Lektsia - бесплатные рефераты, доклады, курсовые работы, контрольные и дипломы для студентов » Журналист современная поэтесса, редактор телевизионных программ, PR-директор, директор артистов театра и кино.

Наталия Тебелева.

Журналист современная поэтесса, редактор телевизионных программ, PR-директор, директор артистов театра и кино.

Биография.

Тебелева Наталия Борисовна родилась 15 февраля 1974 года в г. Саратов.
С 1991 года проживает в Москве. В 1996 году закончила факультет журналистики МГУ по специальности «Журналист, литературный сотрудник редакции» (Отделение газетное)
В 2002 году окончила Институт повышения квалификации работников телевидения и радиовещания по курсу Режиссер документально-художественных программ ТВ.
Около десяти лет, до 2002 года, работала редактором в программе «Аншлаг» - первая телевизионная работа Наталии.
В 2015. году была автором программы Галилео, «Кинодекорации» в 2 частях на телеканале СТС.
До 2012 года в течение десяти лет работала PR-директором в LA'Театре.
Некоторое время была директором актера театра и кино Михаила Полицеймака.
В настоящий момент является директором заслуженных артистов России Елены Ксенофонтовой и Андрея Ильина, а также сотрудничает с заслуженным артистом России Игорем Ливановым.

Часть 1. Наталия Тебелева – человек из города Саратов.

Наталия, что-то к биографии можете еще добавить?
Что касается журфака. Закончила я его по профессии газетного журналиста. У меня в дипломе написано: «Журналист, литературный сотрудник редакции». Отделение было именно газетное. Группы делились, три группы: газетная, одна радийная, одна телевизионщики. Я была в газетной.

А успели поработать в редакции?
Еще как! Во-первых, у нас на журфаке, в качестве творческого конкурса помимо того, что происходит непосредственно в виде сдачи экзаменов: два тура творческого конкурса - письменный и устный. В принципе, чтобы подать документы на журфак, нужно подавать какое-то количество публикаций (не помню точно, сколько было, и уж не знаю, сколько сейчас)! У меня просто не было проблем с количеством, поэтому это меня никогда не интересовало! В старших классах я начала заниматься в школе юного журналиста при, тогда еще, отделении журналистики Саратовском филфаке, сейчас уже есть факультет журналистики, насколько я знаю. В последние два школьных года я абсолютно регулярно печаталась, поэтому у меня вполне себе увесистая папка была, которая, наверное, отчасти и помогла мне поступить, потому что я была в числе пяти или шести с полупроходным баллом, которых зачислили. У меня здесь не было никаких ни рук, ни ног – не длинных не коротких – которые могли бы поспособствовать, поэтому либо это дело случая, либо, может быть, действительно сыграло роль что-то, что у меня было в подборке, не знаю. По крайней мере, так мне повезло. Конкурс тогда еще был достаточно большой.

А почему именно Москва? Почему МГУ?

Если говорить честно, я поставлю большое пятно на своей чистой незамутненной биографии! Знаете, какая штука, я думаю, что было что-то такое под названием Судьба, которое вело, наверное, я так думаю. Конечно, я занималась журналистикой. И понятно, что дальше буду заниматься именно ей. Там, где как минимум есть факультет журналистики, а в Саратове его тогда еще не было. И понятно, что в Москве этим заниматься интереснее и больше возможностей и т.д. Но, честно говоря, задумалась в первый раз о том, что я буду поступать не только в Саратов, но и в Москву, тогда, естественно нужно было подстраховаться и, документы были поданы в оба ВУЗа. И в оба я поступила. Задумалась я только после того, как молодой человек, который, на тот момент, был мне крайне интересен, да и вообще был моей первой любовью, собрался ехать в Москву. Мы были с ним одноклассниками, он, так же как и я, ходил в во все эти школы юных журналистов и юных филологов, но был гораздо более амбициозен, чем я. Я узнала о том, что он едет в Москву, если не ошибаюсь, буквально в ночь выпускного, потому что он как-то так шифровался. И, когда я поехала сюда, а поехали мы вместе, я толком даже не знала, какие экзамены сдают на журфак. Потому что я, действительно, не планировала, не готовилась. А потом уже, действительно, видимо, рука судьбы меня повела, потому что я поступила, он не поступил. И, после долгих мучений летних, я все-таки забрала документы из Саратовского университета и осталась в Москве.

Возник вопрос: а когда кончается юность?

А кто же её знает!? У всех по-разному.

А у Вас?

