или Геринга) в Ялтинской конференции.

Vae metis.

Многополярный мир

Разговоры о «многополярном мире» на практике представляют собой либо ничего не значащие и наивные благопожелания, либо за­вуалированный призыв к восстановлению двухполюсного мира в но­вой конфигурации.

Однополярный мир может приобрести видимость многополярно­сти в том случае, если США решит в превентивных целях делегиро­вать периферии определенную долю геополитической самостоятель­ности. Но главным условием будет непременно соответствие общей цивилизационной направленности интересам США. Ни стратегиче­ские цели США, ни либерал-демократические принципы, ни рыноч­ная система не должны ставиться под вопрос. Лишь при принятии таких условий — что на деле означает прямой геополитический и ци-вилизационный вассалитет — «гипердержава» (так принято сегодня называть ту «сверхдержаву», которая выиграла ядерное соревнова­ние) отдельной стране будет позволено вести более или менее само­стоятельную локальную политику.

Очевидно, что такая «многополярность» будет чистой фикцией.

Все остальные варианты становления многополярного мира как геополитической реальности должны проходить через формиро­вание силового блока, способного ограничить нынешнее всевластие США, т. е. на основании имеющихся потенциалов периферии должг на быть образована «коллективная гипердержава». И лишь при соз­дании такой сдерживающей инстанции можно говорить о наличии у человечества нескольких возможностей выбора путей, о цивилиза­ционной альтернативе, об истинной свободе развития — т. е. о том, что мы понимаем под термином «многополярность».

Тезис «реальной многополярности», таким образом, сегодня фак­тически тождественен тезису о «новой модели биполярности». И озна­чает стремление к воссозданию устойчивого геополитического дуа­лизма.

Только на этом пути можно остановить надвигающуюся плане­тарную диктатуру атлантизма.

Евразия

На основании исторических прецедентов и учета стратегического потенциала латентный второй полюс геополитики отождествляется с Евразией. Поэтому большинство американских советологических центров переименованы сегодня в «Центры исследования Евразии» или нечто в этом роде.

Евразийские территории с ядром России, т. е. вчерашний «второй полюс», «цивилизация Суши», «Восточный блок», имеют все необ­ходимые параметры для того, чтобы в новой ситуации стать зароды­шем новой двухполярной (- «многополярной») системы.

Однако этого нельзя достичь путем (невероятной) реставрации Советского государства и соответствующей системы. Такой рестав рационистский путь невозможен и по технологическим, и по соци­альным причинам, и из-за сегодняшнего стратегического превосход­ства стран НАТО.

Переход от потенциального состояния к актуальной биполярности крайне проблематичен. Если оценивать ресурсы, которые пона­добятся для этого, и делать это по шкале, навязываемой Западом (на ¹ основании технологических, экономических, финансовых и социаль­ных критериев), то задача представляется невыполнимой.

Однополярный мир — это данность, это актуальность. Если осно­вываться на критериях такой актуальности, любой подсчет резервов, необходимых для воссоздания серьезной альтернативы, будет заве­домо давать отрицательные результаты.

Убеждение (часто навязчивое, как в книге Бжезинского «Великая шахматная доска» или у российских апологетов Запада) в невозмож­ности альтернативы, в ее необеспеченности сегодня является до ка­кой-то степени объективной констатацией, но вместе с тем и пропа­гандистским ходом, заряженным суггестивной энергией.

Силовой выигрыш Запада (цивилизации Моря) в «холодной вой­не» есть существенный эпизод. Но он еще не доказывает «морально­го триумфа» Моря. Налицо лишь неадекватность той социально-по­литической и стратегической формы, в которую облекала свою ци­вилизационную инициативу советская сверхдержава.

Сегодня необходима мощная ревизия самих основ сухопутной цивилизации, отбрасывание ограничительных факторов (многие из которых как раз и привели к поражению), выстраивание новой небы­валой евразийской модели.

Натовские стратегические центры прорабатывают варианты того, как не допустить Евразию к существованию в качестве полноценно­го геополитического полюса, как флагмана периферии, как нового оплота цивилизации Суши.

Континентальные стратегические центры — ив первую очередь российские — должны работать над прямо противоположной за­дачей.