Конец 50 – начало 60-х годов нашего столетия. Неформальная жизнь
столицы. Стихи, стихи, стихи.... Доклад по истории ученика 10
“А”класса Гуральского Юрия
В конце 50 –начале 60-х годов нашего столетия, во времена
знаметитой “оттепели”, которой предшествовал ХХ съезд партии,
политическая либерализация, зарождались новые формы общения между
соседями и друзьями– то, что, позднее назовут “московской кухней”.
В московских компаниях сложился даже особый стиль общения.
Собирались за столом, пели (обычно под гитару), танцевали– и
говорили, говорили. Тогда по Москве ходило иножество анекдотов
–тоже признак времени, их пересказывали друг другу, не опасаясь
получить за это срок. В каждой компании были свои любимые
расказчики. Как был и певец. И любимые песни. Это были странные
песни: их нельзя было услышать по радио и их не исполняли со сцены,
но знали все. Ю. Даниэль назвал это как-то те первые послевоенные
годы “временем блатных песен”: “Медленно и постепенно они
просачивались с Дальнего Востока и с Дальнего Севера. Они
вспыхивали в вокзальных буфетах узловых станций. Указ об амнистии
напевал их сквозь зубы. Как пикеты наступающей армии, отдельные
песни мотались вокруг небольших городов, их такт отстукивали дачные
электрички, и наконец на плечах реабилитированной 58-й они вошли в
город. Их запела интеллигенция”. Потом в московские компании пришли
другии песни. Это были даже не песни, а пение стихов под гитару.
Среди поющих поэтов сразу появились московские кумиры: Булат
Окуджава, Юрий Визбор, Новелла Матвеева.... Записи их песен
расходились быстро благодаря появившимся магнитофонам. Стихи
многократно перепечатывались, и с этого, собственно, начался
самиздат.
По свидетельству современников, в самиздате Москвы в конце 50
–начале 60-х годов господствовали именно стихи. Это были прежде
всего стихи забытых, запрещенных поэтов–М. Цветаевой, А. Ахматовой,
Н. Гумилева, О. Мандельштама и др. “Увлечение поэзией стало
знаменем времени, - напишнт потом Л. Алексеева. –Стихами болели
тогда люди, ни прежде, ни позже поэзией и вообще литературой
особенно не интересовавшиеся. По всей Москве в учреждениях и
конторах машинки были загружены до предела: все, кто мог,
перепечатывал для себя и для друзей–стихи, стихи, стихи....
Создалась молодежная среда, паролем которой было знание стихов
Пастернака, Мандельштама, Гумилева”.
Становились популярными вечера поэзии –организованные,
импровизированные. Участие в подобных вечерах не всегда было
безобидным: часто за чтение “безидейных” стихов можно было получить
выговор, например, по комсомольской линии.
В 1958 году в Москве был торжественно открыт памятник Владимиру
Маяковскому. После завершения официальной церемонии открытия, на
котором выступали запланированные поэты, стали читать стихи
желающие из публики, в основном молодежь. Участники той памятной
встречи стали собираться у памятника, регулярно, пока по запрещению
властей чтение не были запрещены. Запрет действовал какое-то время,
но поом чтения возобновились.
Начавшись как пеэтические чтения, встречи у памятника Маяковского в
течеии 1958-1961 гг. все более приобрели политическую окраску.
Последняя из них состоялась осенью 1961 г. , когда были арестованы
несколько наиболее активных участников собраний по обвинению в
“антисоветской агитации и пропаганде”. Но традиции устной поэзии на
этом не закончились. Ее продолжали вечера в Политехническом музее.
Там тоже выступали в основном молодые поэты: Евгений Евтушенко,
Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Роберт Рождественский, Булат
Окуджава.