У меня, она еще не кончалась! (Смеется) Не знаю! Сейчас, может быть, в разговоре вспомню. Но не могу сказать, что было какое-то событие, веха или возраст…
А по поводу обучения. Специфика нашего факультета еще в том, что мы, помимо того, что, уже поступая, должны были иметь публикации. Мы обязательно должны были работать в процессе обучения, помимо каких-то летних практик, у нас все равно все время мы должны были быть в профессии. Это, с одной стороны, ко многому обязывало, с другой стороны, давало некоторые вольности в учебе. Думаю, что, наверное, и сейчас на факультете журналистики примерно такая же ситуация. Зная, что мы работаем, и, видя, что мы работаем, а не видеть, как работает журналист, в общем-то, сложно, нас тащили до последнего. Со всеми нашими хвостами, сдачами, недосдачами, пересдачами и т.д. То есть вылетить, честно говоря, с факультета журналистики, если уже на него поступил, было сложно. А в год, когда я поступала, был приличный конкурс. Дальше потом по всей стране во всех ВУЗах был период, когда конкурс был маленький, потом он, слава Богу, опять вырос. Но вот, даже в то время, когда он еще был, если ты уже поступил, и, если ты занимаешься профессией, то тебе позволялись вольности в учебе, пропуск сдачи сессий и т.д. Вообще, нас очень любили, и относились к нам очень нежно. Я помню, что всех нас, живущих в общаге, все пять курсов как-то подкармливали. Между нами делилась, в то время, какая-то гуманитарная помощь из Америки: армейские пайки, я помню, приходили. Кому-то доставалось это, кого-то селили в профилакторий, так называемый, который был профилакторием, в основном, только в том смысле, что там было бесплатное трехразовое питание. Кому-то давали какую-то повышенную стипендию. Действительно, нас очень приветствовали и заботились о нас.

С этого всё началось?

Да! Причем познакомила именно, желая устроить мою судьбу.

Это всё третий курс?

Да! Более того, это кусок между сентябрем и Новым годом.

А какой это год?

1994 год. Год этот для меня закончился весьма печально: 28 декабря меня сбила машина. Несколько недель я пролежала без движения и т.д. При этом я уже звонила из Саратова, куда меня на плечах перевез папа. Я звонила Кларе, звонила, уже к тому моменту, Ефиму Шифрину, с которым тоже уже познакомилась и брала у него несколько интервью, потому что-то там нужно было доспросить, что-то довизировать… И, вообще, лежа в постели, я уже думала только о том, как я приеду сюда. Так как уже были какие-то авансы от Регины, уже было какое-то начало общения с ней, уже были знакомства с другими актёрами, снимавшимися в «Аншлаге». Интервью переделала я с ними, конечно, со всеми чуть ли не по десятку раз. Ну и, наконец, когда я более-менее стала ходить.

А сколько Вы пролежали?

Вернулась я примерно ко Дню рождения, то есть 15 февраля. Его я отмечала уже здесь, вернувшись за день, за два, за три, не помню. Сессию за меня всю проставила здесь моя подруга, рассказывая историю о том, как я лежу и, как меня нельзя лишить стипендии по этому поводу. Собственно, я вернулась и понеслась!
Начала работать в «Аншлаге», продолжая работать и в газете «Культура» и дальше там добавились, поскольку люди узнавали, что я общаюсь с этим кругом актёров, и, во многих ситуациях проще было заказать мне интервью с кем-то из них, чем отправлять к нему из редакции незнакомого журналиста. И чего у меня там только не было! И «Комсомолка» и «Московский Комсомолец» и «Известия»… Но это все были разовые работы. Газета под названием «Крестьянская Россия» много печатала моих интервью.

Это были стихи?

В-общем, да. По крайней мере, я помню себя, записывающей чего-то в рифму, в возрасте где-то лет восьми-то, помню точно.

Вы пошли по его стопам?

Получается, что да! Его не стало, когда мне было семь лет. Так вот получилось, видимо, гены, что называется! У меня по папиной линии он и бабушка врачи, по маминой линии мама и бабушка – учителя. В принципе, предполагалось, что я по какой-то из продолжения семейных традиций пойду. А нет!

А вдохновение откуда?

Не знаю… Не знаю. Из эмоций, наверное. Период такой активного осознания себя, как человека пишущего, как раз те самые школьные последние годы. Помимо эмоций жизненных я точно помню, что колоссальное вдохновение мне давала поэзия, причем именно поэзия Серебряного века. Для меня это было, по воздействию, что-то наркотическое, мне кажется! А так, наверное, из эмоций. У любого творческого человека психика достаточно подвижная, и, когда пытаюсь это анализировать, я понимаю, что мы все, когда-то совсем неосознанно, в какой-то момент более осознанно, в какой-то менее осознанно, но ещё и собственными усилиями разбалтываем собственную психику для того, чтобы сделать себя более чувствительными. Для того, чтобы она не загрубела.

Это самоедство в том числе?

В том числе. Да. И рефлексия, и копание, и бесконечное проигрывание каких-то ситуаций. Причем это не только люди пишущие, это вообще людям всех творческих профессий свойственно. Накручивание себя иногда даже, вплоть до этого.

Чтобы потом что-то родить?

