1. Милосердие есть аспект Божьей Любви подобный состоянию господствующему в единстве истины. Это самое возвышенное стремление в мире, ибо оно полностью уводит за пределы мира. Само но себе милосердие превосходит обучение, но остается его целью, ибо милосердие не придет, покуда разум не готов его воистину принять. Оно, однако, придет мгновенно и неминуемо к тем, кто приготовил стол, где его можно мягко возложить и с искренним желанием принять — чистый, святой алтарь для дара.
2. Милосердие — это приятие Любви Господней в мире ненависти и страха. Одно лишь милосердие изгонит ненависть и страх, ибо оно столь противоположно всему мирскому, что разум, просветленный даром милосердия, не верит в реальность мира, движимого страхом.
3. Милосердию обучить нельзя. Последний шаг выходит за пределы постижения. Милосердие — не есть цель данного курса. Но мы готовим себя к милосердию в том смысле, что непредвзятый ум способен услышать Зов пробуждения. Подобный разум не закрыт настолько, чтобы совсем не слышать Гласа Божьего. Он понимает, что многое ему неведомо, тем самым обнаруживая свою готовность принять состояние, полностью отличное от опыта, знакомого ему.
4. Может почудиться, будто мы противоречим нашему прежнему утверждению, что приход откровения о единстве Отца и Сына предопределен. Но мы ведь также отмечали, что разум сам определяет время для него и он уже установил то время. И тем не менее, мы побуждаем тебя свидетельствовать Слову Божьему, чтобы ускорить опыт истины, ее явление в каждый разум, признавший ее воздействие на тебя.
5. Единство — просто–напросто идея Бога. И в Своем Бытии Он превосходит всё. Ни в одном разуме нет ничего кроме Него. Мы говорим: "Бог есть" и умолкаем, ибо с подобным знанием слова бессмысленны. Нет губ, чтобы произносить слова, нет части разума, достаточно отличной от него для осознания чего бы то ни было, кроме самой себя. Она соединилась со своим Началом. И также, как ее Начало, она просто есть.
6. Об этом невозможно ни писать, ни говорить, ни даже думать. Это приходит в каждый разум, когда признание Божьей Воли, как своей, полностью отдано и полностью получено. Оно возвращает разум в нескончаемое настоящее, где нет и мысли о прошлом или будущем. Подобное — за рамками спасения, превосходя идею времени и лик святой Христа. Сын Божий просто исчезает в его Отце, а Отец — в нем. Мира не было вовсе. Вечность остается неизменным состоянием.
7. Всё это превосходит опыт, приход которого мы стараемся ускорить. Прощенье же, которому возможно и обучить, и научиться, приносит с собою опыт, свидетельствующий о том, что время, выбранное разумом для избавления от всего кроме такого опыта, не за горами. Но мы его не ускоряем, как это было бы необходимо, если бы то, что ты предложишь, было сокрыто от Того, Кто учит смыслу прощения.
8. Всё обучение уже было в Его Разуме достигнуто и завершено. Он признал всё содержащееся во времени и отдал всем, чтобы каждый разум, отсчитывая от конца времени, мог для себя решить момент своего освобождения для откровения и вечности. Ведь мы уже неоднократно повторяли, что твое нынешнее странствие давно окончено.
9. Ибо единство должно быть здесь. Время, разумом выбранное для откровения, безотносительно к тому, что остается неизменным состоянием, всегда таким же, каким и было, и навсегда — таким же, как сейчас. Мы просто принимаем роль, давно предписанную нам и признанную выполненной в совершенстве Тем, Кто написал сценарий спасения во Имя Его Творца и во Имя Сына Творца.
10. Нет никакой необходимости в дальнейшем пояснении того, чего никто в миру понять не может. Как только откровение твоего единства придет, оно будет и знаемо, и полностью понимаемо. Нам еще много нужно сделать, ибо те, кто во времени, способны и говорить о вещах потусторонних, и слышать слова, разъясняющие: то, что должно произойти, уже произошло. Но что эта идея тому, кто всё еще часы считает, кто по часам встает, по ним работает и отправляется ко сну?
11. Пусть же удовлетворит тебя работа, которую предстоит проделать во исполнение своей роли. Исход должен остаться неясным для тебя, покуда роль не сыграна сполна. Но это не имеет значения. От твоей части зависят все остальные. Как только ты принимаешь свою роль, спасение оказывается чуть ближе к каждому неопределившемуся сердцу, покуда не забившемуся в унисон с Богом.
12. Прощение является центральной темой во всей концепции спасения, связующей все его части осмысленными отношениями, направляющей его курс и гарантирующей исход. И ныне мы просим о милосердии, конечном даре спасения. Опыт, даримый милосердием, закончится во времени, поскольку милосердие предвосхищает Рай, однако не замещает идеи времени, разве что ненадолго.
