Санкт-Петербургский институт внешнеэкономических связей, экономики и права
Юридический факультет
Предмет «История политических и правовых учений»
Контрольная работа
Тема
«Юридический позитивизм: его
возникновение и развитие»
Санкт-Петербург, 2010г.
План
Введение
1. Возникновение и развитие юридического позитивизма
1.1 Джон Остин — отец правового позитивизма
1.2 Концепция юридического позитивизма К. Бергбома
2. Юридический позитивизм в России
Заключение
Список использованной литературы
Введение
В то время как в философии во второй половине XIX в. доминирующим направлением становится позитивизм, в правовой науке господствующим направлением становится тесно связанный с ним правовой позитивизм. Это предопределяется прежде всего осознанием идеи права как фактора стабилизации общества, гарантии порядка и развития. Создается своеобразный культ права, укрепления авторитета государства и права. Правовой позитивизм базируется на политической предпосылке, то есть на признании основополагающей ценности государства, а также на вере в эксперимент, опыт, который по естественным наукам переносится в правовые науки. Основная задача юридической науки, согласно этой теории, заключается в толковании и систематизации каждый раз более многочисленных правовых норм и в попытке стабилизировать эти нормы, проявлением чего были кодификации XIX в. Зарождение и развитие правового позитивизма значительной мере обусловлено результатами развития научной естественной мысли и является своеобразной реакцией на философские системы немецкого идеализма.
Делается попытка по-новому исследовать и выяснять право, принимая во внимание лишь действующее право и считая его эмпирическим материалом, который можно анализировать и систематизировать, как в исследованиях естественных наук. Один из представителей позитивизма, писал: "Частное и публичное право базируются на юридически обязательных актах, на принципах, выработанных публичной властью, а не на чисто дедуктивных выводах ума, не на личном мнении какого философа или правоведа. Другими словами, частное и публичное право входят в положительное законодательство и только благодаря этому и приобретают свойств права. Многие представители позитивизма считали общество своеобразным организмом, который развивается по тем же законам и которому присущи те же свойства, что и другим природным организмам.
1. Возникновение и развитие юридического позитивизма
Впервые термин «позитивизм» (положительное знание) ввел в научный оборот О. Конт (1798 - 1857) для обозначения как своей философии, так и своей социальной теории (социальная физика). Позитивное знание - это наблюдаемое, исчисляемое и проверяемое на опыте знание.
Что касается юридического позитивизма, то разумней определить
дату его зарождения годами творчества И. Бентама. В общей форме его
взгляд на человека, общество, политику и право можно выразить в
формуле «Управлять обществом необходимо так, чтобы общество было
управляемым». С общими взглядами Бентама на кодификацию и
законодательство тесно связаны его взгляды на право, которое, по
его мнению, является исключительно волей суверена, изданной в
соответствующей форме. Поэтому он отвергает естественное право и
фактически начинает новейшей юридический позитивизм, который был
развит Джоном Остином[1]
.
1.1 Джон Остин — отец правового позитивизма
Начало позитивистского направления в правовой науке было
положено Джоном Остином
(1790-1859), которого называют отцом правового позитивизма. В его
трудах «Определение предмета юриспруденции» и «Лекции о
юриспруденции, или философия позитивного закона» изложены базовые
идеи этого направления. Остин был правоведом. В 20-х годах XIX ст.
он возглавил первую кафедру юриспруденции в Лондонском
университете. Здесь же в цикле своих лекций под названием
«Определение предмета юриспруденции» он развил утилитаристский
тезис своего знаменитого соотечественника Дж. Бентама о том, что
право – это «повеление суверена», и снабдил его развёрнутым
обоснованием[2]
.
В итоге право представляет в относительно определенной и легко
обозреваемой совокупности правил (норм), принципов и типологических
делений. Если, по представлениям Дж.Бентама, право следует
воспринимать как совокупность знаков, изданных или одобренных
сувереном для регулирования должного поведения определенного класса
лиц, находящихся под его властью, то, согласно Остину, такого
суверена можно представить себе – в зависимости от обстоятельств –
в виде не только лица, но и учреждения, которое действительно, а не
формально является сувереном для подвластных в данном политическом
сообществе. Источником права, таким образом, является суверенная
власть, причем важнейшей гарантией нормального функционирования
права и самой суверенной власти выступает привычка большинства к
повиновению. Нет поэтому, согласно Остину, оснований относить к
разряду позитивного закона, к примеру, распоряжение оккупационных
армейских властей, даже если они и дают этому распоряжению
наименование закона[3]
.
