В начале I тысячелетия до н. э. на территории древнекубанского региона появляются железные предметы – оружие, орудия труда и другие. К этому времени относятся археологические находки Келермесских курганов. Среди них – железный короткий меч скифского типа в золотых ножнах и парадная секира с золотой обкладкой рукоятки и частично самого топорика. Интересны рисунки на этих предметах. Так, золотая пластина от ножен меча имеет стилизованное изображение священного дерева, по обеим сторонам которого стоят крылатые человеческие фигуры, держащие в руках плоды. Между ними и «древом жизни» помещены два хвойных дерева. На боковой лопасти, служившей для подвешивания ножен к поясу, - фигура оленя с подогнутыми ногами и запрокинутыми на спину большими стилизованными рогами, выполненная в скифском стиле. По всей длине пластины изображено шествие фантастических существ с туловищами быков и львов, с головами грифов, львов и баранов и с крыльями в виде рыб. У первого зверя с туловищем льва и головой грифона - могучие козлиные рога, у пятерых зверей чуть пониже головы изображены руки человека, натянутый лук со стрелой. На окончании ножен по краям помещены в геральдической позе два льва с оскаленными пастями. Как показали исследования, изображения на ножнах выполнены в основном в стиле переднеазиатского искусства, орнамент рукояти отражает урартское влияние. На золотой обкладке рукоятки секиры и на обкладке самого железного топорика - изображения в восточном стиле, сочетающиеся со «скифским звериным стилем». Такие предметы, считает академик Б. Пиотровский, возможно, изготавливались для скифов в кавказских районах, где урартская культура была ещё жива. Из интересных находок Келермесских курганов можно отметить металлическое зеркало, представляющее собой массивный литой серебряный диск диаметром 17 см с закраиной. Лицевая сторона диска отполирована. Вся тыльная часть зеркала покрыта золотым листом, украшенным целой системой орнаментов и фигур. По сюжетам они делятся на композиции мифологического содержания и изображения реальных зверей. Рисунки на зеркале имели не чисто декоративное значение, а религиозно-магическое, подчинённое одной основной идее. По своей форме зеркало типично скифское, а стиль изображений – восточно-греческий, что даёт право относить этот предмет к одному из памятников греко-ионийского искусства. Эти и другие предметы, обнаруженные в названных курганах, позволяют причислять их к скифским, что подтверждается историческими фактами: скифы в VII в. до н. э., совершая походы через Закавказье в Переднюю Азию, проходили по Предкавказью, а в начале VI в. до н. э., возвращаясь в Северное Причерноморье, снова шли по этому пути.
Прежде чем говорить о «скифском зверином стиле», дадим характеристику древнекубанскому региону в период, когда стали формироваться черты этого искусства.
Этот край является одним из древнейших очагов металлургии меди и бронзы. Приемами выплавки меди из руд человек овладел значительно позже. Металлургия меди могла быть открыта лишь в горных районах, где имелись выходы на поверхность медной руды и где проживали племена, перешедшие к производящему хозяйству. Здесь сознание земледельца и скотовода было уже подготовлено к вмешательству человека в природу и ее изменению.
Лишь с изобретением бронзы, сплава меди с оловом или мышьяком, металл начинает вытеснять каменные орудия. Однако этот процесс был длительным. Каменное орудие применялось даже в железном веке. Изобретение сплавов позволило древним металлургам получать металл, обладающий хорошей вязкостью, текучестью и значительной твердостью. Классическая бронза – это сплав меди с оловом. На Кавказе из-за отсутствия доступных источников олова длительное время использовали мышьяк. Предполагают, что древние металлурги случайно стали добавлять мышьяк в медь. Древние племена в религиозных обрядах использовали реальгар – минерал красного цвета, содержащий мышьяк. Многие народы выплавку металла сопровождали различными обрядами, призывая «духов» помочь в этом трудном процессе, который не всегда заканчивался получением металла.
Красный цвет – это символ огня, и чтобы усилить его действие, в печь бросали куски реальгара. «Духи» откликались на просьбу металлургов – металл (но уже не медь, а бронза) получался лучше по качеству: легко ковался, был более текучим и значительно более твердым. В последующем опытным путем мастера добивались необходимых для улучшения качества соотношений мышьяка и меди. В результате получали бронзу с заданными свойствами, что давало возможность изготавливать сложные по форме изделия. Для этого использовали сложносоставные глиняные формы, сделанные по восковой модели.
