—Слышь, Алик, я с ним сам поговорю, — кивнул «джигиту» Кукарача. — Попробуем безкрови обойтись, твоему бизнесу это пользы не прибавит!
—Харашо! Давай, гавари! — быстро отозвался сразу остывший кавказец. — Минедэньги нужны и дэфка, дагаварись па харощему!
Кукарачаподошёл к Сергею, подал руку. Тот пожал, затем, не отпуская Витюхиной ладони,посмотрел на неё, повернув тыльной стороной кверху.
—Невинной крови на ней много? — Сергей глубоким взглядом посмотрел в глазаКукараче.
—Нету совсем, командир! — спокойно глядя в глаза Сергею и не отнимая руки,ответил Витя. — За всё время, что работаю на них, — он кивнул головой в сторонустоящих у машины, — убрал лишь пару мразей, таких же, как они, если не гаже.Один был чиновником, тварь продажная, крутил с квартирами стариков, другой —кидала-нарколыга, попробовал «кидок» своих на триста килограммов героинапровернуть, не вышло…
—И как тебе сейчас?
—Да как тебе сказать, Серёжа… — Витёк задумался на мгновенье, в его сощуренныхглазах блеснул отсвет страдания. — В армии было все так мутно! Свои ребята, скем зелёнку топчешь, это понятно — мужики, герои! А чуть повыше глянь, уже незнаешь, на какую сволочь там нарвёшься! Начиная с самых верхов, ты вспомни, чторебята-ветераны про Первую чеченскую рассказывали: про суку «Пашу -мерседеса»,про «Берёзу», про бабло, которое они на той войне с Дудаевым в долях срубили накрови русских и чеченов, про всю эту «бизнес-войну», где нас — как быдло и «пушечноемясо» — всё время предавали и продавали! Свои! Гори они в аду!
Асейчас! Хрен разберёт, кто там сейчас против кого, с кем и за что воюет!Разведка принесёт инфу — бах, а инфа уже у «чехов». Штурмовики пошли бомбитьзасечённую нами базу — опа! — там уже лишь колья от палаток да пустыеконсервные банки! Генералы рубят бабло на своём «товаре», полкаши на «своём»,интендантура вообще ворует всё, что можно, и продаёт тем, кто денег даст — темже «духам»!
Влотьдо «мусорни» на блокпостах, которые за бабки банды пропускают, а о нашихпередвижениях «чехам» по мобильникам звонят! Есть среди них всех мужикинепродажные? Есть! Но как их отличить от тварей, что сегодня тебе —«братишка!», а завтра труп твой за доляну от «басмоты» твоей же родне забешеные бабки будут впаривать?
Такиеесть? Полно! Кому нужна эта война — мне, тебе, чеченам простым, салагам ихнимодураченным: «Аллах Акбар», мочи «кафиров», на тебе «баксей» на жизнь родне вауле! Тарифы помнишь? За офицера, за сержанта, за БТР, за БМП? За фугас надороге? За отрезанные у живых мальчишек-срочников головы?
Усталя от этой долбанной непонятки, командир! Я ведь солдат, солдат хороший — знаешьсам! Я должен знать — вот враг, а вот — свои! Я должен понимать, за что воюем!
Вотты скажи, за что ты сам сейчас этих уродов перебить готов? За деваху этудетдомовскую? Она тебе нужна? Таких кругом как грязи, они же сами к этимАликам, Юсуфам, Магомедам в лапы лезут? Их что, всех обманом, как этих дурдетдомовских, животным-туркам продают? Да большинство из них прекрасно знают,как и чем там заниматься будут! Не знают лишь, что вместо VIP-салонов их ждётсарай, и в нём по пятьдесят скотов, а то и больше обслуживать за смену!
Тыхочешь это изменить? Вот здесь, сейчас? Прихлопнув этих трёх уродов? Да на ихместо завтра десять явятся! Поверь, я в этой стае уже год почти! Зверьё! Затобез лицемерия — хищные твари, и меж собой всегда договорятся, как наша мразь,друг друга не «сливают» — иначе Витю-Кукарачу к ним пришлют со «Стечкиным» сглушителем или взорвут наглядно, в воспитательных целях, чтобы другие шакалы изстаи не выбивались!
Слушай,командир, Серёжа! Ты классный мужик, за что ты сейчас хочешь воевать, за этудуру? Да она расходный материал! Ты за неё всерьёз сейчас готов умереть илиубить?
—Не только за неё, Витюша, — покачал головой Серёга, — за Родину! За собственнуюсовесть, да и за неё тоже, конечно! Я не знаю, как тебе сейчас сказать,братишка… просто в этой девчонке для меня сейчас сошлось всё — и Родина, исовесть, и память родителей, и все наши ребята, которые со мной сражались бок обок и умирали на моих руках, чтобы я жил! Если я эту глупую девчушку сейчаспредам — я сам себя предам, душу свою предам! Я всё равно жить не смогу тогда,жить с ощущением, что я — тварь продажная и струсившая сука! Поэтому, Витёк,без вариантов — «горный козёл» так не уйдёт, понты не пустят, тем более имея варсенале — тебя! А я, живым, девчонку не отдам.
