Предсказывать будущее - занятие чрезвычайно сложное и ответственное. Недаром прогнозы сравнивают с гаданием, где вероятность их реализации весьма проблематична. И тем не менее, человеку свойственно стремление представить будущее, приблизительно очертить его контуры, определить стратегию поведения и действия. В Москве, в Париже и других городах мира были установлены электронные часы, напоминающие о том, сколько времени осталось до наступления Нового года.
Конечно, начало нового века - момент весьма условный. Если начать с даты “сотворения мира”, то таким считается 3761 год, и сейчас мы находимся в середине шестого тысячелетия. Если же вести счет со времени переселения Мухаммеда из Мекки в Медину в 622году, то тогда до окончания второго тысячелетия еще остается несколько веков. Есть и другие календарные системы счета времени.
Однако страны и народы, связанные с христианской традицией, ведут отсчет от Рождества Христова и это означает, что скоро наступит XXI век. Хронологически время нейтрально, но оно наполняется смыслом и значением, благодаря исторической деятельности человека. Рубеж веков всегда ассоциируется с переменами. Ученые высказывают немало идей относительно будущего, стремясь предвидеть траектории развития.
Именно поэтому столь интересна футурологическая концепция культуры американского социолога, культуролога и публициста Лауреата Нобелевской премии Алвина Тоффлера.
О жизни и деятельности
Его имя и труды приобрели широкую известность в 70-годы XX века. Высказанные им прогнозы о будущем развитии культуры и цивилизации во многом уже подтвердились, а его книги вошли в число бестселлеров, переведены на языки мира, в том числе и русский. Футурологическая концепция А. Тоффлера включена в энциклопедии и словари,
А. Тоффлер родился в Нью-Йорке 4-го октября 1928 года. Он окончил Нью-Иоркский университет, в 1957 – 1959 годах работал корреспондентом ряда газет, затем в 1959 – 1961годах редактором журнала “Форчун”. Уже в 60-годы он становится известным в США своими острыми и яркими публикациями.
В 1965 –1967годах он работал в Новой школе социальных исследований и в других научных центрах США. В 1965 году он становится профессором Корнелльского университета, консультантом ряда правительственных учреждений.
Его привлекают проблемы социальных последствий научно-технической революции, создания искусственного интеллекта и распространения компьютеров. Американская фирма “ИБМ” по производству компьютеров, заказывает ему в 1961 году исследование о влиянии компьютеризации на сферу труда “белых воротничков” и его прогнозы широко обсуждаются в прессе.
В 1964 году выходит книга “Потребители культурных ценностей”, посвященная социологии культуры и его имя становится популярным. Его приглашают для чтения лекций в ведущие университеты США.
В 1970 году он публикует первую книгу из трилогии - “ Футурошок”, а затем две других, связанных общей концепцией и проблемами, “Эко-спазм”( 1975) и “Третья волна”(1980).[298] В последующие годы он пишет книгу «Предпосылки и прогнозы»( 1984), в которой обращает внимание правительства на необходимость предвидения наиболее фундаментальных сдвигов в изменении тенденций развития культуры и цивилизации.
В монографии «Смещение власти: знание, богатство и принуждение на пороге ХХ1 века»(1990), он прогнозирует возможности возникновения нового социального порядка на предстоящем супериндустриальном этапе развития цивилизации. Он подчеркивает перспективность прогноза на основе методологических положений синергетики, как науке о самоорганизующихся системах. Будущее складывается не на основе одного, хотя и важного фактора, каким является технический прогресс, а как результат множества взаимосвязанных процессов и неравновесных состояний.
Свою теорию А. Тоффлер называет «практопией» или практической утопией в отличие от идеализированных утопий или мрачных прогнозов, которыми наполнена история общественной мысли. Он придает значение реальностям сегодняшнего дня и делает во многом убедительную попытку представить их последствия в будущем.
Достоинством книг А. Тоффлера является их непосредственное обращение к переживаниям и опасениям современного человека.
Будем надеяться на публикацию новых книг А. Тоффлера.