Предметы имеют свои «ноги», легко кочуя из культуры в культуру, они фиксируют уровень и интенсивность культурно-экономических контактов. К примеру, если их движение в эпоху энеолита и бронзы не сопровождается керамикой, говорить о перемещениях этических групп трудно. Но даже сходство керамики нередко может свидетельствовать лишь о том, что население заимствовало у своих соседей неизвестное ему ранее искусство выделки и орнаментации сосуда.
Есть мнение, что древнее население исследуемого региона в определённой степени было связано с Передней Азией. Начало её было положено в эпоху поздней бронзы – раннего железа и получило отражение в кобанской археологической культуре, а результатом взаимодействия стал феномен «кобанского варианта «скифо-сибирского стиля». Прекрасной почвой для сохранения и передачи художественных традиций обработки материала, изобразительных трактовок образов и декоративного оформления переднеазиатского искусства своеобразным передаточным механизмом явилось зооморфное творчество.
Кроме того, в доскифское время в кобанском искусстве появились некоторые приёмы, пришедшие от искусства цивилизаций Древнего Востока: месопотамского, анатолийского, хеттского, ассирийского, урартийского, луристанского. Некоторые их черты переходят затем в «кобанский вариант скифо-сибирского звериного стиля».
Исследуя влияние переднеазиатского искусства на «скифо-сибирский звериный стиль», Г. Вольная пришла к выводу, что на кобанское и скифское искусство оказала влияние культура цивилизаций Передней Азии, которая стала передаточным звеном традиций переднеазиатского искусства в «кобанском зверином стиле». На основе сведений о богатой зооморфной пластике как уже опубликованных, так и впервые вводимых в научный оборот, она доказывает связь древнего населения Северного Кавказа и Передней Азии, которая нашла отражение в кобанской культуре.
Зооморфное искусство, благодаря своей универсальности, явилось прекрасной почвой для сохранения и передачи художественных традиций обработки материала, изобразительных трактовок образов и декоративного оформления переднеазиатского искусства. Общие приемы бронзолитейного мастерства, использовавшиеся на Кавказе и государствах Передней Азии, проявились в технике литья по утрачиваемой восковой модели, при методе модальной пайки, использовании в декоре рядов шишечек, жгутиков и косичек.
Вышеизложенное позволяет утверждать, что черты «звериного стиля» формировались постепенно и в той или иной степени проявлялись в археологических культурах Кубани.
«Звериный стиль» – стиль, господствовавший в искусстве племен Евразии в скифскую эпоху. Он определяется употреблением животных форм, сначала в их натуральном виде, а затем в стилизованном, переходящем в линейный орнамент, в котором трудно отличить животные формы от растительных и даже геометрических. Именно в последних стадиях своего развития «звериный стиль» становится достоянием всей западной, средней и северной Европы и распространяется вплоть до Тибета и Китая. Недаром, одни исследователи искали его истоки в Китае, а другие давали тому же стилю название венгерского, скандинавского, готского и «меровингского». Однако нельзя отрицать, что все эти варианты «звериного стиля» являются периферическими и возникают во всех упомянутых местах в сравнительно позднее время.
Характеризуя внутренний круг распространения «звериного стиля», который был известен на юго-востоке России, в сибирских степях, Передней и Средней Азии, можно выделить предположение, где именно искать родину этого стиля.
Общие хронологические рамки зарождения «звериного стиля» это – последние века бронзы и первые века железа.
Древнейшая абсолютная хронология зарождения «звериного стиля» относится к той части территории, где железо появляется раньше всего, т.е. к территории древних азиатских культур. Следующая по времени хронология зарождения «звериного стиля» относится к области распространения этих культур на близлежащие азиатские и восточно-европейские степные территории. Последними в хронологическом порядке зарождения «звериного стиля» стоят восточная Россия и западная Сибирь.
Эта хронологически-географическая установка, в сущности, предполагает вопросы о происхождении стиля и об условиях его распространения. Внутренний круг распадается, таким образом, на четыре провинции: древнейшие переднеазиатские культуры, ставшие известными в последние годы; степные евразийские культуры; степные восточно-европейские и сибирские культуры. Употребление множественного числа понятия «культура» при характеристике каждой из провинций объясняется тем, что в пределах каждой имеются подразделения, характеризуемые разными вариантами «звериного стиля». Само содержание слова «культура» показывает, что из родства культур вовсе не следует еще непосредственно заключать об этническом родстве народностей, разбросанных по всему указанному пространству.