—Ты же понимаешь, Серёжа, что против меня у тебя нет шансов!
—Понимаю, Витя, но по-другому не могу.
—О’кей! Всё понял, командир, ты счастливый человек, тебе есть за что умирать!
—А ты, Витя?
—Я тоже, командир, умереть хотел за Родину, одну присягу мы с тобой давали, и…кажется, я знаю, как это осуществить! Мечтал на выходе, в бою, а придётся… Даладно, видать планида так легла! Моя жизнь, Сергей, осталась в армии, а втюрьму я по-любому не пойду… Не думай, командир, что Кукарача сгнил! И за«братишку» спасибо, до смерти не забуду!
—Так, значит, как?
—Так, значит, — не договорились! Ты, типа, Алику его «товар» не отдаёшь, а я,типа, — его наёмный «штык», и вариантов нету! Хозяина, как и коня, «напереправе» не меняют, а мне «в падлу» слово нарушать, даже говённому бандитуданное! Встретимся в другой жизни, командир!
—Прощай, Витя!
—Прощай, Серёжа! Да, послушай, — Кукарача вдруг улыбнулся и, посмотрев с высотысвоего роста на макушку Серёги, сказал: «Чо за хреновая какая-то пуговка у тебяна бейсболке, командир, ты бы её убрал!»
—Чего? — не понял Кукарачин ход мыслей Сергей. — Пуговка как пуговка, такпродавалась! — он, сняв бейсболку с головы, взглянул на обтянутую тканью,круглую пуговицу и, пожав плечами, водрузил её опять на голову, прикрывшиськозырьком от начинавшего слепить в глаза утреннего солнца.
Кукарача,повернувшись спиной к Сергею, пошёл к машине.
—Ну, дагаварылись? — Алик явно нервничал, наблюдая со стороны столь долгийразговор бывших сослуживцев.
—Нет, хозяин! Он «дэфку» не отдаст!
—Тагда убей его!
—О’кей! Слышь, командир! Тебя убить велят! Ну что?
—Работай, снайпер!
—О’кей! Давай по «чесноку» — «ковбойская дуэль»! Ты фильм «Хороший, плохой,злой» смотрел?
—Вместе смотрели, в армейском клубе!
—Значит, ты — «Хороший» Иствуд, а я — «Плохой» Ван Клиф! Поехали на счёт «три»!Раз, два, три!
Двавыстрела почти слились в один.
ДляСергея, чьё сознание со слова «три» переключилось в какой-то особый, наверное,лишь опытным бойцам, и то не всем, знакомый режим, время пошло, как взамедленном фильме. Он видел и успевал осознавать и принимать решения всобытиях, чьё время измерялось долями секунд. Его рука скользнула к рукояткепистолета, большой палец вошёл между телом и рамой «ТТ», уткнувшись кончиком взатворную задержку, скользнул чуть вниз и лёг на скос ребристой, звёздчатой,накладки. Одновременно, все три нижних пальца — средний, безымянный и мизинец —обняли рукоять с противоположной стороны и потянули пистолет вверх из-за ремня.Указательный палец лёг первою фалангою на спуск и плавно выбрал его до упругогоупора. Левая рука взлетела вверх, подхватывая на лету в складывающуюся горстьснизу, сжатую пальцами правой руки рукоятку пистолета и создавая треугольник,вершиною имевший пистолет, а основанием — грудь между плечами. Слегкапригнувшись и выводя на цель ствол пистолета, Сергей взглядом поймал на стволверх грудины Кукарачи, то место, где обычно заканчивается ворот бронежилета.Затем он выжал спуск до конца, коротко выдохнув и задержав дыхание на выстрел.Колёсико с нарезами, венчающее, словно «ирокез», курок «ТТ» сорвалось вверх,влекомое телом курка и вздрогнуло, ударив по торцу бойка, с железным характернымзвуком, услышать который перед взрывом пороха в патроне успевают лишь оченьтренированные люди. Бах! — выстрел! Серёга замирает, пытаясь осознать — кто жев кого попал, и осознанье это, как обычно, происходит задолго до того, какразорванные пулей нервные окончания в плоти посылают в мозг свой последний,словно звук лопнувшей струны, сигнал. Сергей, прищурившись, сквозь лёгкий дымоквыстрела видит, как его пуля входит Вите в горло, чуть выше края грудины и,пробивая ткани горлового хряща и мышцы за ним, пронзает шейный позвонок, навекипрерывая связь мозга Кукарачи с его прекрасно развитым, таким живым мгновеньемраньше телом. Витя, открыв рот, падает, рухнув всем телом, как бык, которомутореадор перерубает шпагой спинной мозг в загривке. Сознание Сергея сканируетсебя, пытаясь распознать — куда попала пуля Кукарачи: не в голову (раз онспособен думать), не в сердце (раз оно не схлопнулось, выбрасывая струи крови вгрудную полость через вновь возникшие, «нештатные» отверстия). Так, значит,есть ещё огромнейшая целая секунда, в которую Сергей должен успеть отработатьещё две цели, может быть, даже три, и лишь потом разрешить себе расслабиться ипозволить телу ощутить те разрушения, которые в нём, возможно, произвела пуляиз пистолета Кукарачи, если она всё же в него попала…
Состороны происходящее выглядело так.