Волны цивилизаций
В книге “ Третья волна” А. Тоффлер отмечает, что исторический процесс развития цивилизации проходит ряд этапов, которые, подобно волнам, накатываются и накрывают друг друга, порождая противоречия, конфликты, трудности и проблемы адаптации человека к новым условиям.
“Первая волна” - это исторический тип аграрной цивилизации, когда основой всей жизнедеятельности была обработка земли. Первоначальный смысл слова «культура» означал “возделывание” земли и все с этим связанное: правила обработки, использование угодий, время посева и уборки урожая, способы хранения продуктов и приготовления пищи, возникшие на этой основе ритуалы, обряды и обычаи, приметы и символы, мифы и легенды.
Именно аграрная цивилизация заложила основы всей современной культуры большинства народов. Исключение составляют этнические общности, для которых существенную роль играли рыбный промысел, охота или скотоводство.
Аграрная цивилизация была самой длительной в истории, продолжалась вплоть до 16-17 столетия. Для этой стадии характерны примитивность орудий труда и медленный темп перемен в социальной и личной жизни человека. Крестьяне были основным сословием, их труд продолжался “от зари до зари”, подчиняя время сезонным ритмам и погодным условиям. Передача культурных ценностей и достижений осуществлялась непосредственно от поколения к поколению и сводилась к традиционной народной культуре. Близость к природе, устойчивость родственных связей, сосредоточенность в сельской местности способствовали устойчивости человеческих отношений и культуры.
“Вторая волна” - это индустриальная цивилизация. Она начинается с возникновением промышленной революции в странах Европы, постепенно охватывая другие регионы и продолжается до сих пор, вытесняя традиции и привычки аграрной стадии.
Происходит концентрация промышленного производства на крупных предприятиях, массовый рост городов, увеличение потребления товаров, возникновение новых социальных слоев и типа культуры. На смену сезонному ритму приходит рабочий день “по свистку”, появляются новые проблемы оплаты труда, прав человека, социальной защиты, организации досуга. Распространение урбанизации ведет к новому типу городского образа жизни, порождая впоследствии экологический кризис, перепроизводство и стандарты массовой культуры. Индустриальная цивилизация основывается на концентрации и специализации производства, сосредоточения в крупных городах и превращения их в мегаполисы. Централизация управления, подчинение власти сверхдержавам, быстрое распространение индустриальных технологий, образования и средств массовой информации – типичные признаки индустриального общества.
Но постепенно индустриальная цивилизация исчерпала свои возможности и подвела общество к кризисной черте. Свидетельством тому агрессивные войны, разрушение природы, стандартизация стиля жизни, вкусов и потребностей. Кризис охватывает все сферы индустриального общества: национальные государства, экономику и финансовую систему, социальные и политические институты, духовные ценности и образ жизни. Технократический принцип хозяйственной деятельности наносит непоправимый ущерб природе, вызывая экологические разрушения. “Старая механическая синхронизация, пишет А. Тоффлер, служившая символом «второй волны», уходит в прошлое. Мы все дальше удаляемся от общества безликих, лишенных индивидуальности гуманоидов и движемся к обществу, для которого будут характерны множественность жизненных стилей, обладающих более ярко выраженной индивидуальностью”[299]. Развитие общества приблизилось к новому этапу цивилизации.
“Третья волна” - эра информационной, электронной цивилизации, соединившей преимущества технического прогресса с возрастанием роли гуманизма реального человека и его потребностей. Многое в ней противоречит старой традиционной индустриальной цивилизации, отмечает А. Тоффлер. Это одновременно и в высшей степени технически развитая, и, вместе с тем, антииндустриальная цивилизация.
Общество «Третьей волны» возникает на основе трансформаци, перемены самого «кода цивилизации». Это означает, что все 6 параметров индустриального общества меняются на противоположные:
1)стандартизация заменяется многообразием стилей и форм; 2)централизация власти сменяется многополярностью; 3)синхронизация индустриального труда – скользящим графиком;
4)тиражирование массовых образцов – уникальностью индивидуальных моделей;
5)концентрация производства на заводах заменяется «минимизацией» производства, возникновением «электронных коттеджей».
6) вместо узкой специализации – широкая интеграция, дающая возможность переключения на новый вид деятельности.