Чтобы выделить народности, связанные единой культурой, одних показаний «звериного стиля» недостаточно: необходимо искать другие связующие признаки в археологии, лингвистике и антропологии. Необходимо также не забывать меняющиеся условия его месторазвития. «Звериный стиль» в рассматриваемую эпоху, прежде всего, нужно характеризовать как степной стиль. На это указывает назначение предметов, найденных в могилах с изображением зверей. Большинство этих предметов относится к степной и кочевой жизни. Вполне сложившись, он проникает, очевидно, позднее и в область лесной культуры, туда, где имеются способы более легкого сообщения, т.е. течения рек, горные породы и установленные этими же географическими особенностями традиционные торговые пути. Это показывает, что в областях лесной культуры «звериный стиль» является, по крайней мере, первоначально явлением, привнесенным извне.
Вероятнее всего, доминирующую роль в формировании «звериного стиля» сыграло население, проживающее в высокогорной провинции под названием Луристан. Хотя на деле не один Луристан был источником. Но несомненно, что здесь в условиях полной неприступности для позднейших влияний не только сохранились древнейшие формы этого стиля, но можно проследить творческий процесс, в результате которого этот стиль сложился.
Известно, что иранцы являются носителями передовой культуры конца эпохи бронзы и начала железа, и в их среде создаются первые формы «звериного стиля», переносимые затем с Иранского плоскогорья на север двумя путями: через Кавказ на юго-восток России и оттуда вверх по Волге и по Уралу в западную Сибирь, и через Парфию, Бактрию и Согдиану – через перевалы верховьев Амура, Заравшана – в Тибет, Монголию и на верхний Енисей.
Материалом для развития производства меди, бронзы и золота являются на всем этом пространстве многочисленные и богатые копи Кавказа, Каменогорска, Алтая, Урянхая и Саян. Горное дело находилось в руках оседлого, полуземледельческого населения, которое и обслуживало кочевников.
Сообразно новым потребностям усиливающихся и разбогатевших предводителей кочевников, менялся и характер «звериного стиля», принимающего более сложные, фантастические формы. Так при сотрудничестве оседлых литейщиков и художников создается специфический степной стиль, разносимый кочевниками на всем пространстве их походов и завоеваний.
Существуют, однако, и другие точки зрения относительно происхождения «скифского звериного стиля». Так, вещи «клада» на Зивие, выполненные в стиле, близком к скифскому, как бы стоят особняком среди всех других находок на Ближнем Востоке. Ряд исследователей полагает, что этот стиль не был свойственен народам Ирана. Территорией сложения «скифского звериного стиля» являются южные районы Евразии – от степей Украины до Средней Азии и южной Сибири, а ведущая роль в формировании его отводится скифам Причерноморья и сакским племенам Средней Азии.
При этом не отрицается роль искусства Ближнего Востока. Некоторые из сторонников указанной гипотезы полагают, что «звериный стиль» начал складываться в евразийских степях в более древние времена, чем появление на исторической сцене ранних кочевников. Однако первоначально он воплощался в нестойких материалах (дерево, кожа, войлок) и поэтому не дошел до нас. Во время походов в Переднюю Азию создалась особенно благоприятная обстановка для дальнейшего развития и усложнения образов, характерных для этого стиля. Стремясь по мере сил подняться до уровня древневосточных владык, кочевая знать использует древние и привычные изображения зверей в организации пышных ритуальных церемоний, в частности, погребальных. Предметы искусства начинают делать из золота и бронзы. Именно на этом этапе переднеазиатские мастера внесли значительный вклад в развитие «звериного стиля».
Известный востоковед Р. Гиршман называет новым вариантом искусства, сложившимся в северо-западной части иранского нагорья из ассиро-урартских и скифских источников, изделия из Зивии. Он видит в них симбиоз восточного и скифского искусства с преобладанием урартского начала в переработке скифских мотивов.
К. Смирнов отмечает, что находка в Зивие выглядит оригинально на общем фоне искусства автохтонных народов Ближнего Востока и предполагает, что «скифский звериный стиль» сложился на Ближнем Востоке.
