В течении многих лет продолжаются бесконечные споры ученых о том, «что есть культура».
Одни полагают, что культура- это абстракция, существующая лишь в сознании людей и не имеющая объективного выражения. Поэтому у каждого человека свое представление о культуре и оно в высшей степени субъективно. Культура неуловима, непознаваема и таинственна, не поддается описанию и восприятию.
Другие относят к культуре лишь «осязаемые», материальные предметы: каменные топоры, керамические сосуды и подобные объекты, созданные человеком.
Далее следует понимание культуры как защитного механизма; как совокупности социальных сигналов; как научаемого поведения и многие другие, не менее запутанные подходы и определения. Весьма образно суть этих дискуссий выразили американские ученые С. Клакхон и В. Келли: «все видят человека и его поведение, но кто хоть раз видел культуру». Если культура- это абстракция, то она не только невидима, но и второстепенна для изучения.
Но с таким выводом трудно согласиться. Нельзя подменять материальную сущность культуры ее призраком, считает Л. Уайт. Наука должна иметь дело с реальностью.
Становится очевидным, что имеется целый класс явлений, которые подлежат особому рассмотрению, ибо они связаны со способностью человека к символизации. Любое явление или предмет могут быть представлены различных контекстах: астрономическом, физическом, психологическом, культурологическом. К примеру, слово или каменный топор, отношение к теще или употребление молока, произнесение молитвы или участие в голосовании могут иметь разный аспект исследования в разных науках. « Когда же символизированные предметы и явления рассматриваются и объясняются во взаимосвязи друг с другом, а не с организмом человека, мы называем их культурой, а исследующую их науку – культурологией», утверждает Л. Уайт.[309]
Человек обладает уникальной способностью придавать предметам и явлениям окружающего мира определенное значение, наделять их смыслом, создавать символы. Именно эта способность к символизации образует мир культуры. Эта проблема подробно рассмотрена Л. Уайтом в статье “ Символ: исток и основа поведения человека».
К этому классу явлений относятся идеи, верования, отношения, чувства, действия, модели поведения, обычаи, законы, институты, произведения и формы искусства, язык, инструменты, орудия труда, механизмы, утварь, фетиши, заговоры и т.д.
Л.Уайт называет их символатами.
Такое перечисление практически бесконечно и в определенной степени совпадает с позицией Э. Тайлора, изложенной в книге «Первобытная культура».
Но этот подход намеренно фиксирует внимание исследователей не на эфемерных и непознаваемых абстракциях, а на реальных предметах и явлениях, но рассмотренных в аспекте тех символических значений, которыми их наделил человек.
Символ является исходным элементом для понимания человеческого поведения и культуры. Он выделяет три рода символатов:1) идеи и отношения; 2) внешние действия; 3) материальные объекты. Все они относятся к культуре и выражают способность к символизации реальности, присущей только человеку. Именно этот класс явлений и должна изучать культурология.
Л. Уайт подразделял культуру как целостную систему на три взаимосвязанных, хотя и относительно автономных сферы.
Первую он назвал технологической. Она состоит из инструментов и орудий труда, необходимых для жизнедеятельности человека, а также материалов для постройки жилищ, средств нападения и защиты, транспорта и связи. Эта сфера обеспечивает взаимодействие с природной средой и способствует физическому выживанию человека.
Вторая сфера названа социальной. Она включает отношения между людьми; типы родства; экономическую, политическую, военную, профессиональную системы.
Третья сфера идеологическая. Ее образуют идеи, верования, знания, а также мифология, религия, искусство, философия, наука, народная мудрость.
Между этими сферами культуры складываются различные отношения в истории человечества. Важно не просто описать своеобразие каждой сферы культуры в ее материальном воплощении, но выявить ту символику, которая создается человеком. Именно система значений будет отличать системы родства, верования или средства передвижения, используемые разными социальными группами и потому имеющими разную культуру.
Символизация является общим свойством, создающим культуру в “экстрасоматическом контексте”. Это “мудреное” слово означает, что человеческая культура не является прямой функцией организма. Она варьируется и изменяется в зависимости от способности человека воспринимать и истолковывать мир с помощью символов и значений. Это расширяет диапазон творческих возможностей человека, не связывая их только с биологическими особенностями организма.
Даже объединение людей в группы определяется не «стадными» инстинктами, а культурной традицией - будь то семья или клан, ремесленная гильдия или рыцарский орден. Все эти факторы Л. Уайт относит к категории “экстрасоматических детерминант”, напрямую не связанных с организмом человека. Это утверждение также послужило основанием для определения предметного поля культурологии как науки.
Наука о культуре.
Л. Уайт придавал особое значение научному обоснованию исследования культуры. С выделением класса явлений культуры в науке открылась совершенно новая область.
Человечество склонно придавать значение достижениям в области естественных наук, будь то измерение галактик или расщепление атома. Но мы только начинаем понимать, утверждает Л. Уайт, что научное осмысление культурных процессов во много раз важнее для будущего человека. «Открытие» культуры когда-нибудь встанет в истории науки в один ряд с гелиоцентрической теорией Коперника или открытием клеточной основы всех форм жизни»,[310] - заключает Л. Уайт.