Двавыстрела одновременно, Кукарача падает, Сергей, развернувшись в сторону Алика стелохранителем всем телом, «жёсткой рамой» стреляет в ухватившегося заперламутровую рукоять кавказца. Бах! — и, пока тот падает с пробитым пулейсердцем, «жёсткая рама» уже направлена на суетливо дергающего «ПМ» из кобуры«быка». Бах! «Бык» с пробитой пулей головой рухнул рядом с ещё не успевшимначать истекать кровью телом хозяина.
Секунда,длившаяся для Серёги вечность, закончилась. Стоя с пистолетом наизготовку втренированных руках, он обратил свой взор на ошарашенного грохотом стрельбы ивсем произошедшим Ефима Григорьевича, в волнении поправляющего на носу очки.
Двачеловека, объединённые взаимной ненавистью, взглянули друг другу в глаза, истарший, толстенький, с прижатой к груди папкой, не выдержал взглядаспецназовца, в котором слишком ясно высветился приговор торговцу вверенными емудля сбережения телами и душами сирот.
Директор,вскрикнув, бросился бежать: сперва к реке, затем, сообразив, что там тупик,обратно, в сторону леса. Сергей опустил пистолет.
—Нелли! Взять!
Собакавылетев из-под палаточного тента, длинными прыжками мгновенно догнала пыхтящегои спотыкающегося о кочки человечка, ударом мощной овчарочьей груди свалила егос ног и, придавив упавшего к земле широкими, когтистыми лапами, зависластрашной клыкастой пастью над побелевшим от ужаса лицом директора детдома.
—Держать! — скомандовал Сергей и повернулся к Кукараче. Тот был ещё жив, судорожнооткрывал рот, словно желая сообщить Сергею что-то очень важное, и смотрел насразившего его боевого друга призывным, требовательным взглядом.
Серёгаподскочил к нему, встал на колени и склонился к лицу застреленного им«братишки». Кукарача улыбнулся. Сплёвывая всё наполняющую рот кровь, сочащуюсяиз простреленного горла, теперь уже бывший снайпер прошептал:
—Командир! Командир! Серёжа! Пуговку на бейсболке покажи!
Ещёне успев врубиться в смысл этой самой бессмысленной в такой момент просьбы,Сергей «на автомате» снял бейсболку и повернул её макушкой к взгляду Кукарачи.Увидев нечто, столь важное ему, Витюха весь расплылся в блаженной окровавленнойулыбке.
—Попал! — выдохнул он и, закрыв глаза, умер.
Сергейвзглянул на верх бейсболки. Пуговка, венчавшая её маковку, была начисто срезанапулей Кукарачи. Сергей автоматически надел бейсболку задом наперёд и,наклонившись, поцеловал покрытый смертной испариной лоб убитого им боевогодруга.
Собакавдруг завыла.
Серёга,удивившись столь необычному поведению животного, встал с колен и направился краспластанному на земле телу директора, венчаемому опирающейся ему на грудьлапами и почему-то тоскливо воющей, задрав морду в небо, собакой.
Сергей,идя к этой «скульптурной группе», пытался вспомнить, выла ли при нём Нелли хотьраз за всё время их совместной жизни. Не вспомнил. Видно, всё-таки не выла.
Лишьподойдя вплотную к телу и наклонившись над ним, Сергей всё понял. Директордетского дома Ефим Григорьевич, торговец своими воспитанницами и украденным уних жильём, был мёртв. Лицо его наполовину стало багрово-синим, из носа и изорта виднелись подтёки крови. Сосуды головы не выдержали натиска потоков крови,гонимого в них бешено работающим на адреналине стресса сердцем. А может, страхперед собачьей пастью или перед ожидающей его пулей спецназовца, или ещё что-тонеобъяснимое земной логикой сделали своё дело.
Сергейна всякий случай потрогал шейную артерию лежащего и, убедившись, что перед нимтруп, взял из сцепленных, сведённых судорогой пальцев ту самую папку, которуютак трепетно берёг усопший.
Сергейоткрыл потёртый простенький замочек, откинул крышку и достал из папки пачкудокументов, заполненных и чистых бухгалтерских бланков, счетов из прачечной иещё каких-то неинтересных Серёге бумажонок. В отдельном конверте лежалидокументы Даши: паспорт гражданский, паспорт заграничный, свидетельство обокончании одиннадцати классов, генеральная доверенность от Дашиного имени наоформление и любые действия, вплоть до продажи и получения денег заполагающуюся ей от государства квартиру, выданная на имя Ефима ГригорьевичаЧиркина, и несколько Дашиных фотографий на документы.
Сунувпакет в широкий боковой карман своих военных штанов, Сергей почти бегомустремился к палатке.