М. Артамонов придерживается мнения, что гробница в Зивие содержит материалы зарождающегося «скифского звериного стиля» и относится к концу VII века до н.э. Эти художественные произведения являются памятником древнего иранского искусства, возникшего на основе древнемесопотамского художественного наследия, основанного мидянами и подключившимися к ним скифами в VII в. до н.э. Древнейшие изделия скифского и сако-сибирского звериного стиля относятся к более позднему времени и ведут свое происхождение от древнего иранского искусства. Причем в Северное Причерноморье это искусство привнесено еще в месопотамско-урартских сюжетах, тогда как в Сибирь и Среднюю Азию оно проникло особым путем, непосредственно от мидян.
Таким образом, в формировании скифского искусства можно выделить два направления: сако-скифское, евразийское, и переднеазиатское.
Остается неясным, что следует понимать под среднеазиатским и сибирским «звериным стилем» без собственно скифских привнесений. Следует иметь в виду, что когда речь идет о скифском искусстве, то, прежде всего, принимаются во внимание не изображения тех или иных животных, как таковых, а в первую очередь особый, присущий только одной группе искусства стиль, соответствующий мироощущению, мировосприятию определенных народов. Подобного рода художественное мышление является результатом многовекового развития и не может возникнуть и распространиться у различных народов, на огромной территории за одно-два десятилетия. Многие из образцов скифского и сако-сибирского «звериного стиля» вообще не имеют прототипов в древневосточном искусстве или содержат самые далекие, стилистически обособленные, параллели.
В последнее время все больше и больше признание получает гипотеза об отсутствии какого-то единого источника происхождения и формирования описываемого стиля. Так, М. Грязнов полагает, что его возникновение связано с единым процессом сложения и развития скифской культуры в степях от Дуная до Китая. А. Хазанов и А. Шкурко склоняются к мысли, что скифский «звериный стиль» – это новообразование, как и вся скифская культура и идеология кочевников, в обществе которых развивались процессы классообразования. Не отрицая и не уменьшая роли переднеазиатского искусства в рождении «скифского звериного стиля», эти исследователи считают, что его создали скифы, как отражение новых потребностей скифского общества.
Существуют и другие версии, связанные с местом формирования «скифского звериного стиля». Так, Б. Греков возражал против гипотезы северного или сибирского происхождения скифского искусства, считая «звериный стиль» северных народов и Сибири зависимым от скифского. Он предполагал, что центр формирования «скифского звериного стиля» мог находиться на Кубани, откуда он прошел в Иран, а также в степь и лесостепь Северного Причерноморья.
Для скифского искусства характерно изображение животных в определенных позах и с преувеличенно заметными лапами, глазами, когтями, рогами, ушами и т.п. Копытные животные (олень, козел) изображались с подогнутыми ногами, хищники кошачьих пород – свернувшимися в кольцо. В скифском искусстве представлены сильные, быстрые, чуткие животные, что соответствует стремлению скифа настигнуть, поразить, быть всегда наготове. Отмечено, что некоторые изображения связаны с определенными скифскими божествами. Фигуры этих животных как бы охраняли их владельцев от беды.
Кроме того, художественно-творческий акт при создании предметов, выполненных в «зверином стиле», воспринимался не только и не столько как творческий процесс, совершаемый конкретным мастером, а скорее как процесс воспроизводства некоего прообраза, который просуществует в некотором идеальном, мифологическом пространстве и открывается только достойному. Благодаря мастеру, небесный образ переходит в земной предмет и смешивается с ним, воплощается в нем, поэтому и сам процесс создания произведения искусства (фактически являющегося ритуальным предметом или частью его) был в высшей степени ритуализирован или даже сам становился ритуалом и сопровождался (в зависимости от конкретной культурной обстановки) жертвоприношениями, длительными постами, очищением мастера, медитативными погружениями и т.п., а сам мастер зачастую был жрецом, посвященным во множество таинств.
Такой взгляд на сущность творчества зародился, вероятно, еще в архаических обществах, и лишь со временем получил широкое религиозно-философское обоснование. Истоки его - в мистическом понимании неосознанного уровня мышления, воспринимаемого как контакт со сверхъестественными существами или путешествие в их мир.
Искусство «скифского «звериного стиля» распространилось на довольно большой территории, причем, не только среди кочевых ираноязычных племен, но и других этнических групп, живущих в различных географических условиях. В связи с этим существует большая вариативность локальных групп «звериного стиля».
Каждая группа отличалась изображением мотивов флоры и фауны данного региона. Местные мастера, сохраняя структуру данного искусства, отражали свое видение жанра.