В конструкции Остина суверен предстает воплощением всевластного
учреждения, а норма права – нормой властного принуждения, или
«правилом, установленным одним разумным существом, имеющим власть
над другим разумным существом, для руководства им». Приказ
суверена, снабженный санкцией, и есть, по сути дела, правовая норма
(норма позитивного закона)[4]
.
Таким образом, норма получает юридический характер только в том
случае, когда некто, обладающий необходимыми властными
возможностями и способностями, в состоянии придать ей обзывающую
силу принуждения под угрозой причинить вред (негативные
последствия) нарушителю данной нормы. Санкции, установленные
позитивным законом, имеют характер юридический и политический
одновременно, поскольку они реализуются на практике данным
политическим сообществом в принудительном порядке. В этом смысле
право в целом является приказом суверенной власти, устанавливающим
обязанности и находящим гарантии их реализации в политических
санкциях и принуждении[5]
.
Естественно-правовые элементы и принципы обоснования и признания прав личности Остин решительно отвергал, и в этом плане был близок позициям Савиньи и Гуго, под руководством которых изучал в молодости юриспруденцию. Остин расходился со своими немецкими наставниками в оценке исторических корней права, поскольку ему, как и многим утилитаристам, был присущ внеисторический подход к изучению права.
Суть юридико-позитивистского подхода в понимании и истолковании
права хорошо передается формулой «закон есть закон». В историческом
плане позитивистский подход выделяется своим негативным отношением
к любым конструкциям, которые допускают или терпимо относятся к
допущению, что помимо реально существующего и воспринимаемого
государства и связанного с ним массива законодательства существует
некое более разумное право и связанное с ним государство, являющее
собой эталон для сопоставлений. Подобный же негативизм он
распространяет и на концепции естественных и неотчуждаемых
прав[6]
. Другой важной и более оправданной особенностью использования
формулы «закон есть закон» является признание её необходимейшим
условием нормального общения в нормально организованном
человеческом (политическом, трудовом, имущественном) общежитии,
своего рода краеугольным камнем в громадном здании
государственности и неотъемлемым атрибутом повседневного правового
общения.
Связав природу права с приказом (волей) фактически правящей в обществе группы лиц или одного правителя, Остин тем самым легетимировал правотворчество любой власти («кому подчиняются, тот и суверен»).
1.2Концепция юридического позитивизма К. Бергбома
Господствующим направлением буржуазной юриспруденции оставался
юридический позитивизм, получивший наиболее широкое обоснование в
книге немецкого юриста К. Бергбома
“Юриспруденция и философия права” (1892 г.).
Карл Бергбом (1849 – 1927) – немецкий юрист, уроженец Риги.
Опираясь на философский позитивизм О. Конта, Бергбом выступает
против “метаюридических” принципов и идей, вносимых в юриспруденцию
теорией естественного права, учением о “народном духе” исторической
школы права, всеми теми доктринами, которые пытаются исследовать не
реальное (действующее), а предполагаемое или желательное
право[7]
.
Согласно теории Бергбома, наука должна изучать, а не оценивать
или требовать; она должна иметь дело только с реальными предметами
и исследовать их методом опыта. Соответственно теория права должна
заниматься только объективно существующим правом, основанным на
правотворческих фактах, т.е. законодательной (и вообще
правотворческой) деятельности государства. Именно действующее,
позитивное право обеспечивает порядок, гармонию и безопасность в
государстве, создает прочный правопорядок, стоящий над гражданами,
над властью, над государством. Поскольку естественное право
представляет собой не более чем предположение, нечто субъективное и
фиктивное, оно, если его всерьез принимать за явление правового
порядка, влечет за собой разрушение правопорядка и анархию. Нельзя
решать возникающие на практике юридические дела, исходя из
естественно-правовой доктрины, делящей право на естественное и
положительное: “Приверженец естественного права должен отказаться
от права позитивного; кто не хочет отказаться от позитивного права,
должен отбросить естественное. Любое дуалистическое учение о праве
является с точки зрения практической юридической жизни
невозможным”. Единственно реальное право то, которое выражено в
законе. “Сущность любого права состоит в том, что оно действует”.
Норма – альфа и омега права, его начало и конец, за пределами
закона нет никакого другого права. Вслед за французскими экзегезами
(толкователями, комментаторами Гражданского кодекса) Бергбом
рассматривал право как нечто логически законченное и беспробельное
– праву присуща та же непроницаемость, что и физическому телу. Вся
задача суда состоит в том, чтобы на основе логического толкования
текста закона определить решение по данному делу[8]
.