Эти изменения затрагивают не только сферу экономики и техники, как это предполагают некоторые. Они охватывают техносферу: энергетику, производство, распределение; социосферу: социальные и политические институты, структуры власти; инфосферу: системы ценностей, социальной коммуникации и информации.
Новый этап означает изменение стиля и образа жизни. Возникает новый вид собственности - на информацию.
Контроль в сфере принятия решений осуществляет тот, кто владеет информацией. Борьба за источники информации, техническое совершенствование компьютеров, определяют драматургию социального и культурного развития.
Шок от встречи с будущим
В центре футурологической концепции А. Тоффлера находится проблема соотношения скорости перемен в социальной и культурной жизни и степени адаптации к ним человека. Необходим баланс не только между масштабами перемен и скоростью их распространения, но и возможностью человека приспособиться к ним, преодолеть страх от встречи с будущим.
Несоответствие между ними неуклонно растет и влечет за собой «футурошок»- именно так назвал свою книгу А. Тоффлер. В отличие от других авторов, строивших концепции будущего на основе прошлого, А. Тоффлер переворачивает зеркало времени, чтобы использовать будущее для того, чтобы помочь человеку справиться со стремительным темпом перемен, обрести устойчивость в непрерывно меняющемся мире.
“Перемены - процесс, с помощью которого будущее вторгается в нашу жизнь, - важно рассматривать не только в грандиозной исторической перспективе, но и с точки зрения живых людей из плоти и крови, испытавших эти перемены на себе”[300], пишет он. Термин “футурошок” введен А. Тоффлером в середине 60-х годов и теперь вошел в словари мира. Он близок по своему значению к понятию “культурный шок”, означающий состояние человека, погруженного в незнакомую культуру. Он отражает беспокойство, растерянность, разрушение привычных форм поведения, неправильное истолкование реальности и в результате утрату способности к адаптации.
Если представить, что эти проблемы затрагивают не одного человека, а все общество, то возникает всеобщее состояние дезориентации и страха от грядущих перемен в огромных масштабах. Следует отметить, что термин “адаптация” лишен значения “приспособленчества”, имеющего уничижительный оттенок в русском языке. В культурологии это понятие широко используется как важнейший механизм культурной изменчивости, взаимодействия человека и среды обитания.
Приспособление является необходимым условием жизнеобеспечения и жизнестойкости человека, фактором развития творчества, отказа от прежних стереотипов сознания и выработки новых ценностных ориентиров.
Для нового этапа цивилизации технология является главным средством ускорения перемен. Это касается не только транспорта, но и производства, строительства, подсчета голосов, образования, печатания книг, распространения информации и многого другого. Как известно, развитие техники состоит из трех стадий, образующих цикл: 1)рождение идеи; 2) реализация на практике в экспериментальном образце; 3)распространение в обществе.
В отличие от прежних времен радикально сократилось время между возникновением идеи и ее внедрением. А. Тоффлер приводит немало различных примеров. Века прошли с того момента, когда Парацельс обнаружил, что эфир можно применять для анестезии. Почти сто лет прошло с тех пор, когда Николас Апперт открыл способ консервирования продуктов до применения в промышленности.
Теперь такое промедление трудно представить. Ускорение внедрения новшеств оказывает существенное влияние на психологическое состояние человека. Люди живут на “повышенных скоростях”, когда стремительно меняется мир: вещи, места, идеи, организации. Для обозначения этого состояния А. Тоффлер вводит понятие- “трансенция” или”быстротечность”, которое позволяет измерить скорость потока перемен.
Отношения становятся все более хрупкими и непостоянными и это создает настроение неуверенности и нестабильности. Возникает “общество одноразовых стаканов”, где торжествует идея однократного и краткосрочного использования предметов, а культура “выбрасывания” становится показателем уровня цивилизации. Бумажные салфетки и полотенца, пластиковые бутылки и пакеты, постоянное обновление одежды, мебели, машин создают особый менталитет в отношении к предметной среде, сокращают продолжительность связей с ними.