—Даша, Дашутка, Дашенька, девочка моя! Всё кончилось! Тебя никто и никуда большене попробует продать! — Сергей нырнул во внутреннюю часть палатки.
Дашастояла на коленях, сложив ладошки вместе и вперив свой взор в висящий перед нейна ниточке маленький алюминиевый крестик, зацепленный за пластиковую застёжкуфорточки. Тот самый крестик, который Сергей приметил у неё на шее утром. Онамолилась — понял Сергей. Молилась так усиленно, что даже не услышала, как онпозвал её и как проник в палатку.
Сергейосторожно коснулся её плеча, Даша радостно, со светлым лицом обернулась к нему!
—Дашенька, всё хорошо! Мы победили!
—Он победил, Серёженька, Он победил! — счастливо улыбнулась девушка и показалавзглядом на освещённого проникшим в полумрак палатки лучиком утреннего солнцаРаспятого Бога.
—Он? — удивлённо глядя на засверкавший отраженьем солнца Крест, переспросил,садясь на корточки рядом с сияющей девушкой, Серёга.
—Да! Он! Христос, Серёжа!
—Ну, я не знаю, что сказать…
—Не говори сейчас ничего, Серёженька, ты потом поймёшь!
—Возможно! — пожал плечами Сергей. — Даша! Нам надо очень быстро уезжать отсюда,выстрелы вдоль реки всегда слышны далеко, нельзя чтобы нас здесь обнаружили…
—Да, конечно, Серёжа! — девушка быстро поцеловала крестик и надела его себе нашею. — Давай собираться!
ГЛАВА 9. БОГ
Восемьминут спустя палатка была снята и брошена в багажник вместе с тентом иневынутым из неё спальником, все остальные вещи собраны и свалены кучей там же,прямо на палатку. «ТТ» покоился в илистом дне реки, а «паджерик» Сергея, сДашей на правом переднем сиденье и лежащей Нелли на заднем, уже выруливал сколеи от поляны на грунтовку, ведущую к федеральному шоссе.
Четыретела, разбросанные в разных позах по поляне, остались остывать вокруг большойчёрной, тоже мёртвой без человеческого в ней присутствия, машины. Толькопериодически раздавалась весёлая мелодия лезгинки, несущейся рингтоном изчьего-то мобильного телефона.
—Даша! — Сергей прервал молчание, зависшее в кабине с момента выезда с поляны. —Скажи, откуда ты всё это знаешь про религию? Крестик носишь, молишься! Неужелитебя этому учили в детском доме?
—Учили! Наверное, нашим ребятам и девочкам просто очень повезло, Серёжа! —повернулась к нему девушка. — У нас в детдоме есть Валерия Ивановна, замдир» повоспитанию, очень верующая, у неё сын в семинарии учится, а дочка замужем засвященником, батюшкой Леонидом! Он молодой батюшка, но очень хороший — добрый,внимательный и очень много знает. Он всегда может ответить просто и понятно налюбой вопрос, он к нам каждую неделю приходил по нескольку раз — и к малышам, ик средним классам, и, конечно, к старшеклассникам! Старшеклассники его оченьлюбили и уважали, особенно девочки!
Когдау нас в детдоме сделали молитвенную комнату, отец Леонид стал служить таммолебны, исповедовать ребят и девочек, привёз туда много духовных книг и сделалпри молитвенной комнате библиотеку — я оттуда много книжек перечитала!
Онвсех нас учил — как стать христианином, как общаться с Богом, как надо любитьближних, как надо всех прощать и никого не осуждать!
—Всех прощать! — не выдержал Серёга. — И эту сволочь Ефима Григорьевича? И техбандитов, которые сейчас хотели меня убить, а тебя в турецкий бордель продать?Их тоже надо прощать и не осуждать?
—А мы сами разве никогда не делаем ничего плохого, неправильного? — спросила егодевушка. — Я делала очень много плохого: дразнила очкариком Васю в четвёртомклассе вместе с другими детьми, а он плакал и даже разбил свои очки, чтобы еготак не дразнили, хотя без очков плохо видел! Я украла у Женечки в шестом классееё коллекцию календариков, она тоже плакала очень сильно из-за этого, правда, япотом ей эти календарики под подушку подсунула… Я долго злилась на учительницуфизкультуры, которая меня «глистой бессильной» называла за то, что ядействительно всегда плохо на физкультуре успевала, а я её «старой жабой» просебя дразнила… Я очень завидовала Таньке Лапиной и Маратику Фаттахову, когда ихусыновили… Ну, это мы все, всегда завидовали, когда из нас кого-нибудьусыновляли и забирали в семью — всем же хочется иметь маму и папу, и чтобы тебялюбили! Правда из нашего детского дома не часто усыновляли… Я часто списывала уМаши по физике и по математике, я в этих предметах не очень хорошо разбиралась,я пожадничала Костику фломастеры, когда он опоздал к раздаче «гуманитарки», амне досталось два набора, разных… Я обижалась часто, унывала, ленилась! Ястолько всего плохого сделала в своей жизни, столько грехов! Как же я могу,зная это, осуждать другого человека, который тоже что-то плохое делает, тожегрешит?