Итак, в истории искусства «скифского звериного стиля» ученые выделяют три основных этапа развития:
1) вторая половина VII – VI вв. до н.э.;
2) V в до н.э.;
3) IV-III вв. до н.э.
Причем, эволюция стиля идет в направлении от достаточно четких, лишь обобщенно трактованных, но реальных образов, к их орнаментальной схематизации. При этом основные его мотивы с течением времени меняются мало.
В ранний период распространения «звериного стиля» появился образ свернувшегося хищника и разнообразных животных с подогнутыми ногами и повернутой назад головой. Мотив свернувшегося хищника, выделяясь среди всех мотивов «звериного стиля», - специфически скифский и ни в какой иной изобразительной традиции не встречается.
Именно этот элемент скифской культуры позволил некоторым исследователям высказать предположение о происхождении скифского изображения свернувшегося хищника от древнекитайских композиций с изображением свернувшегося в кольцо или по спирали змеевидного дракона.
Однако вышеизложенное не позволяет согласиться с таким разрешением проблемы происхождения скифского мотива.
Значительная часть изображений, выполненных в «скифском зверином стиле», обладает значительной геометричностью, по своей структуре соответствуя той или иной фигуре-кругу, треугольнику, прямоугольнику, квадрату или более сложным их модификациям, что, кстати, вообще было характерной чертой ритуального или религиозного искусства, придававшего геометризму мистическое значение, и присуще не только ранним западным изображениям свернувшегося хищника, но и другим мотивам и образам скифского искусства.
Где же была «родина» стиля, и каков был вектор его распространения: с востока на запад или наоборот?
«Сильной» версией изображения свернувшегося хищника являются западные изображения. Во-первых, именно они отличаются законченностью и продуманностью своей композиционной схемы, которая была практически неизменной довольно длительное время. Во-вторых, это наиболее представительная в количественном отношении группа изображений, сделанная на довольно огромной территории. В-третьих, именно западные образцы этого стиля дают примеры углубленной и разнообразной трактовки его основного мотива.
Различные композиции свернувшегося хищника встречаются в различных сложносоставных композициях, к примеру, навершия луков из Темир-горы и Новоалександровки, большая келермесская «пантера», крестообразный предмет из Келермеса.
Появление изображений свернувшегося хищника может отражать результат взаимодействия двух культурных миров – степного и кавказского. Попадая в инокультурную среду, изображение сохраняет свою композиционную структуру, но, по всей видимости, изменяет семантическое наполнение. Более того, в раннескифское время Кавказ не знает иного способа употребления данного мотива «звериного стиля».
Итак, можно предполагать, что изобразительный мотив свернувшегося хищника, являясь оригинальным нововведением скифских мастеров, возник в среде северокавказских степных народов и от них распространился по всему скифскому миру. Распространение при этом шло относительно быстро, хотя и различными путями: на Кавказ и приднепровскую лесостепь с сохранением изобразительной структуры, но, по всей видимости, с изменением семантического содержания, на восток – с полной изобразительной инверсией, но с сохранением семантики. Однако, процесс этот не был столь однозначным. В частности, можно назвать целый ряд изображений, композиционно никак не связанных с изначальной формой, к примеру, хищники из Кармир-Блура, Дарьевки, Золотого кургана, на пластине из «Сибирской коллекции Петра I». Причем каждое из этих изображений, вероятно, следует считать частным случаем конвергентного воплощения данного мотива. Это еще раз доказывает, что за появлением мотива свернувшегося хищника стоит не процесс переработки, переосмысления каких-либо чужеродных образов, а живое творчество местных мастеров, способных самостоятельно воплотить необходимый образ, идею, если на то поступал некий общественный заказ.
Древнекубанский регион - территория с древнейшими доисторическими связями. Это – особый мир, который связывает разнообразные расовые, этнические, культурные группы. Это - центр культур, где сосредотачиваются влияния с различных сторон.
Значительное место в «зверином стиле» Прикубанья занимают стилизованные изображения голов и рогов оленей в виде плоских ажурных пластин с гравировкой, помещенные на щитках псалиев. Подобного рода псалии и изображения на них считаются специфически прикубанскими и выражают одну их характерных черт данного локального варианта «звериного стиля». Их основные признаки – ажурность, плоскостность и гравировка - аналогичны признакам искусства кобанской культуры и показывают, что перед нами один из примеров влияния кобанского искусства на «звериный стиль» Прикубанья.