13. Но и этого интервала достаточно. Ведь заложены все чудеса, чтобы из этого святого мига через пережитый опыт милосердия ты возвратил их всем, кто видит свет, оставшийся на твоем челе. А что еще есть лик Христа, как не лицо того, кто на мгновение вышел во вневременье и ясное отражение единства, которое он на мгновенье ощутил, принес обратно в мир, чтобы его благословить? Как же достичь милосердия окончательно и навечно, если часть тебя всё еще остается вне тебя, неведающая, непробужденная, нуждающаяся в тебе как в свидетеле истины?
14. Будь же признателен за возвращение, как ты был рад на миг уйти; прими дары, дарованные милосердием. Ты их несешь обратно самому себе. А откровение стоит неподалеку. Его приход определен. Мы просим милосердия и опыта, который приходит с ним. Мы радостно приветствуем освобождение, которое оно предлагает всем. Ведь мы не просим невозможного. И не глядим за грань того, что нам дается милосердием. Ведь всем этим мы можем одарить с тем же милосердием, что было даровано нам самим.
15. Наша учебная цель сегодня не идет дальше этой молитвы. Но что есть в мире большее, нежели то, о чем мы просим сегодня у Того, Кто дарит милосердие так же, как оно было даровано Ему?
Милосердием я живу.
Я им освобождаюсь.
Через него я отдаю.
Через него освобождаю.
Article PrimeTitle
Article SubTitle
1. Никто не нападает, если он не намерен причинить другому боль. Здесь не бывает исключений. Считая атаку вынужденной самозащитой, ты полагаешь, что для тебя гораздо безопасней быть жестоким, и что твоя жестокость станет гарантом твоей безопасности. Иными словами, тебе сдается, что нанося другому вред, ты обретаешь собственную свободу. И что атака есть обмен твоего нынешнего состояния на лучшее и более надежное, на более сохранное от опасных вторжений и от страха.
2. Насколько же безумна сама идея возможности оградить себя от страха — нападением! Именно здесь рожден и вскормлен кровью страх, чтобы разбухнув, обратиться в ярость. Но этим не спастись от страха; подобной мыслью он сохранен. Сегодня мы постигаем урок, способный избавить тебя от проволочек и ненужных мытарств в гораздо большей степени, чем ныне ты способен осознать. Сегодня наш урок таков:
Ты создаешь то, от него защищаешься,
и твоею защитой оно становится и реальным и неизбежным.
Сложи оружие, и лишь тогда воспримешь его фальшь.
3. Кажется, ты нападаешь на внешнего врага. Однако твоя защита создает врага внутри: чуждую мысль в войне с тобою, лишающую тебя покоя и расчленяющую разум на два непримиримых лагеря. Ибо теперь у любви есть "враг" и противоположность, а чужестранец–страх ныне нуждается в твоей защите против угрозы твоей реальной сущности.
4. Тщательно взвесив средства, к которым прибегает твоя надуманная самозащита в ее надуманном пути, ты осознаешь предпосылки, на коих зиждется эта идея. Во–первых, идеи явно покидают свой источник, ведь нападаешь ты и, стало быть, ты первым замыслил свою атаку, Однако твой объект атаки — вне тебя, и ты отъединяешь свой разум от того, на кого собираешься напасть, в полной уверенности, что раздвоение, произведенное гобой, реально.
5. Далее "врагу" любви приписываются все ее черты. Ибо страх стал твоею безопасностью, защитником покоя; к нему ты обращаешься за утешением, за избавлением от сомнений в своей силе и за надеждой на отдых без сновидений в тишине. А между тем любви, лишенной всего, присущего ей и ей одной, передаются атрибуты страха. Ибо любовь просила бы тебя оставить всякую защиту, как безрассудную. И всё твое оружие действительно рассыпалось бы в прах. Ведь прах оно и есть.
6. С любовью в качестве врага, жестокость станет богом. А боги требуют от почитателей беспрекословного повиновения, отказа от малейшего намека на сомнение в них. Суровая кара неумолимо ждет тех, кто сомневается в осмысленности или же в разумности подобных требований. Это враги их — безрассудны и безумны, тогда как сами они всегда и милосердны, и справедливы.
7. Сегодня мы беспристрастно взглянем на этого безжалостного бога. И мы заметим, что хоть и выпачканы кровью его уста, хоть он и изрыгает пламя, он всего–навсего — каменный истукан. Он не способен ни на что. И нам не нужно бросать вызов его силе. Силы у него нет. У тех же, кто в нем усматривает собственную безопасность, нет ни хранителя, ни силы, к которой можно прибегнуть в момент опасности; нет воина могучего, способного за них сразиться.