Аналогичные идеи обосновывали французские юристы-позитивисты. «Частное и публичное право входят в позитивное законодательство и только благодаря этому и приобретают качество права», – писал французский юрист Кабанту (1867 г.). Соответственно находящееся за пределами действующего законодательства естественное право (право народов) он предлагал назвать социальной философией (поскольку речь идет о порядке частных интересов), политической философией (поскольку речь идет о системе публичных институтов) и дипломатической философией (поскольку речь идет о международных отношениях).
На началах юридического позитивизма строились также концепции ряда либеральных государствоведов, анализирующих и комментирующих институты публичного права на основе формально-догматической методологии. Характерным представителем этого направления был французский государствовед А. Эсмен.
2. Юридический позитивизм в России
Школа русского юридического позитивизма, представленная именами
известных юристов С.В. Пахмана, А.X. Гольмстена, Д.И. Азаревича,
Н.Д. Сергеевского, Н.М. Коркунова, Н.И. Палиенко, Г.Ф. Шершеневича,
составила важный этап в развитии буржуазной правовой мысли в
России. Сформировавшись к началу 80-х годов XIX в., эта школа была
вызвана потребностями капиталистического развития России. Ее
появление было связано со стремлением буржуазии закрепить
буржуазные правовые принципы путем разработки позитивного правового
материала и создать стабильную правовую систему. Эти задачи
определили социальную функцию юридического позитивизма в условиях
превращения России в буржуазную монархию[9]
.
Для правовой теории русского юридического позитивизма характерна чрезвычайно тесная связь с философским позитивизмом. Быть позитивистом в юриспруденции значило для представителей этого направления быть последователем позитивной философии. Они неоднократно подчеркивали свое стремление «обосновать объяснение действительных юридических явлений на научных требованиях так называемого научного позитивизма». Характерные черты позитивной философии — агностицизм, феноменализм, крайний релятивизм — обусловили и соответствующий подход к правовым явлениям ее последователей в области юриспруденции.
Представители русского юридического позитивизма проявляли
глубокий интерес к проблемам методологии изучения права. И эти
проблемы они разрабатывали в полном соответствии с основными
началами позитивной философии, объявив себя сторонниками метода
точных наук для изучения правовых явлений. Так, А.X. Гольмстен
писал: «Мы берем известные явления, производим над ними
дифференцирование и интегрирование, а делая это, мы не только
находим общие свойства и соотношения, но и систематизируем».
«Математический элемент,— указывал С.В. Пахман, — лежит в основе
всей юридической науки в собственном смысле», — так как «все
отношения, рассматриваемые правом, могут быть рассматриваемы только
с точки зрения меры, т. е, пространства, объема, величины и т.п.
как отмеренная сфера свободы»[10]
.
Несмотря на некоторые различия точек зрения этих авторов, все
они,рассматривали анализ, синтез, классификацию, юридическую
конструкцию и создание определений как основные приемы при
разработке правового материала. По существу они тем самым
стремились доказать, что догматический метод изучения правовых
явлений должен быть ведущим в юриспруденции. Ведь стремление к
логико-математическим операциям при анализе нормативного материала,
отвлечение от конкретно-исторического анализа и составляют
содержание этого метода. Даже Г.Ф. Шершеневич, который указывал
также и на необходимость применения исторического, социологического
и критического методов, основным в конечном счете считал
догматический; исторический метод рассматривался им в качестве
«вспомогательного для догматики средства»; социологический же, по
его словам, вообще не должен влиять на «метод догматики», потому
что он, «строго говоря, не есть метод правоведения»[11]
.
Исследуя правовые явления с подобных методологических позиций, русские юристы-позитивисты рассматривали право в полном отрыве от экономического базиса, а потому и не смогли выяснить его подлинной сущности. Они объявили, что формальные признаки права, а не его постоянно изменяющееся содержание должны быть предметом изучения.
Юридическая оболочка общественных явлений изучалась как нечто автономное. Догматическая юриспруденция оборонялась от всего мета-юридического, от экономических отношений в особенности.
Формально-догматический метод был применен русскими
позитивистами при определении понятия права. С.В. Пахман предложил
следующее определение (целиком поддержанное также А.X. Гольмстеном
и Д.И. Азаревичем): «Право есть мера свободы в общежитии: вот его
существо, вот его внутренняя природа». Слова «существо» и
«внутренняя природа» не должны вводить в заблуждение: определение
меры свободы, как подчеркивал и сам С.В. Пахман, сводится к чисто
количественному моменту; мера свободы изучается только с точки
зрения пространства, объема, величины[12]
.