Когдак Иисусу Христу привели женщину, которую по закону, за её грехи положено былокамнями закидать до смерти, Христос им сказал: «Кидайте, только пусть первым извас бросит камень такой человек, кто ни одного греха сам не совершил!» И всеушли, потому что не нашлось такого человека, который бы не согрешил никогда!
—Ну да! — кивнул Серёга. — Что-то я про это слышал, про бросание первого камня…
—Вот! Видишь — этой женщине Христос сказал: «Не осудили тебя люди? И Я тебя неосуждаю — иди и не греши больше!»
—Только Его Самого, если я правильно помню, и осудили и распяли! Где же тутсправедливость? А если Бог есть, разве Он может быть несправедливым? Разве Онможет терпеть всю эту несправедливость вокруг, всех этих «Аликов», «ЕфимовГригорьевичей», и прочую мерзоту? Разве Он не видит, что хорошие люди страдают,а всякое отстойное чмо процветает? Сколько я всего этого повидал и на войне, ина гражданке! Так не должно быть, но так есть! Поэтому я и не верю в Бога, тыуж меня извини, конечно…
—Скажи, Серёжа! — помолчав, спросила Даша. — Как получилось, что ты сейчас жив,а они, — Даша, вздрогнув, обернулась назад, словно могла увидеть оставшуюся надесяток километров позади поляну с убитыми, — они нет? Как ты думаешь, почемутак получилось?
—Хороший вопрос! — задумался Сергей. — Честно говоря, Дарья, шансов у меня небыло никаких… С теми двумя уродами, Аликом и его «бычком», справиться не былопроблем, директор твой вообще не в счёт, но когда возник Кукарача, мои шансыстали равны нулю!
—Кто такой Кукарача?
—Сослуживец бывший по батальону, снайпер моей разведгруппы, лучший стрелокбригады, а может быть, и всей армии! Был… — добавил с грустью Сергей.
Втом разведвыходе, когда меня ранило, у нас стояла очень важная задача, отвыполнения которой много зависело в военной ситуации на территории большого района,и поэтому она проводилась максимально скрытно. Об этой операции знало всегонесколько человек. Успех был почти гарантирован, и вдруг мы нарываемся назасаду там, где её быть никак не могло, причём она была явно устроена противнашей группы, нас явно ждали! Бой был очень жёсткий: погибло пятеро наших ребят— лучшие из лучших разведчиков батальона, меня ранило в позвоночник, уйтиудалось только чудом — в живых осталось три человека, включая Витю-Кукарачу,они меня и вытащили на себе!
Насявно «слили» — продали боевикам за деньги информацию об операции и о нашеммаршруте, и кто это сделал, вычислить оказалось несложно, тем более что тотподполковник уже был под подозрением в связях с боевиками. Его, наверное, ФСБпо-любому бы раскрутило, но Витя их опередил: не выдержал такого предательстваи гибели близких друзей — убил того полковника, перерезал ему горло и набил ротего же деньгами. После чего сам скрылся и ушёл в «нелегалы», стал частьюкриминального мира, киллером — наёмным убийцей. Вот так мы с ним и встретилисьсегодня…
—Это тот, что лежал в джинсовом костюме? — Даша судорожно поёжилась, вновьпредставив себе поляну с трупами бандитов. — Его зовут, звали Виктором? Он былкрещёный?
—Да, тот самый, в джинсовом костюме. Насчёт крещения не знаю, не интересовался!— пожал плечами Сергей. — Но то, что он совершил сегодня, я понять пока немогу! Логике это не поддаётся!
—Что, Серёжа?
—Он фактически отдал свою жизнь, чтобы спасти нас с тобой!
—Как это, Серёжа? Разве он не был тоже бандитом?
—Выходит, не был… Намного превосходя меня как стрелок, он сам дал мне себязастрелить, чтобы я смог ликвидировать тех, кто хотел убить меня и погубитьтебя! Смотри! — Сергей снял с головы бейсболку, продолжая управлять машинойодной рукой. — Он отстрелил мне пуговицу, чтобы показать, что мог быпрострелить мне голову, но не делает это потому, потому… Невозможно ответить —почему!
Понимаешь,в бою мы много раз рисковали жизнью, прикрывая и заслоняя друг друга, но вкаждом бою всегда есть шанс всё-таки остаться живым! А здесь он осознанно пошёлна гарантированную смерть, ведь он точно знал, что если он не застрелит меня —я застрелю его! Я не знаю, как объяснить, почему он так поступил! Этонелогично, это парадокс, какое-то чудо!
—«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»! — напамять прочитала. — Так, Серёжа, Апостол и Евангелист Иоанн передал словаГоспода Иисуса Христа!
—Значит, выходит, что Кукарача исполнил проповедь Христа?
—Не проповедь, Заповедь! — улыбнулась Даша. — Хотя и проповедь тоже… Ты лучше неназывай его больше Кукарачей, Серёжа, он раб Божий Виктор, это по-греческизначит — «победитель». Я буду теперь всегда молиться за него!
Дашаперекрестилась, что-то прошептав про себя.