8. Миг этот может быть ужасен. Но равно он может стать и мигом избавления от жалкого рабства. Стоя перед сим идолом и видя в нем то, что он есть, ты делаешь свой выбор. Вернешь ли ты любви всё, что старался у нее отнять, чтобы сложить у ног безмозглой глыбы? Или создашь себе другого истукана сему взамен? Ведь бог жестокости многолик. Всегда возможно отыскать иную форму.
9. Только не думай, будто страх есть избавление от страха. Давай припомним, что говорится в тексте о препятствиях покою. Конечное препятствие, в несостоятельность которого всего трудней поверить, по видимости — непроницаемая, сплошная глыба, пугающая и неодолимая, есть страх перед Самим Всевышним. Это и есть та основная предпосылка, которая возводит страх на божий трон. Ведь страх любим боготворящими его, любовь же ныне кажется жестокой.
10. Откуда же взялась эта безумная вера в богов отмщения? Любовь не путает свои черты с чертами страха. Должно быть, служащие страху воспринимают собственное замешательство — в его "враге": его жестокость нынче — часть любви. И что же нынче страшит более нежели Сердце Самой Любви? Кровью измазаны Его Уста, Он изрыгает пламя. Он ужасает непостижимой Своей жестокостью; Он наповал разит всех признающих в Нем своего Бога.
11. Сегодня выбор твой вполне определен. Ибо сегодня ты бросаешь последний взгляд на маленького, тобою созданного истукана, и более не называешь его богом. Ты к этой вехе уже и раньше подходил, но выбирал оставить при себе, хоть и в ином обличье, сие жестокосердное божество. А посему и страх перед Всевышним возвращался вместе с тобою. На этот раз ты там его оставишь. И возвратишься в новый, не обремененный страхом мир, увиденный не через призму его незрячих глаз, но видением, которое твой выбор возродил в тебе.
12. Ныне твои глаза действительно принадлежат Христу, Он через них глядит. Ныне твой голос принадлежит Предвечному и вторит Ему. Отныне твое сердце — в покое навсегда. Ты предпочел Его всем идолам, и все, дарованные Отцом черты, наконец восстановлены в тебе. Призыв Всевышнего услышан и ему дан ответ. Страх ныне уступил любви, и Бог Собою заместил жестокость.
13. Отче наш, мы тебе подобны. Нет в пас жестокости, коль скоро ее нет в тебе. В твоем покое — наш покой. Мы мир благословляем только тем, что получили от Тебя. Сегодня мы делаем новый выбор и для себя, и для всех наших братьев, зная, что они едины с нами. Мы им несем Твое спасенье, ныне полученное нами. И мы благодарим за них, завершающих нашу полноту. В них видим Твою славу и в них находим наш покой. Святы мы, ибо Твоя святость освободила нас. За это мы благодарим. Аминь.
Обзор 5
Введение
1. Итак, мы приступаем к следующему обзору. На этот раз мы готовы посвятить больше времени и усилий тому, что нам предстоит сделать. Мы осознаем, что готовим себя к следующей фазе в понимании. Мы сделаем этот шаг полностью, чтобы продолжить обучение с большей определенностью, чистосердечностью и верой, поддержанной еще большей уверенностью. Нельзя сказать, что мы не колебались и что сомнения в пути не настигали, не замедляли нас, не добавляли неуверенности в правильности пути, намеченного данным курсом. Но нынче мы ускоряем шаг, поскольку обретаем большую определенность, уверенней и тверже стала наша цель.
2. Сделай же твердой нашу поступь, Отче. Пусть все сомнения улягутся и успокоятся святые разумы, и Ты сегодня с нами говори. Нет у нас слов, чтобы отдать Тебе. Мы будем Слову Твоему внимать и принимать его как наше собственное. Веди нас в нашей практике, подобно отцу, ведущему дитя по непонятному для того пути. Но следует за отцом дитя, уверенное в своей сохранности, коль скоро возглавляет путь его отец.
3. Так мы приносим нашу практику Тебе. И если мы споткнемся, Ты нас поднимешь. Если забудем путь, положимся на Твою верную память. Если заблудимся — Ты не забудешь нас позвать назад. Ускорь наши шаги теперь, чтобы они вели к Тебе увереннее и быстрее. Мы принимаем Слово, которое Ты предлагаешь для обобщения нашей практики, и повторяем мысли, дарованные Тобой.
4. Следующая мысль должна предшествовать всем повторяемым идеям. Каждая из идей проясняет какой–то один аспект этой мысли или же помогает ей стать более значимой, более личной и истинной, живописующей святое Я, которое мы разделяем и нынче готовы снова знать.
Бог есть любовь, а стало быть, и я — не что иное.