Глубокие изменения в науке медленно пролагают себе путь и часто встречают сопротивление. Потребовалось немало лет, чтобы признать гелиоцентрическую теорию строения солнечной системы или идею биологической эволюции человека. Открытие и исследование психоаналитиками бессознательного было встречено враждебно. Все это еще раз доказывает, что развитие науки есть культурный процесс в той же степени, как и возникновение архитектурного стиля или форм корпоративной организации в бизнесе.
Следовательно, нет ничего удивительного в том, что и нынешнее продвижение науки в новую область- область культуры -встречает известное сопротивление и противодействие, признает Л. Уайт.
Для многих социологов и культурантропологов утверждение, что культура образует особый порядок явлений, что она существует и развивается в соответствии с ее собственными принципами и законами и, следовательно, объяснима только в культурологических терминах, есть “мистическая метафизика”, отмечает Л. Уайт. Возражая своим оппонентам, он обращает внимание на то, что они смешивают существование элементов культуры с их научным истолкованием и объяснением.
Культуролог призван не столько зафиксировать событие, сколько понять его смысл, исходя из присущих данной культуре символов. Он отвечает на вопрос, почему в данной культуре существует запрет на те или другие продукты, действия или вещи. При этом он обращается не к организму человека, но к тем культурным процессам, которые создают и обосновывают эти запреты. Культурологу нет необходимости исследовать “сенсорно-мускульно-железистую организацию” человека при объяснении таких явлений как кланы, своды законов, грамматики, философии и т.д. Можно рассматривать культуру так, как если бы она была бы независима от человека, хотя всем ясно, что она существовать без человека не может.
Определение предметного поля научного объяснения явлений культуры, вызвало необходимость ее названия. Выявление различий между наукой о культуре и социологией, психологией показало, что эти термины не годятся, чтобы их использовать для обозначения новой науки.
Непригоден также и термин «антропология». На этих аргументах стоит остановиться особо, так как и сегодня существует немало предложений объединить культурологию с антропологией, поставить между ними знак равенства.
Термин “антропология” очень многозначен. Он включает физическую антропологию, охватывающую палеонтологию человека, сравнительную морфологию приматов, генетику человека. Культурная антропология различным образом понимается как психоанализ, психиатрия, прикладная и историческая антропология. Следует добавить, что в современной науке выделились философская, социальная, этническая, педагогическая антропология. Как отмечает Л. Уайт, можно было бы не шутя определить антропологию как деятельность, в которую вовлечен человек, носящий профессиональный титул “антрополог”. Известный американский антрополог Франц Боас предположил, что вся группа антропологических явлений может рассеяться по разным наукам или превратится в метод.
Оставим суждения о будущем этой науки за антропологами, но согласимся с Л. Уайтом, что термин “антропология” для названия науки о культуре не отражает ее специфики.
Но не является ли очевидным, спрашивает Л. Уайт, что наука о культуре не может быть названа иначе, нежели как «культурология». Этот вывод нужно признать законным, правильным и основательным.
Однако многие в научной среде сопротивляются этому, считая название науки претенциозным, абсурдным и нежелательным. Надо признать, что эти возражения звучат и поныне. Поэтому так интересно воспроизвести некоторые аргументы из прошлой дискуссии.[311]
Некоторые ученые, отмечает Л. Уайт, считают, что слово “культурология” оскорбляет их слух. Дж. Л. Майрес называет это слово “варварским наименованием”. Х. Л. Менкен, специалист в области американского языка, считает, что культурология, хотя и “неуклюжее” слово, но тем не менее вполне логичное.
Л. Уайт отмечает, что еще английский антрополог Э. Тайлор в 1871 году в книге «Первобытная культура», употребил это понятие для обозначения науки о культуре, назвав так целую главу.
Термин “культурология” относительно мало использовался, но он и тогда применялся в том же значении, что и сейчас. Выдающийся немецкий химик и лауреат Нобелевской премии Вильгельм Оствальд еще в 1915 году в своем произведении “Система наук”, писал, что он еще несколько лет назад предложил именовать обсуждаемую область наукой о цивилизации, или “культурологией”. В 1929 году социолог Р. Бейн пишет о взаимосвязи социологии, культурологии и экологии человека.
Л. Уайт отмечает, что он сам употребил понятие «культурология» в 1939 году в статье “ Проблема терминология родства» и использовал его в своих курсах за несколько лет до этой работы. Китайский ученый Ченг-Че-Ю книге “Контраст восточных и западных культур” дал подзаголовок “Введение в культурологию”.
Все это позволяет сделать вывод, что термин “культурология” не так уж внезапно появился в науке и имеет не только теоретическое обоснование, но и традицию.
Культурология несколько оттеснила от изучения культуры философию, социологию, психологию, антропологию, оставив за ними их предметное поле исследования.
Культурология анализирует причинную обусловленность культурных явлений, использует принцип детерминизма. Но если для возникновения культурных достижений нет соответствующих культурных условий, то как бы их страстно ни желали, они не могут произойти. Именно в противоборстве с субъективным произволом и «шаманством» должна прокладывать себе дорогу наука о культуре.
«Наука о культуре молода, но многообещающа. Ей еще предстоит многое совершить, если только предмет ее изучения сохранится и продолжит свое движение вперед и вверх»,[312] заключает Л. Уайт.