—Да! Точно, победитель! — кивнул Серёга. — Он победил меня…
—Он победил зло в самом себе, Серёжа! Он впустил в сердце Христа, и Христоспобедил в его сердце дьявола и сделал его воином Христовым — настоящим Виктором— Победителем! Если бы он не впустил в сердце Господа, он не смог бы поступитьтак! Он не смог бы пожертвовать своей жизнью за нас, он просто убил бы тебя!
—Он умер за Родину, как хотел, как настоящий солдат, — задумавшись, сказалСергей. — Теперь я понимаю, почему он сказал мне, что знает, как осуществитьсвоё желание исполнить присягу и умереть за Родину! Он в тот момент принялрешение умереть за меня и тебя. Я сказал ему перед этим, что для меня сейчасРодина — это ты, моя совесть, память о тех, кого я любил. А для него Родинойстали мы с тобой, Даша! Он умер как герой!
—Но ведь и ты был готов умереть за меня, Серёжа! — девушка осторожно дотронуласьдо его щеки своими тонкими пальцами и посмотрела на Сергея каким-то необычноглубоким и задумчивым взглядом. — Ты ведь тоже герой!
—Какой я герой, что ты! — мотнул головой Сергей. — Витя — герой, он погиб, а яжив! Я… я просто солдат. Я просто сделал свою солдатскую работу. И, боюсь, моявойна только началась…
Какое-товремя они ехали молча, только Нелли, высунув язык, шумно дышала лёжа на заднемсиденье.
—А может, Он и есть, твой Бог, — задумчиво произнёс вдруг Серёга, — иначе яничего вообще не понимаю!
Машинавыехала на широкую автостраду.
ГЛАВА 10. ДЖАБРАИЛ
—Мамой клянусь, Расул! Я найду того, кто убил твоего племянника! Скажи Зайнаб,пусть осушит слёзы, этот шайтан будет проклинать тот день, когда родился! Тызнаешь, твой зять никогда не обманывал твои седины! Пусть меня не зовут большеДжабраилом, а зовут поганым псом, если я не отомщу за своего родственника!Передай родителям Алика Камалу и Шамсият, что Джабраил утешит их горе!
Джабраилположил трубку и уставился на сидящего напротив его стола в глубоком мягкомкресле своего компаньона Мурада!
—Этот дурак Алик мало того, что поймал где-то пулю в сердце и тем самым устроилмне геморрой с родственниками, он ещё и поставил под удар такой большой проект!Может лопнуть контракт с этим турецким бабуином Фатихом, у которого совсемперестали работать мозги и который, в свои семьдесят лет, кроме русскихбелобрысых девок, ни о чём больше думать не хочет! Подавай ему русскуюдевственницу-блондинку с ногами от ушей и непременно голубыми глазами! А этотдурак Рахим уже показал ему фото какой-то детдомовской девки, которое дуракАлик послал ему с телефона! Теперь дурак Алик мёртв, дурак директор детдома, укоторого он покупал эту девку, тоже мёртв! Девка исчезла, а эта стараяпохотливая обезьяна Фатих уже ждёт её в своей кровати и визжит, что подпишетконтракт с другой транспортной компанией! Что ты так спокоен, Мурад? Как будтоне твои тоже деньги вложены в эти тридцать восемь фур, которые возят сюда этотурецкое дерьмо от бабуина Фатиха! Я понимаю, что моё дело возить — твоёпродавать, но маржа у нас идёт с одного котла!
—Послушай, Джабраил! — моложавый, дорого одетый, чернобровый и черноусыйкрасавец лет сорока пяти поставил на столик у кресла толстостенный стакан сирландским виски. — Зачем ты портишь своё здоровье, когда так нервничаешь? Тебенадо найти убийцу Алика? Напряги своих ментов, ты платишь им деньги — пустьработают! Найдут его — наймёшь киллеров у чеченов, они его грохнут! Тебе надонайти какую-то девку — пусть менты её и ищут! Найдут — отправишь её Фатиху, ненайдут — отправишь ему двух других, трёх других, целый гарем других! Надо емубелобрысых — найдём ему белобрысых, надо с голубыми глазами — найдём хоть сфиолетовыми, этого добра вокруг как грязи! В конце концов, Фатих неединственный турок, который хочет продавать здесь своё турецкое кожевенноедерьмо! Не надо тратить нервы на это, ты ещё кровную месть объяви, вендетту,из-за этого сопляка Алика!
—Какая кровная месть! Я плевать хотел на кровную месть, я плевать хотел на этогоАлика и на этого Фатиха! Хотя условия реализации, которые даёт нам Фатих, тожена дороге не валяются! Мне не плевать на мои деньги! Мне не плевать на мойбизнес! Ты понимаешь — кто и зачем убил дурака Алика? Ты понимаешь, кто и зачемзабрал именно эту девку, которую хочет обезьяна Фатих? Ты понимаешь, кто завсем этим стоит и кому понадобилось сейчас ставить подножку нашему бизнесу? Тыпонимаешь, кто из шакалов смотрит на наш бизнес жадными глазами и готов в любоймомент занять наше место на рынке, стоит нам только раз по-крупному ошибиться?Я не понимаю! Меня больше всего и бесит то, что я не понимаю — кто за этим всемстоит и какие принять меры, чтобы защитить наш бизнес! Наш с тобой бизнес,Мурад!