Лишь этому Я и ведома Любовь. Лишь это Я последовательно в Своем мышлении, знает Творца и понимает Самое Себя; лишь это Я совершенно в Своем знании и Своей любви, не изменяясь в Своем постоянном состоянии единства с Его Отцом и с Самим Собою.
5. Именно Оно ожидает встречи с нами по окончании странствия. Каждый шаг немного приближает нас к Нему. Этот обзор неизмеримо сократит нам время, если не забывать, что это Я остается нашей целью и что к Нему мы приближаемся по мере нашей практики. Пусть же из праха наши сердца воспрянут к жизни, когда мы вспомним, что Оно нам обещано и что сей курс был послан, чтобы открыть нам светлый путь и шаг за шагом учить нас возвращению к нашему вечному Я, которое мы считали утраченным.
6. Я в этом странствии — с тобою вместе. Ведь временно я разделяю твои сомнения и страхи, чтобы ты мог прийти ко мне, кто знает дорогу преодоления страхов и сомнений. Идем мы вместе. Я должен понимать и неуверенность, и боль, хотя и знаю, что они бессмысленны. Однако спаситель должен оставаться подле тех, кого он учит, и видеть то же, что и они, но в мыслях сохранять тот путь, который его вывел, а ныне выведет с ним заодно тебя. Сын Божий будет распинаться до тех пор, покуда ты не пойдешь одним путем со мной.
7. Я воскресаю всякий раз, когда сохранно привожу моего брата к месту, где странствие окончено и позабыто. Я возрождаюсь всякий раз, когда брат узнает дорогу, ведущую от боли и страданий. Я заново рождаюсь всякий раз, когда брат мысленно обращается к свету в самом себе и ищет там меня. Я никого не позабыл. Так помоги мне ныне вести тебя обратно, туда, где начиналось странствие, чтобы со мною вместе ты сделал новый выбор.
8. Освободи меня, снова вернувшись к практике с идеями, мной принесенными от Того, Кто видит твою горькую нужду и знает ответ, данный Ему Единым. Вместе мы повторяем эти мысли. Вместе мы посвятим им наши усилия и время. И вместе мы станем обучать им наших братьев. Бог не желает видеть Рай неполным. Рай ожидает тебя так же, как и я. Без твоей части во мне я неполон. Как только я стану целокупным, мы вместе отправимся в наш исконный дом, нам уготованный еще до времени и временем нетронутый, безукоризненный и безопасный, каким он станет, наконец, когда кончится время.
9. Пусть нынешнее повторение станет твоим подарком мне. Ибо мне нужно от тебя только одно: чтоб ты внимал моим словам и отдавал их миру. Ты — голос мой, мои глаза и стопы, и руки, которыми я спасаю мир. То Я, из коего я зову тебя — твое собственное. Мы вместе идем к Нему. Возьми же брата за руку, ибо дорогой этой мы идем не в одиночку. В брате твоем иду с тобою я, а ты идешь со мною. Воля Отца — быть единым с Сыном. Не должно ли тогда всему живому быть с тобой в единстве?
10. Пусть этот обзор станет временем, в котором мы разделим твой опыт, будто бы и новый, а вместе с тем такой же старый, как само время, и даже старше. Да святится имя твое. Вовеки непорочна твоя слава. И целокупна ныне твоя святость, какою ее и учредил Господь. Ты — Его Сын, завершающий Его продолжение в своем собственном продолжении. Мы практикуемся в древней истине, которую мы знали прежде, чем иллюзия, казалось, заявила на мир свои права. Мы всякий раз напоминаем миру, что он свободен, произнося:
Бог есть Любовь, а стало быть,
и я — не что иное.
11. Этою фразой мы начинаем каждый день обзора. Ею мы начинаем и заканчиваем каждый период повторений. С этой идеей мы засыпаем, чтобы проснуться с теми же словами на устах, встречая новый день. Каждую повторяемую мысль мы окружаем этой и пользуемся мыслями, чтобы поддерживать эту идею в нашем разуме и сохранять ее кристально чистой в нашей памяти в течение дня. Тогда по окончании обзора мы осознаем подлинность произносимых слов.
12. При этом слова — лишь средства, которыми мы пользуемся только в начале упражнения и в его конце, чтобы напоминать, при необходимости разуму о его цели. Мы помещаем свою веру в опыт, который приносит практика, а не в используемые средства. Мы ждем этого опыта и понимаем, что только от него приходит убежденность. Мы пользуемся словами, стараясь вновь и вновь уйти за их пределы к смыслу, лежащему далеко за их звучанием. Звук приглушается и исчезает, когда мы приближаемся к Источнику смысла. И только Здесь мы находим отдых.
Уроки 171, 172, 173, 174, 175
УРОК 171