Некоторыми юристами-позитивистами (С.В. Пахманом, Д.И. Азаревичем) было критически воспринято выдвинутое Иерингом понятие права как защищенного интереса. Однако Коркунов своеобразно использовал понятие интереса при определении права. Он определил право как нормы разграничения интересов.
Таким образом, различие тех или иных определений права,
выдвигаемых сторонниками юридического позитивизма, не является
существенным, так как во всех этих определениях в абсолют
возводятся формальные признаки права (в первую очередь его
нормативный и принудительный характер), причем не раскрывается ни
классовый характер принуждения в праве, ни классово-волевое
содержание правовых норм[13]
.
Традиционным для всей теории юридического позитивизма являлось отождествление права и нормы права, т.е. так называемое определение права с объективной стороны. «Право есть всегда правило, или, иначе выражаясь, норма», — писал Г.Ф. Шершеневич. Неразрывной считалась связь государства и права.
Следует отметить, что отстаивание юристами-позитивистами стабильности правовой системы и связанного с ней принципа буржуазной законности само по себе имело прогрессивное значение в условиях царского самодержавия. Но на основе буржуазно ограниченного понимания принципа законности представители юридического позитивизма стремились создать иллюзию господства права в капиталистическом обществе. Они исключали даже возможность какой бы то ни было критики существующей догмы права. Эта позиция в домонополистическую эпоху служила упрочению капиталистического строя.
Однако на рубеже XIX—XX вв. буржуазное государство оказалось перед необходимостью активно защищаться от пролетарской идеологии—марксизма, изучение одной догмы права перестало отвечать интересам господствующих классов. К этому периоду Россия, как и остальные капиталистические государства, стала империалистической державой.
В этих условиях претерпела определенные изменения и доктрина
юридического позитивизма. Ее представителями была сделана попытка
использовать буржуазную социологию и изучать право не только с
точки зрения его систематизации, но и во взаимосвязи с другими
общественными факторами. В обществе «обнаружились классовые
противоречия, когда оно стало неоднородно по образованию и
состоятельности», — констатировал Г.Ф. Шершеневич. При этом право
рассматривалось как средство, которое может сбалансировать эти
противоречия. Тем самым внушалась иллюзия, что право и государство
«необходимы для защиты интересов всех членов общества»[14]
.
В условиях все расширяющегося влияния марксистской идеологии
стало уже невозможным замалчивать значение экономического фактора
для права. Поэтому юристы-позитивисты, как и сторонники других
буржуазных правовых теорий, предприняли попытку противопоставить
свое понимание этого явления марксистскому, доказать «ошибочность»
марксистской идеологии, «В объяснении образования права с точки
зрения экономического материализма, — писал Г.Ф. Шершеневич,—
замечаются две ошибки: 1) игнорирование идейного фактора; 2)
устранение сознательности в творчестве права». Это высказывание,
содержащее обычное для буржуазной науки искажение и опошление
марксистской государственно-правовой теории, в то же время
свидетельствует и о том, что в эпоху империализма юридический
позитивизм постепенно отказывался от принципиально отстаивавшегося
им политического индифферентизма и переходил к открытой борьбе с
марксизмом. Это означало существенное перерождение основных
принципов позитивистской теории права. Так, Г.Ф. Шершеневич,
конструируя философию права, свел ее к общей теории права, истории
философии права и политике права[15]
.
Теория юридического позитивизма теряла свою самостоятельность.
Ее противники отмечали: «Метаюридический синтез совершенно поглотил
и уничтожил синтез юридический. Сфинкс социологии разрешил загадку
права и пожрал его» [16]
.
Составивший существенный этап в развитии русской буржуазной правовой мысли, юридический позитивизм на рубеже XIX—XX вв. перестал быть ведущей, правовой доктриной и уступил первенство новым направлениям в правовой идеологии империализма — доктрине естественного права в новой, реакционной оболочке (E.H. Трубецкой, П.И. Новгородцев, В.М. Гессен), социологическому направлению (Н.А. Гредескул, Ю.С. Гамбаров, Е.В. Спекторский), психологической теории права Л.И. Петражицкого.