—Ай! Не ломай голову, Джабраил! Зови ментов, пусть они голову ломают! Нервныеклетки не восстанавливаются! Мы же с тобой цивилизованные люди, а не этиполудикие горные бараны, которые приезжают сюда, чтобы мы пристроили их к своимденьгам! Поедем к Валентину в клуб, проведём этот вечер, как подобаетизысканным джентльменам!
—Езжай один, Мурад! Я уже вызвал сюда эту свинью полковника Хрюнова, надо жерусской свинье иметь такую свинскую фамилию! Я потом, когда разберусь с этимжадным кабаном в погонах, подъеду, если всё успею решить за час-полтора!
—Ну тогда до вечера, Джабраил!
—Пока, Мурад, пока!
—Ассалам алейкум, Анатолий Михайлович! Проходи, уважаемый, садись! Хочешь чай,кофе, виски, водка? Говори, чего хочешь, сейчас угощать буду!
—Ну какой чай! — вошедший полковник водрузил пышное тело в кресло, котороенедавно покинул Мурад, понюхал оставшийся после него стакан. — Вот, Джабраил,вот это, что здесь было, давай!
—Угощайся на здоровье, уважаемый! — Джабраил достал из пристенного бара бутылкуи новый стакан и налил в него виски полковнику. — Что ты мне про Алика можешьсказать, нашли, кто его убил?
—Всё очень странно, Джабраил, много вопросов: зачем он там на поляне оказался,непонятно, почему в такой компании — директора детского дома Чиркина, охранникаиз ЧОПа Шмутко и находившегося в розыске за убийство офицераспецназовца-грушника Михалевича. Все, кроме Чиркина, с оружием, но стрелялтолько Михалевич, один раз. Алик, Шмутко и Михалевич убиты выстрелами из «ТТ»,каждый получил по одной пуле в жизненно важные органы, все умерли практическимгновенно! Найдено только три гильзы калибра 7,62 от «ТТ» и одна от «АПС»Михалевича, в магазине пистолета которого не хватает одного патрона. Так можетстрелять только профессионал высокой категории — мы сейчас проверяем всехпрофессиональных стрелков, которые могли находиться в этом регионе. Ещё одназагадка в том, что Михалевич — по материалам его дела — сам высококлассныйстрелок, снайпер разведгруппы спецназа, ветеран Второй чеченской кампании. Наего счету больше восьмидесяти разведвыходов, куча наград, отличныехарактеристики, абсолютный чемпион бригады по стрельбе из пистолета, а смогсделать только один выстрел, и, судя по отсутствию следов крови или другихпризнаков поражения, — неудачно! На месте преступления густая мягкая трава,следов на ней практически не осталось. Нашли только следы стоявшей неподалёкудвух— или трёхместной палатки и автомобиля — очевидно, внедорожника, судя пооставленным им отпечаткам протектора на съезде с дороги. Хотя — не факт, чтоследы палатки и машины имеют отношение к данному убийству. Возможно, тамнезадолго до убийства находились рыбаки или просто отдыхающие, скорее всего,пользовавшиеся газовой плиткой с баллоном, и, очевидно, интеллигентные, так какни кострища, ни мусора они после себя не оставили. Чиркин найдён вообщескончавшимся от кровоизлияния в мозг! Словом, ситуация крайне мутная!
Еслиты хочешь раскрутить это дело быстрее, мне нужно узнать от тебя некоторыемоменты, ты согласен ответить мне на несколько вопросов?
—Ты что, Хрюнов! Меня допрашивать хочешь?
—Ни боже мой, Джабраил! Просто, кроме тебя, сейчас нам никто нужной информациине даст. Ну, если ты хочешь, чтобы дело превратилось в висяк…
—Какой висяк, зачем висяк! Я тебе для чего столько денег плачу! Мне не нуженвисяк! Мне нужен результат — кто и зачем убил Алика? Кто украл девку, которуюАлик обещал Фатиху! Кто хочет перебить у меня важный контракт и разрушить мойбизнес? Может быть, это азиаты? Я тебе ещё денег дам, полковник, ты тольконайди — какой враг у меня появился?
—Деньги деньгами, Джабраил, но ими не всё сразу сделаешь… А вот про Фатиха идевку — ну-ка, ну-ка объясни поподробней!
—Да что тут объяснять, полковник! Фатих — старая турецкая обезьяна с большимиденьгами и несколькими фабриками по пошиву качественных кожаных изделий, мы сним работаем уже давно и очень выгодно! Твои ребята ездят сопровождать отграницы как раз тот товар, который я вожу от этого бабуина! Этот старыйразвратник обожает русских девок, особенно девственниц, которых наш турецкийкомпаньон Рахим поставляет этому похотливому старику из числа тех дур, которыхвербует здесь наше агентство по найму на работу фотомоделями за границей…
—В борделях Анталии! — понимающе кивнул Хрюнов.
