«Тора» («Пятикнижие Моисеево») в иудейской традиции имеет еще одно
название — Письменный закон — потому что, по преданию, Бог через
Моисея даровал народу «Тору» (613 заповедей Закона) в свитках, а
Десять самых главных заповедей («Десятословие») были начертаны
Божьим перстом на каменных плитах — скрижалях. Однако иудеи верили,
что Бог передал Моисею не только Письменный закон, но и сообщил ему
Устный Закон — юридический комментарий, разъясняющий, как следует
выполнять законы в разных, в том числе непредвиденных,
обстоятельствах. Устный Закон трактовал многие предписания «Торы»
не буквально, но в том или ином переносном смысле (например,
требование брать «око за око»). Впрочем, по‑видимому, закон никогда
не имел в виду именно такое физическое возмездие (ослепление). Речь
шла, скорее, о денежной компенсации и принудительной работе
(Телушкин, 1992, 118—119).
Несколько столетий Устный закон передавался именно устно, однако в
катастрофические для иудеев первые века новой эры его стали
записывать, а к III в. Устный закон был кодифицирован. Его
древнейшие и самые авторитетные записи составили «Мишну» (буквально
‘второй закон, или заучивание’), ставшую основанием «Талмуда».
«Мишна» содержит 63 трактата, в которых предписания «Торы»
представлены систематически (по отраслям права и предметам).
После кодификации поколения иудейских мудрецов тщательно изучали и
обсуждали предписания «Мишны». Записи этих споров и дополнений
называются «Гемара». «Мишна» и «Гемара» составляют «Талмуд», самую
всеобъемлющую компиляцию иудейского права.
Большинство разделов «Талмуда» имеют сходную структуру: сначала
цитируется закон из «Мишны», затем следует дискуссия толкователей о
его содержании из «Гемары». Пассажи из «Мишны», в силу их большей
древности, более авторитетны, чем интерпретации из «Гемары».
Юридической регламентации «Талмуда» подлежали самые разные области
жизни: в I томе «Тосефты»[163](«Посевы») говорилось об
имущественных отношениях, связанных с земледелием; во II
(«Праздники») — о ритуалах; в III («Жены») — содержались
установления, касающиеся женщин; в IV («Спасение») — разбирались
законы уголовного и гражданского права (если говорить сегодняшним
языком); в V томе были сведены правила о жертвоприношении; в VI — о
ритуальной нечистоте.
В законотворчестве авторов «Талмуда» поражают две черты: во‑первых,
стремление к максимально точному прочтению «буквы закона» (данного
в «Торе») — путем выявления всех неявных и второстепенных,
периферийных компонентов семантики слова, т.е. таких компонентов,
которые служат как бы ф о н о м для значений явных и
первостепенных; во‑вторых, стремление к максимальной детализации
общей правовой нормы, установленной «Торой», — на основе
предвидения и разбора всех мыслимых спорных и трудных частных
случаев, которые должны регулироваться данной нормой.
Вот пример юридической детализации, продиктованной стремлением
понять «Тору» как можно более точно и полно и указать все случаи, к
которым применим закон. В «Третьей книге Моисеевой. Левит», среди
прочих установлений, сформулирован закон Яхве об оставлении края
поля для бедных: «Когда будете жать жатву на земле вашей, не
дожинай до края поля твоего, и оставшегося от жатвы твоей не
подбирай <…>, оставь это бедному и пришельцу» (Лев 19, 9—10).
«Талмуд» посвящает комментированию этого закона специальный трактат
«Пеа» (др. —еврейск. пеа означает 1) край поля и 2) пошлина в
пользу бедных). В трактате последовательно разбирается каждое слово
или словосочетание закона, при этом толкователи стремятся
предусмотреть, с одной стороны, все возможные недоумения или
неоднозначные интерпретации т е к с т а закона, а с другой, —
предвидеть все трудности применения закона в ж и з н и. Комментарий
строится отчасти в вопросно‑ответной форме: «Откуда видно, что
пошлинам в пользу бедных подлежат не только хлебные злаки, но и
стручковые плоды? — из слов: поля твоего. В таком случае можно бы
подумать, что сюда относятся все произведения поля твоего, как
всякая зелень, огурцы, тыквы, арбузы и дыни? — Эти все растения
исключаются словом жатву, как не имеющие особенностей тех растений,
которые требуют жнитва: подобно тому, как жнитво предполагает
растение, которое идет в пищу, охраняется как собственность,
произрастает из земли, убирается сразу и складывается для
сохранения, так и все растения, удовлетворяющие этим требованиям,
подлежат пошлинам в пользу бедных. Не подлежат (пошлинам): овощи,
ибо они не складываются для сохранения, хотя уборка их совершается
сразу; смоквы, ибо они не снимаются сразу, хотя и складываются для
сохранения; относится это правило к хлебным злакам и стручковым
плодам, а также к следующим древесным породам: сумаху, рожковому
дереву, ореховому, миндальному, виноградному, гранатовому,
масличному и финиковому» (Талмуд, 1902, I, 52). Далее следует
пространное толкование слов край поля. Перечисляются четыре причины
того, почему «установлено правило оставлять пеа непременно в конце
поля: 1) в предупреждение ограбления бедных, 2) потери времени
бедными, 3)для внешнего приличия и 4) потому что Тора употребила
слово пеа, означающее ‘край’, ‘конец’» (с. 52). Так же подробно
разбираются размеры и место края поля : определяется, в каких
случаях земледелец не обязан оставлать край поля и как оставляют
край два совладельца; кто именно считается бедным и оставляют ли
край поля для бедных не‑иудеев и т.д.
«Мишна» была систематизированным сводом законов. В «Талмуде»
тематическая структура «Мишны» в целом сохранялась, однако тома
новых комментариев и дополнений делали юридическое содержание
«Талмуда» необозримым и затрудняли быстрый поиск нужной нормы.
Требовалась новая кодификация иудейского права. В XII в. ее
осуществил Маймонид, самый знаменитый иудейский философ
средневековья, медик и рационалист. На основе «Талмуда» он составил
полный систематизированный кодекс еврейского права в 14 томах —
«Мишнэ‑Тора». Кодекс Маймонида стал базовым руководством для
иудейской юридической практики. В XVI в. на его основе был
составлен новый кодекс, до сих пор авторитетный в ортодоксальном
иудаизме.