Мать плакала, отец кричал, а младшая сестренка удивленно таращила глаза, когда я ушел из дома, чтобы стать проповедником.
Возле дома в своей чихающей машине-развалюхе сидел мой друг. Ему понравилась моя великая миссия, и мы поехали. Я даже не помню, сообщил ли он об этом своим родителям. Что он делал около моего дома? Не знаю! Глядя в прошлое, то совпадение, что он оказался рядом с домом, и его готовность поехать со мной выглядят настоящим чудом.
Хочешь услышать еще что-то невероятное? Вот уже тридцать лет я не могу вспомнить его имя. Вот так-то! Господь послал семнадцатилетнему проповеднику в качестве водителя такси (и руководителя хора) друга, с которым он раньше купался и ловил рыбу. Я даже не помню его имени, но он был там, когда понадобился Богу. Сумел бы я выбраться из города без него? Мне пришлось бы отправиться пешком, и тогда отец догнал бы меня на автомобиле и вернул домой. У меня не было денег на автобус или поезд. Я был несовершеннолетним. Если бы папа велел мне вернуться, то по закону мне бы пришлось сделать это. Но у меня был великий и славный Отец, Который послал моего друга в нужное время и внушил ему энтузиазм принять мое дикое предложение. Конечно, он хотел поехать со мной, чтобы стать проповедником! Мы направились на север на его старой машине, готовые евангелизировать весь мир.
Я был слишком наивным и не думал о том, что только что уверовавший семнадцатилетний подросток не может взять и начать проповедовать безо всякой подготовки. У нас даже не было помещения для проповеди. Мы мучились с нашей старой колымагой всю дорогу, останавливаясь через каждые пять миль, чтобы залить воду в радиатор. Мы проголодались. Но у нас не было денег. У дороги мы заметили хурму с ветвями, отяжелевшими от сладких оранжевых плодов. Мы раскачали дерево, подобрали спелые плоды, а затем сели на траву и наелись до отвала. Наши дух и вера укрепились еще больше. Мы представили себе, что чувствовал Илия после того, как его накормили вороны у потока Хораф.
Посреди хлопкового поля мы увидели деревенскую школу. Что-то внутри меня подсказало:
"Это – то место". Мы отыскали хозяина поля, и я объявил ему властным голосом:
"Сэр, мы хотим использовать это здание для проповедей".
Помню его изумленный взгляд. Видимо, я совсем не походил на евангелиста, стоя тогда перед ним со всеми своими 92 фунтами веса (42 кг), в городской одежде, с шевелюрой персикового цвета и моей большой Библией. Он отрицательно покачал головой.
"Я был болен туберкулезом, и если я не буду проповедовать, то умру, – сказал я ему. – Бог исцелил меня с условием, чтобы я проповедовал".
Он усмехнулся и ничего не ответил. Я стал обвинять его: "Если вы не отдадите мне это школьное здание, то я умру, и вы будете виноваты в этом". Тут рот старого фермера открылся, и табачная жвачка потекла по подбородку.
"Полегче, сынок, – сказал он, растягивая слова и подмигивая, – я вовсе не хочу, чтобы ты умер!"
"Тогда отдайте нам здание школы", – настаивал я, не видя в этом ничего смешного. Он порылся в своих карманах и достал старый ключ. Я поблагодарил его, затем про себя я поблагодарил Господа. Я собрался было уходить, но остановился.
"Не могли бы вы одолжить нам и фонарь?" – спросил я. Он дал его нам. У меня появилось первое церковное здание.
В тот вечер в старой деревенской школе началось пробуждение. Я был проповедником, а мой друг – руководителем хора. Мы ходили взад и вперед по дороге, сообщая всем прохожим о собрании. В первый вечер пришли восемь фермеров. Пошли слухи о пробуждении. Аудитория увеличилась. Я не знал как следует, что делать. О чем я проповедовал? Я поведал, как был призван Богом! Это была одна проповедь. На следующий вечер я рассказал то же самое, но добавил смака. Но на третий День люди забеспокоились. Они не хотели снова слушать о моем исцелении. Таким образом, мне пришлось придумывать что-то иное. Я рассказал им другие истории из своей жизни, про тот случай на плоту и про то, как я чуть не утонул, а сын проповедника убежал, и еще одну историю о том, как на меня напали в Новом Орлеане.
Но моим проповедям чего-то не хватало, особенно когда я уходил от личных историй. Я путался в библейских сюжетах, изо всех сил стараясь вспомнить уроки воскресной школы. Как я сожалел, что не уделял им внимания! Где-то на третий или четвертый день моя проповедь потерпела полную неудачу. Я взирал на неподвижную, незатронутую аудиторию и соображал, что бы мне еще сделать. Я был так обескуражен, что даже не пытался собрать пожертвования. И не призвал к покаянию. Мой руководитель хора, который уже собирался бросить меня, что-то бормотал о том, чтобы вернуться домой к своей подружке. Он даже не исполнил завершающую песню. Все просто разошлись по домам. Я был удручен.