—Вай, мне какая разница, где они там работают? Агентство заключает с нимиконтракт на работу фотомоделью, а куда их там Рахим устраивает, это не нашазабота!
—Алик работал у тебя в этом агентстве?
—Ну да! Молодой дурак, вчера с гор спустился, всё из себя крутого гангстераизображал, Аль Капоне хренов! Теперь мне перед старыми дураками — егородителями — надо скорбь изображать! Не хотели, чтобы сын овец пас, хотели,чтобы бизнесменом в Москве стал? Получите вашего бизнесмена в морозильнике!
—А Чиркин ему кандидаток в «фотомодели» подбрасывал из своих детдомовок?
—Конечно! Ты сейчас откуда ещё девственниц найдёшь, которые в Турцию на работупоедут? В детдоме и то не все такие! Но этот дурак Чиркин нам хороший товарпоставлял, брал, правда, дорого, но ни разу не обманул с качеством!
—Джабраил! Что-то у тебя всё дураки: Чиркин — дурак, Алик — дурак, родители егодураки?
—Вай! Умный, Анатолий Михайлович, это тот, кто живой и богатый! Кто бедный илимёртвый в наше время, однозначно, — дурак! И место ему среди баранов или накладбище!
—Ну да, наверное… — полковник заглотил остатки жёлтой пахучей жидкости изстакана. — У тебя, Джабраил, закусить есть чем-нибудь, икорки, там,какой-нибудь?
—Вай, уважаемый Анатолий Михайлович! Для такого человека, как ты, всегда есть,конечно! — он нажал кнопку селектора: «Лена! Быстро бутербродов с икрой сюда комне, осетрины и ещё, чего там есть у тебя!» Он повернулся к полковнику:
—Сейчас, уважаемый, секретарь принесёт!
—Спасибо, Джабраил, вискарь у тебя хорош, заборист, однако!
—Для дорогих гостей плохой не держим! Анатолий Михайлович, ты, как найдёшь этогонехорошего человека, который дурака Алика застрелил, его не арестовывай,хорошо? Ты мне дай знать, кто он, что из себя представляет, где он находится, ая с ним сам, по-нашему, по-кавказски поговорю, ладно? И девку эту, как найдёшь,не «закрывай», хорошо? Мне она для бизнеса с макакой Фатихом важна!
—Ну, это проблема, Джабраил! — покрутил головой полковник. — Случай не рядовой,столько огнестрелов сразу, тут и военная прокуратура может сунуться из-заМихалевича! Твой расклад может и не прокатить, сам понимаешь, там, кому надо,прилично занести придётся, ну и операм премийку в конвертике, которые искатьбудут, чтобы память правильно работала…
—Не вопрос! Анатолий Михайлович! Не первый день знакомы, уважим всех, кого надобудет, только ты мне этого человека найди!
Вдверь, постучав, вошла секретарша в короткой юбке с подносом, заставленнымзакусками.
—Хорошо, сюда поставь, Лена! Иди пока!
—М-да, Джабраил! — засовывая в рот бутерброд с чёрной икрой и подставляя пустойстакан Джабраилу, проговорил Хрюнов. — Насчёт баб у тебя губа не дура! — онпосмотрел в сторону закрывшейся за секретаршей двери. — Уже опять новая?
—Вай, Анатолий! — подливая ему в стакан новую порцию виски, вздохнул Джабраил. —Красивая женщина — это украшение мужчины! Но кто же носит всё время одно и тоже украшение: богатство жизни — в разнообразии!
—Ну, чтоб у тебя, это, — полковник поднял налитый стакан, — с разнообразием всёбыло разнообразно!
—Твои слова Аллаху в уши, Анатолий! — улыбнулся Джабраил. — Значит,договорились? Ты мне — убийцу Алика, я тебе, как обычно, — зелёненькихпрезидентов!
—Авансик бы надо, Джабраил, — дожёвывая бутерброд, встал Хрюнов. — Сампонимаешь, накладные расходы…
—Не вопрос! Пятёрочку зелени для начала хватит?
—Десяточку бы лучше… ну давай косариков восемь, по первости сгодится!
—Вот тут семь в конверте, пока ладно, да?
—Ладно, давай семь! — полковник стоя взял ещё бутерброд с подноса. — Там у тебярыбки такой не осталось, что тебе в прошлый раз с родины привозили?
—Лена! — крикнул в селектор Джабраил. — Там, в левом холодильнике, рыба, дайгостю одну тушку со второй полки!
—Отличненько, благодарю, Джабраил, — вытерев руку салфеткой, протянул её дляпожатия Хрюнов, — бабе тоже надо гостинчика принести, сам понимаешь…
—Вай, конечно, уважаемый! — похлопал его по плечам Джабраил. — Долгой жизни иблагополучия твоей уважаемой супруге, Анатолий Михайлович!
—Ну, бывай, Джабраил, будет информация — сообщу!
—До свиданья, дорогой, буду ждать известий от тебя!
Дверьза полковником захлопнулась.