На территории Кавказа развивались и другие локальные формы «звериного стиля». Племена Кавказа были известны как искусные мастера по изготовлению разнообразных бронзовых изделий, которые украшались богатыми, порой сложными, орнаментальными мотивами. Среди них немало изображений стилизованных или фантастических животных.
К VII в. до н.э. в культуре племен Центрального Кавказа появляются новые элементы стилизации животных. Компоненты этого стиля оказались очень близкими к «скифскому звериному стилю». Однако их нельзя считать чисто скифскими.
Можно предположить, что предметы, содержавшие изображения скифского типа, изготовлены руками местных мастеров, которые были хорошо знакомы с искусством соседних народов, в том числе и скифов.
Исследователям древнего периода истории Северного Кавказа и Закавказья удалось найти отдельные элементы «скифского звериного стиля» на обширной территории Армении, Азербайджана, Грузии и северного склона Главного Кавказского хребта. Отметим, однако, что памятникам горных районов Центрального Кавказа изображения скифского типа присущи меньше, так как богатые традиции местного изобразительного искусства в течение веков сохраняли свою живучесть как в мелкообъемной, так и в зооморфной пластике и графическом искусстве. Но, несмотря на это, искусство горцев Центрального Кавказа не могло оказаться в стороне от влияния как закавказской и переднеазиатской цивилизаций, так и некоторых образов «скифского звериного стиля».
Так, вырезанные на некоторых изделиях животные (видимо, пантеры), считаются одним из наиболее характерных признаков собственно скифского искусства.
Изобразительному искусству Передней Азии изображение пантеры неизвестно. Впервые они найдены в Саккызском кладе, на вещах которого имеются фигуры, близкие к изображениям келермесских изделий. Вместе с тем, как отмечает М. Артамонов, келермесская пантера отличается от них не только своим стилем, но и необычным для восточного искусства дополнительным изображением того же, но свернувшегося кольцом зверя, помещенного на лапах и хвосте основной фигуры. Придание тем или другим частям изображения животного самостоятельных звериных образов является характерной особенностью скифского искусства.
Местные племена были хорошо знакомы с изобразительным искусством Передней Азии, с искусством иранских племен, в число которых в VII веке входили как скифы, так и мидяне. На территорию Закавказья не могло не проникнуть влияние древнеиранского искусства. Возможно, что именно скифы были его распространителями. Продвигаясь по территории Закавказья, скифы не только оставили здесь следы иранской культуры, но сами знакомились с культурой аборигенов. Многое они могли воспринять, а затем использовать в своем творчестве. В то же время они прививали элементы своего собственного изобразительного искусства местным племенам. Отдельные группы скифских племен, возможно, остались на этой территории и постепенно слились с племенами неиранского происхождения, потеряв свою былую индивидуальность. Этим можно объяснить столь незначительное число железных предметов и образцов изобразительного искусства, связанных со «скифским звериным стилем».
В древневосточном искусстве из четвероногих хищников обычно изображался лев. Образ пантеры возникает, вероятно, там, где этот зверь имел наибольшее распространение, то есть в горных областях Ирана и Кавказа. Замена льва пантерой произошла, как полагает М. Артамонов, именно в этих областях, хотя традиционный образ льва продолжал господствовать в них и в дальнейшем.
Мотив языкатого грифона был известен в искусстве кавказских племен еще до установления тесных контактов со скифами. Об этом свидетельствуют многочисленные зооморфные изображения, имеющиеся на бронзовых изделиях позднебронзовой культуры Центрального Кавказа.
Б. Пиотровский полагает, что образ грифона в скифском искусстве появился под влиянием древневосточного искусства и искусства Малой Азии. На скифской почве он претерпел некоторые формальные изменения, так как вместо ушей появились рога, и рогатый грифон стал типичным образцом скифского искусства.
Кроме того, проникшие на Кавказ образы восточного грифона резко отличаются от собственно скифских образов. Птицы, встречающиеся в искусстве древнего Востока, по мнению Н. Погребовой, решительно отличаются от изображения скифской хищной птицы-орла, являющейся образцом вполне самостоятельным, уходящим своими корнями в далекое прошлое.
Таким образом, для каждого региона характерны свои элементы и особенности изображения и восприятия «скифского звериного стиля».