Дела пошли хуже
На следующее утро фермер, приютивший меня, довольно грубо поприветствовал меня за завтраком: "Приятель, в моем доме кто не работает, тот не ест ".
Я думал, что работаю – проповедую от всего сердца каждый вечер, молясь и отдыхая днем. К тому же никто из гостивших у нас проповедников и не думал работать. Они просто сидели рядом за столом.
"Работа?" – выпалил я.
"Разве не в Библии написано: кто не работает, тот и не ест?"
"Конечно, но я работаю. Проповедование – это работа".
"Ну уж нет! Это просто болтовня. – Фермер указал на две большие бадьи. – Бери эти помойные ведра и иди кормить свиней".
Знаешь ли ты, что такое помои? Помои – это остатки пищи, которые вычищают из тарелок перед мытьем посуды. Это верхние коричневые листья латука. Это ботва моркови, тухлые яйца и заплесневелый хлеб. Это – рыбьи потроха и куриные кости. В фермерской семье помои не выбрасывают, а ежедневно собирают в большие ведра на кухне – испорченное молоко, прогорклое сало, червивые персики, недоеденный кусок свиной отбивной и суп с лапшой, который испортился, простояв целый день. Иметь дело с помоями не очень-то приятно. Они воняют, особенно если простояли на кухне целые сутки.
Свинарник находился в нескольких сотнях футов от дома. Пока я тащил эти тяжелые ведра, вонючая жижа выплескивалась на мою одежду, в мои ботинки и на мое проповедническое самолюбие. Когда я добрался до свинарника, я был обижен и зол на весь мир и на Бога.
Я не знал, как подзывать боровов. Я просто закричал на них. Они подошли. Когда они начали хрюкать, фыркать и ворочаться, распространяя зловоние, слезы потекли по моим щекам. Это было нечестно. Ведь я больше не был "блудным сыном"! Я стал послушным! К тому же все проповедники, которых я знал, сидели в гостиных и рассказывали чудесные истории обожавшим их женщинам. Почему же я должен кормить свиней? Может, это наказание? Неужели я должен расплачиваться за годы моего отступничества? Это было нечестно!
Отбросив пустые ведра, я побежал в кукурузное поле и упал на колени на землю.
"Господи, позволь мне вернуться домой или дай мне умереть прямо здесь. Что угодно. Господи, только не это!" Стоя на коленях, смиренный и плачущий, я почувствовал, что Бог хочет что-то объяснить мне. "Если ты будешь верным Мне в малом, Лестер, Я дам тебе большее. Не останавливайся сейчас, и Я позволю тебе коснуться многих людей Моей силой. Ты еще будешь благословлять толпы". Что это значило? Что я должен кормить свиней помоями? Что я должен изменить мнение этого фермера, будто все проповедники – ленивые хвастуны?
Я тихонько заплакал, стоя на коленях, когда начал понимать, что Бог не покинул меня. Он не наказывал меня, он лишь учил меня быть полезным Ему.
Я встал, взял пустые ведра и отнес их на кухню. Набрав воды из колодца, я выстирал свою вонючую одежду, вымылся в ванне и начал серьезно изучать Библию. Я пробудился для проповеди. Мне предстояло научиться проповедовать этим людям. Они нуждались в Иисусе.
Я начал осознавать, что я действительно нужен. И что я должен работать. Для этого фермера было важно, чтобы мои руки были в грязи. Что ж, почему нет? Я помнил, как моего отца возмущали проповедники, которые сидели за столом, болтая чепуху, ели нашу пищу и занимали наши места. Папа питал отвращение к ленивым пустозвонам. Впрочем, как и я. И вот теперь я был таким же в глазах этого фермера, который пригласил меня в свой дом. Как же глупо это было с моей стороны! Мне предстояло ходить с грязью под ногтями. Я должен был стать хорошим примером. Почему? Бог хочет, чтобы мы были безупречными. То есть, чтобы нас не в чем было обвинить. Мы должны избегать поступков, которые могут ввести в искушение наших братьев и сестер. И, прежде всего Бог не хотел позволить мне быть ленивым пустозвоном. Он хотел, чтобы я выглядел безупречно в глазах тех фермеров. Мы должны быть безупречными.
Первое послание к Фессалоникийцам (5:23) учит нас, что Бог хочет, чтобы все мы оставались безупречными.
– В духовном аспекте это означает ежедневную молитву, углубление в понимание Его воли, изучение Слова и размышление над ним.
– В вопросах души это означает развитие даров и талантов, которыми мы обладаем, заботу о нашем разуме и мыслях, преобразование нашей негативной позиции.
– В вопросах тела это означает физические упражнения, отказ от вредных привычек, соответствующее питание, гигиену и внешний вид, приличный детям Божьим.
– А в вопросах практического примера наших проповедей это означает, что мы не должны высоко возноситься, изображая из себя слишком святых и праведных для выполнения черной работы.
Глава 10