Становятся популярными мобильные конструкции, позволяющие произвольно менять внутренние объемы, преобразовывать пространство. Люди чаще, чем прежде, меняют квартиры и места проживания, устремляются в новые города и страны, овладевают новыми профессиями и редко работают на одном и том же месте.
А. Тоффлер называет их “новыми кочевниками”, для которых постоянные перемены стали образом жизни и второй натурой. Однако эти перемещения не проходят бесследно, ибо меняют отношение к понятию “оседлости”, привязанности к родным местам, дому, работе. Все подвижно и изменчиво. Вы сажаете дерево и никогда не увидите, как оно выросло, потому что к этому времени , вы будете жить совсем в другом месте - заключает А. Тоффлер. Повышенная мобильность увеличивает число человеческих контактов, делает быстротечными связи, но они становятся более поверхностными и ненадежными.
Увеличение оборота этих отношений нередко вызывает стрессы, депрессии, разочарование и растущее чувство одиночества. Все это лишь еще раз подчеркивает сложность и неоднозначность перемен в постиндустриальном обществе.
Если первым признаком нового общества служит быстротечность, то вторым будет новизна, череда сенсационных открытий и потрясающих воображение достижений. Это лишь усиливает ощущение нестабильности. Быстротечность и новизна- это “взрывчатая смесь”, усложняющая проблемы адаптации человека. Разработка новых материалов, источников энергии, транспортных средств, продуктов питания, лекарств, пересадка органов и тканей, новых средств массовой коммуникации и информации значительно изменяют равновесие между привычными правилами и отношениями и неопределенным и непредсказуемым будущим. Коэффициент новизны может достичь предельного уровня, вызывая психологическое и нравственное утомление. Этот процесс “психологизации” всей социальной и экономической жизни определяет главное направление перемен и потребует новой стратегии.
Необходимо направить ресурсы на восстановление природной среды, на борьбу с загрязнением, шумом, социальную защиту людей, развитие образования и духовности.
Все большее значение будет придаваться “ душевному комфорту”, положительным эмоциям, эстетическому наслаждению от обстановки общественного и индивидуального. общения. Поток новизны проникнет и в личную жизнь, долгое время остававшуюся “островком” стабильность. Пессимисты предсказывают, что семья обречена на исчезновение и забвение, а оптимисты пророчат ее укрепление как самой надежной защиты от потрясений. Многие считают, что бурный характер перемен усилит потребность в семье как наиболее устойчивой структуре. Но важно иметь в виду, что новшества, быстротечность перемен не обойдут семью стороной. Достаточно упомянуть изменение “технологии рождения”, установление пола ребенка, имплантация эмбриона и искусственное выращивание в “пробирке”, клонирование себе подобных и программирование внешности, черт характера - все это меняет традиционные представления о материнстве, отцовстве, отношениях родителей и детей. Покупка эмбрионов в “бебиториуме” потребует внесения корректив в законодательство.
В аграрный период семья, как правило, была многочисленной и многодетной, в ней одновременно сосуществовали три, а иногда и четыре поколения. Такие “обширные” семьи были хорошо приспособлены к выживанию в трудных условиях. В индустриальную эпоху семья постепенно стала численно уменьшаться. Возникла так называемая “нуклеарная” семья, состоящаяя из супругов и одного или двух детей. Такой тип семьи стал обычным в большинстве индустриально развитых стран. Постиндустриальное общество значительно расширит возможные варианты семейной жизни. Это может быть “корпоративная семья”, где несколько брачных пар носят одну фамилию и совместно воспитывают детей, в том числе приемных. Цели таких семейных корпораций могут быть различными; социальными, экономическими, религиозными, спортивными и даже развлекательными.
Корпоративный принцип А. Тоффлер считает весьма перспективным в организации семейной жизни. Эти группы могут соединяться на определенный срок, затем свободно распадаться. Временные «коммуны» пенсионеров, студентов в молодежных общежитиях, художников и спортсменов создают временные союзы, общие фонды, заботятся друг о друге, вместе проводят свободное время.