Заключение
Возникновение юридического позитивизма связано с укреплением и совершенствованием правовой оболочки развивавшихся капиталистических отношений. В теоретическом плане юридический позитивизм был основой формально-догматической юриспруденции с ее тонкой разработкой правовых форм товарообмена, беспробельности правового регулирования товарно-денежных и связанных с ними отношений, точности определений юридических ситуаций, процедур, способов и средств решения возможных споров, проблем законодательной техники. Развитие и распространение юридического позитивизма в странах континентальной Европы обусловлено развитием капитализма.
Догма права, обоснованная юридическим позитивизмом, имеет первостепенное значение для правоприменительной деятельности, особенно в периоды относительно стабильного развития гражданского общества. Развитие товарно-денежных отношений и товарообмена неизбежно порождает резкий рост числа договоров и соответственно споров, столкновений частно-предпринимательских интересов, требующих судебного рассмотрения и решения. Роль права как вполне определенного, установленного государством правила должного, обращенного в будущее, в этих условиях резко возрастает. С другой стороны, существование кодифицированного или иным образом систематизированного права, соответствующего потребностям гражданского общества, породило потребность в освобождении юридического мышления и юриспруденции от идеологии, этики, философии, политики, политэкономии, вносящих в практику реализации права «метаюридические» начала, относящиеся к области других наук. Формально-догматический метод, тщательно разработанный и обоснованный юридическим позитивизмом, лежит в основе законности правоприменительной практики.
И все же юридический позитивизм не создал подлинной теории права. Отказ от «оценочных суждений» и от философских подходов к праву выводил за пределы правоведения не только всю критику права (известно, что противоречий и пробелов в законах избежать никогда не удавалось), но и прогностический подход к самому праву, т.е. проблему его совершенствования и развития. Юридический позитивизм не мог дать ответа и на самый для него важный вопрос: как обеспечить законность (правомерность) правотворческой деятельности государства, если само оно сила, творящая право? Вся теория юридического позитивизма основывалась на предположении, что государство является правовым, однако это предположение неоднократно опровергалось практикой («лучше капля силы, чем мешок права»), а к обоснованию правового государства могло вести лишь изучение «метаюридических» начал. Наконец, сколь ни велика заслуга юридического позитивизма в обосновании законности и правопорядка, проблема прав человека была им отвергнута вместе с теорией естественного права, а сам человек в праве и правопорядке признавался лишь «физическим лицом», наделенным «субъективными правами», выводимыми из текстов законов, а не из природы самого человека.
Список использованной литературы
1. Графский В.Г. История политических и правовых учений: Учебник. – М.: Проспект, 2007.
2. История политических и правовых учений XIX в. / Под ред. В.С. Нерсесянца. – М.: Приор, 1999.
3. История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. О.Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997.
4. Пяткина С.Я. О правовой теории русского юридического позитивизма // Правоведение. 1964. №4.
5. Пяткин С.Я. Юридический позитивизм в России. – Спб.: Юристъ, 2004.
6. Царьков И.И., Кабардина Г.А. Ясная неясность юридического позитивизма // Право и политика. 2005. №4.
7. Шершеневич Г.Ф. История философии права. – Спб.: Лань, 2001.
[1]
История политических и правовых учений XIX в. / Под ред. В.С.
Нерсесянца. М., 1999.
[2]
Графский В.Г. История политических и правовых учений: Учебник. М.,
2007.
[3]
Графский В.Г. История политических и правовых учений: Учебник. М.,
2007.
[4]
Там же.
[5]
История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. О.Э.
Лейста. М., 1997.
[6]
Графский В.Г. История политических и правовых учений: Учебник. М.,
2007.
[7]
Царьков И.И., Кабардина Г.А. Ясная неясность юридического
позитивизма // Право и политика. 2005. №4.
[8]
История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. О.Э.
Лейста. М., 1997.
[9]
Пяткина С.Я. О правовой теории русского юридического позитивизма //
Правоведение. 1964. №4.
[10]
Там же.
[11]
Пяткин С.Я. Юридический позитивизм в России. СПб., 2004.
[12]
Пахман С.В. О современном движении в науке права. Спб., 1882.
[13]
Пяткина С.Я. О правовой теории русского юридического позитивизма //
Правоведение. 1964. №4.
[14]
Пяткина С.Я. О правовой теории русского юридического позитивизма //
Правоведение. 1964. №4.
[15]
Пяткина С.Я. О правовой теории русского юридического позитивизма //
Правоведение. 1964. №4.
[16]
Спекторский Е.В. Задача энциклопедии права. Киев, 1915.