Хотя гипотеза происхождения древней основы этого стиля от искусства народов лесной полосы полностью не подтверждается, едва ли можно сомневаться в том, что именно оттуда ведет свое происхождение изображение медведя и волчьего хищника в ананьинской культуре Прикамья, получившее затем распространение в памятниках скифского искусства на Среднем Дону и в савромато-скифском мире, а также образ лося, столь древний в искусстве северных народов.
В V в. до н.э. в скифское искусство вливаются античные мотивы. Этому способствует не только тесный контакт местных племен с обитателями греческих городов-колоний Северного Причерноморья, но и то обстоятельство, что некоторые произведения в скифском зверином стиле создавались мастерами этих городов. В Ольвии, к примеру, уже в VI в. до н.э. изготавливались крестообразные бляхи, орнаментированные головами орлов и грифонов или фигурками хищников, зеркала с барсом на ручке, бляхи в виде головы льва с раскрытой пастью и некоторые другие предметы.
Греческие мастера вносили некоторые элементы античного искусства в трактовку привычных для скифов образов. Так, изображение гребня и уха в виде рубчатой пальметты указывает на его связь с греческим орнаментальным мотивом. Под греческим влиянием в V в. до н.э. внедряется в «скифский звериный стиль» растительный орнамент.
Заимствованным от греков считается мотив борьбы зверей, впервые появившийся в скифском искусстве. К примеру, золотая бляха из кургана близ Ульского аула на Кубани, на которой изображен грифон, терзающий оленя.
Черты схематизма и орнаментальной стилизации, постепенно развиваясь, приводят к серьезным изменениям в искусстве «звериного стиля». Теряются четкость и скульптурная выразительность образов, изображения превращаются в линейно-плоскостную схему, и смысл их улавливается только при сопоставлении с более ранними произведениями.
Таким образом, в греческих городах-колониях Северного Причерноморья для местной аристократии изготавливалось большое количество вещей скифского типа, но с греческими мотивами украшений или скифскими сюжетами в греческой трактовке. Многие из них отличаются высокими художественными качествами, свидетельствуя о первоклассном мастерстве их творцов.
Влияние античного искусства на «скифский звериный стиль» ученые (к примеру, Г. Боровка), усматривают как главный фактор разрушения оригинальной первоосновы скифского искусства. Другие, наоборот, видели в нем главное творческое начало, послужившее основой формирования «звериного стиля» скифского Причерноморья. Не отрицая наличия местных самобытных форм скифского искусства, они считали их более или менее аморфными и малозначительными, получившими свое законченное и яркое выражение лишь в результате соприкосновения с искусством ионийских греков.
Так, по мнению Б. Фармаковского, все искусство скифов Причерноморья было создано в греческих колониях, превративших прежние «убогие элементы» в «перл создания».
Таким образом, мы видим, что оценка значения влияния греческого искусства на «скифский звериный стиль» в трудах представителей различных направлений оказалась прямо противоположной. Одни видят в нем разрушающий, другие – созидающий фактор. И дело здесь, конечно, не в эмоциональных восприятиях. Гипотеза об античных истоках формирования скифского искусства в настоящее время пока не поддерживается. Однако значение влияния греческого искусства на последующее развитие искусства скифов Причерноморья несомненно. Очевидно, что контакт с греческими городами-колониями привел к быстрому распаду древнейшей, наиболее оригинальной группы образов скифского искусства.
В то же время совершенно ясно, что в результате непосредственных греко-скифских контактов складывается новый вариант искусства скифов Причерноморья, ставший своеобразным «веком барокко» «скифского звериного стиля». Появились новые оригинальные высокохудожественные произведения, отличающиеся многообразной декоративной насыщенностью, смелым использованием элементов и мотивов греческого орнамента, обилием «зооморфных превращений».
В этот период возникают определенные школы и производственные центры, так что разрушение архаических форм привело к рождению нового варианта скифского искусства.
Рассуждая об особенностях искусства «звериного стиля» IV-III в. до н.э., необходимо отметить, что в отличие от более раннего времени, его связь с чисто военным бытом заметно уменьшается. Оно перестает быть доминирующим видом изобразительного искусства у военной аристократии. Рост социальной стратификации скифского общества и усиливающаяся эллинизация скифской аристократии привела к тому, что «звериный стиль» перестает быть знамением времени, уменьшается значение его религиозных функций. Быстрое и полное исчезновение этого стиля происходит в III в. до н.э. Может быть, оно вызвано рядом политических потрясений в связи с движением сарматов, которые могли прервать традиции и в развитии скифского искусства.