Да. Иногда, когда чувствуешь неспособность над этим белым листом бумаги. Да. Это вначале, когда этим начинаешь заниматься, еще в неосознанном возрасте, потом с годами, анализируя, ты понимаешь, да! То есть, не то, что ты сидишь: «Сейчас я себя накручу!». Но потом, вспоминая какие-то ситуации, понимаешь, что именно так ты себя стимулировал.

В какие годы это было?

Ушли мы в 2000 году, насколько я помню. А возвращалась я в 2002, 2003, 2004.
У Фимы я работала редактором. Я на самом деле и до этого достаточно плотно с ним общалась, но именно в штате Шифрин театра я проработала с 2000 по 2002 годы. Это было время активного возникновения в Москве антреприз – самое начало, они прямо стали как грибы расти! Одним из первых предложений Фиме было от Вадима Дубровицкого. На тот момент, была театральная компания Вадима Дубровицкого, потом она стала называться LA’Театр. Фима стал играть в спектакле «Слухи». А дальше цепочку проследить не сложно!
Я стала работать в LA’Театре редактором, потом оттуда я стала работать директором у Андрея Ильина, который в том же спектакле «Слухи» играл. Все как-то происходило очень плавно, как бы само собой разумелось.
В чем обязанности редактора в «Аншлаге» и в театре?

По-моему, нет профессии более многогранной, чем редактор, она в каждой нише расшифровывается совершенно по-разному. В программе «Аншлаг» в обязанности редактора входило написание текстов ведущей. Я работала в момент самого расцвета передачи, когда помимо ежемесячных выпусков юмористических программ, были еженедельные выпуски с киношными и драматическими актерами. Этими именно выпусками я и занималась. Эти выпуски проходили в форме - форма, на самом деле была разная, но суть была одна – это были интервью! Они были замаскированы под разные другие приёмы игровые, сценарные и т.д. Но по сути, это были интервью. И я встречалась с героями программ, собирала на них досье. Интернета тогда не было! Я ходила в театральную библиотеку, там был отдел периодики, были папочки с подобранными по персоналиям интервью. У меня впечатление сейчас, что я какое-то ископаемое! Правда, совершенно же другое время было. А кажется, что будто вчера. Встречалась с актёрами, обсуждала с ними возможности будущей программы, составляла эти самые вопросы для интервью. Параллельно брала интервью для газет, как вы понимаете! Было очень удобно! Дальше проходила съёмка, в процессе которой я корректировала её ход, что-то подсказывая и т.д. Потом мы выходили на монтаж, я и режиссёр. Монтаж тоже был не такой как сейчас! Не линейный, он тогда только возникал, он был дорогой, в «Аншлаге» его не было. Мы снимали, прошу прощения, на БИТК. Для программ могли использовать фильмы, которые нам актёры давали на VHS (видеокассеты) И монтировали на БИТК. То есть, грубо говоря, три магнитофона: в одном кассета с одним исходником, в другом – кассета с другим исходником, в третьем - пустая кассета, на которую пишется мастер. То есть, если ты сделаешь что-то не так, то после парочки перезаписей, кассета начинала сыпаться, и лезло зерно, и ОТК на канале «Россия» мог это не принять, поэтому иногда еще по тексту собирался, так называемый, предмастер. Собственно, предмастер по тексту я и собирала. То есть собирала звуковую основу программы, которую потом режиссер монтировал с картинкой. Естественно, я в этом тоже принимала участие, потому что в монтаж входили фрагменты фильмов и т.д. Но основная часть моя была звуковая.

Только с другой головой?

Нет! Это частный театр, поэтому там другой головы просто быть не может. Но весь коллектив сменился. Но театр существует! Они выпустили премьеру недавно, впервые за несколько лет, что говорит о том, что, наверное, Вадим вернулся к этому! Может быть, какое–то Возрождение и Ренессанс начнется, не знаю!
А спектакль «Слухи» существует до сих пор с 2001 года. Там несколько поменялся состав, но не весь. Андрей Ильин, Ольга Волкова с первого дня играют, Лена Сафонова, Владимир Гергиевич Смирницкий играют с первого дня. Роль, которую играл Фима, потом играл Якубович недолгое время, а потом Игорь Ливанов, который играет до сих пор. А вот Владимир Абрамович Долинский играл её сначала, а потом её стал играть Володя Богданов. Марина Могилевская с самого начала играла и играет до сих пор. Тенью по этому спектаклю проходила Женя Крюкова когда-то. Может быть, даже ещё кто-то. Но, тем не менее, костяк остался, и играют, причем на полный зал. Реже, чем раньше. Раньше играли по два раза в месяц в Москве и еще по разу на гастролях. Сейчас иногда раз в месяц, иногда раз в два месяца в Москве. Комедия положений!

Какие планы на будущее?

Жить, трудиться и работать! Или жить, учиться и работать! У меня нет никаких конкретных целей, к которым бы я сейчас намеривалась идти. Чтобы я что-то собиралась кардинально поменять. На данный момент, не собираюсь. Как сложиться, не знаю.

Наталия Тебелева.

Биография.