Можно предположить, что постепенно менее жестким будет запрет на полигамию, когда дети являются частью “одной большой семьи”. В связи с большим количеством разводов, возможны многократные последовательные браки. Тоффлер считает, что это основное направление будущей модели брака.[301]
Многократный последовательный брак изменит “траекторию” семейного союза: вначале возможен “пробный брак” с испытательным сроком. Затем наступает второй критический момент, когда пары либо оформляют свои отношения, либо расстаются. Но вскоре вступают в новый брак, который объединяет рожденных прежде детей.
Третий поворотный момент наступает, когда дети становятся взрослыми и покидают родительский дом. Это так называемый синдром “пустого гнезда”. Если супругов связывали только дети, они находят любой повод для развода. Но и в этом случае возможно вступление в новый брак, объединяющий людей с общими интересами и взаимной симпатией.
Изобилие вариантов брачных траекторий, широкий выбор моделей семейной жизни определит общее движение общества к разнообразию. Однако многообразие вариантов выбора может быть столь же психологически и социально опасным, как и его отсутствие.
Человек может оказаться жертвой новой дилеммы - сверхвыбора. Во всех сферах жизни его подстерегает множество разных вещей, предметов, услуг, развлечений, занятий. Это разнообразие символизирует и подчеркивает индивидуальность. Постоянно увеличивается число альтернативных форм в искусстве, образовании, освобождая человека от ненужных запретов и однообразия. На этом фоне возникло множество жизненных стилей, объединений по интересам и субкультур. Общество раскалывается на отдельные субкультуры, каждая из которых образует особый мир, со своей иерархией ценностей, стилем и образом жизни, символикой и. сленгом, предпочтениями и симпатиями, правилами и запретами, местами встреч и ритуалами.
Молодежные и профессиональные, конфессиональные и художественные, армейские и туристские, преступные и мафиозные, политические и экономические элиты- все образуют субкультуры. Чем крупнее субкультура, тем выше вероятность того, что она будет разнообразной. Но субкультуры так же быстротечны и подвержены переменам. Они плодятся и исчезают, чтобы освободить место новым субкультурам. Нередко они вступают друг с другом в отношения соперничества, захватывая территории иных субкультур, оказывая влияние на общество в целом. Это влечет за собой распад единой структуры ценностей.
В прежних обществах существовало крупное центральное ядро ценностей, признаваемых и разделяемых многими. Это ядро сокращается с неимоверной быстротой. В этом распаде типичной позицией становится всеобщее разочарование и усталость, когда никакие цели не вдохновляют.
Стремительное увеличение субкультур определило многообразие жизненных стилей. Это проявляется в способе обустройства жилья, предпочитаемых формах досуга, круге друзей и знакомых, манере поведения и речи, моделях одежды и прически. Принадлежность к субкультуре дает возможность сохранить чувство идентичности и контакта с той общностью людей, которые особенно близки по духу. Отсутствие идентификации порождает ощущение одиночества, потерянности, отчужденности. Человек всегда остро нуждался в поддержке других людей, ему необходимы жизненные ориентиры, которые одобряются и поддерживаются, получают признание и уважение. Субкультуры восстанавливают душевное равновесие, столь необходимое в условиях многообразия ценностей жизни и культуры. Они предлагают сеть путеводных линий, помогающих достигать состояния устойчивости стабильности. В этом смысле жизненный стиль- это организующий принцип человеческого существования. В нем органично соединяются индивидуальное своеобразие и социально-групповое совпадение.
Однако важно иметь в виду, что человек одновременно принадлежит к нескольким субкультурам и это определяет особенный “рисунок” его ценностей. Иногда они могут усиливать “звучание” или же гасить его, оказаться в противостоянии друг другу. Поиск модели согласия - задача не менее сложная. Она предполагает выработку интегрированного стиля, взаимного согласования всех элементов в общую композицию.
Стиль жизни определяет не только внешние формы поведения, но и внутренний духовный облик. Он является способом самовыражения личности, своеобразной “визитной карточкой”, представляющей человека. Он ограничивает выбор альтернатив, если они противоречат стилю, освобождает от необходимости поиска иных жизненных сценариев.
Но в условиях потока перемен приобретенный жизненный стиль не может оставаться замкнутой структурой, он неизбежно подвергается воздействию разных факторов.