Эффективность деятельности губернской администрации напрямую зависела от четкой и слаженной работы ее структурных подразделений, в особенности канцелярии управления, где концентрировалось основное делопроизводство.
На каждой входящей/исходящей бумаге обозначалось ее наименование (указ, предписание, рапорт и др.), краткое изложение ее содержания, место или лицо, к которому она адресована, а также место, из которого она исходит. Никакая бумага не должна была исходить из губернского управления раньше внесения ее в реестр исходящих бумаг. На полях документа должен был быть помечен ее журнальный номер, год постановления или закона, в связи с которым писался документ, а также отделение канцелярии и номер дела губернского управления, к которому он относился[116]. Делопроизводители отделений проверяли все ли документы в порядке, фиксировали в реестре номер, краткое содержание, отметки о ходе исполнения и его завершении. А также готовили при необходимости докладную записку для рассмотрения в Общем присутствии губернского управления, которая обычно содержала в себе - изложение дела, справку и выписку из соответствующих законов[117].
В общих правилах организации деятельности присутственных мест указывалось, что никто не имел права уклоняться от участия в заседаниях под предлогом престарелости лет. Чиновник, находящий себя не способным исполнять свои обязанности должен был просить увольнения. Законными причинами для отсутствия в решении дел могли быть только - болезнь, занятия по службе, отпуск, либо по причине отстранения от дел в случае служебного расследования[118]. Во всех присутственных местах во время заседания чиновники должны были быть в форменной одежде. Губернаторы неоднократно делали распоряжения о более строгом ношении формы, так как отступления от нее создавало «пестроту»[119].
Процесс заседаний был четко прописан. При входе губернатора или вице-губернатора (если тот исполняет его обязанности), присутствовавшие отдавали ему честь и уставали со своих мест, приветствуя его. За столом присутствовавшие заседали по старшинству членов, если при рассмотрении некоторых дел требовалось присутствие сторонних лиц, не входивших в Общее присутствие, в этом случае, приглашенные располагались по правой стороне стола по старшинству. Никто из посторонних не имел права входить без особого доклада. Такой же порядок был и в заседаниях каждого отдельного присутствия.
Каждый год размер делопроизводства только увеличивался. К примеру, по журналу Тобольского губернского управления по делам первого отделения канцелярии за 1913 год на его заседаниях было рассмотрено 594 дела[120], а в 1916 году уже 718 дел[121].
Все дела должны были рассматриваться в срок до 6 месяцев. Согласно закону от 1895 года, если случались разногласия по выносу решения дела, тогда вопрос выносился на голосование, при равном количестве голосов решающим считался голос начальника губернии. Вынесенное решение отмечалось в журнале, а под ним ставились подписи чиновников, присутвовавшие при вынесении оного.
Исполнение по делам заключалось в вынесении решения, подготовке необходимых документов и разъяснения по ним. Однако разъяснения вынесенного решения давались крайне редко, обычно давалось ссылка на определенное законодательство, без объяснения мотив принятия того или иного решения.
В целом такой порядок работы «строго соблюдался»[122] и имел целью быстрое решение возложенных на канцелярию задач, но на практике вынесение решений по некоторым вопросам могло затянуться на долгий срок. Тобольский губернатор в 1913 году в одном из отчетов писал, что за «три последних года количество нерешенных дел, находящихся в губернском управлении выросло на 12% и составило уже 37% от общего числа дел…»[123].
Такому положению дел был целый комплекс причин. Согласно штатам 1895 года, объем чиновничьего аппарата сократился в полтора раза, канцелярии губернатора создано не было, к служащим предъявлялись более высокие профессиональные требования, однако образовательный уровень местных служащих был не так велик, не было большого количества подготовленных, узкоспециализированных кадров (вследствие нехватки образовательных учреждений в губернии), а мотивация для привлечения из центральных губерний была минимальна. Население губернии росло, количество вопросов, которые нужно было постоянно решать тоже. Все это вновь и повлекло за собой волокиту в делопроизводстве, от которой хотели избиваться, проведя административную реформу.
Неоднократно губернаторы Тобольской губернии указывали на недостатки реформы 1895 года, а именно на нехватку личного состава и крайнюю необходимость повышения окладов содержания чиновникам губернских управлений для привлечения квалифицированных кадров. Материальное положение чиновников среднего и низшего звена оставалось крайне трудным, в ежегодном отчете губернатор Гагман Д.Ф. отмечает то, что «комплектование учреждений губернии интеллигентными соответствующими делу работниками, вследствие тяжелых условий жизни и службы крайне затруднительно, в особенности на средние и низшие должности с крайне ограниченным содержанием, не покрывающим даже самых скромных требований жизни…К тому же в составе учреждений элемент служащих очень часто меняется, а должности, требующие специальной подготовки, очень часто вакантны»[124]. В 1912 году Министром Внутренних дел был поднят вопрос об упразднении «особых преимуществ службы в отдаленных местностях…»[125]. Губернатором было собрано особое совещание, на котором представители разных ведомств высказывали свое мнение по этому поводу. Каждый присутствующий пришел к выводу о том, что особые преимущества службы являются единственным средством привлечения работников, особенно на должности, требующие специальных знаний, при чем заполнить вакантные места местными уроженцами не представляется возможным. Губернский ветеринарный инспектор заметил, что на 1909 год в его ведомстве из 11 должностей, которые имели право на преимущества во службе были заняты всего 7, и «все усилия в течение ряда лет вызвать на эти должности кандидатов не увенчались успехом»[126]. Гагман Д.Ф. отмечал, что в последнее время жизнь в губернии стала развиваться, но жизненные условия почти не изменились, за исключением городов, стоящих на железной дороге. Участники этого совещания также делали акцент на том, что особые преимущества лишь в слабой степени восполняли те лишения, которые были вызваны местными условиями службы. Тем не менее, они имели важное значение для привлечения на службу, «пусть временно, но все же достойных»[127]. Поэтому совещание пришло к выводу, что «отмена или сокращение в чем-либо особых преимуществ службы в Тобольской губернии является преждевременной»[128].
Несмотря на такое положение дел, служащие губернского управления активно работали, решали вопросы, связанные со всеми сторонами жизни Тобольской губернии. Именно от политики губернской администрации зависело удовлетворение нужд населения, состояние медицинской и ветеринарной службы, положение уездных и должностных лиц в губернии, стабилизации общественно-политической ситуации в регионе и др.
По закону 1895 года подтверждался надзор губернатора за правильностью и законностью действий городского общественного управления и право судить о целесообразности деятельности дум и управ[129]. Представили уездной и городской администрации достаточно часто были приглашались на доклады в Общее присутствие губернского управления, особенно это касалось г. Тюмени, так как именно, он, а не губернская столица, стоял на железнодорожном пути, и его благоустройством губернатор занимался обычно активнее других. К примеру, активно обсуждался вопрос оборудования телефонными аппаратами Тюменской администрации[130]. Также вниманием губернских властей никогда не обделялись и отдаленные округа губернии – Сургутский и Березовский, так например, по делам общественного благоустройства, а также с целью ревизии Сургутской городской общественной управы сюда командировался старший советник Бирюков в 1906, 1908, 1910 годах[131].
Губернаторы, а также губернский врачебный инспектор и соответствующее отделение канцелярии должны были следить за санитарно-эпидемиологическим состоянием губернии, наблюдать за аптеками и больницами.
В 1896 году в Тобольской губернии осуществляли свою деятельность 51 врач и 145 лиц низшего персонала (фельдшера, акушерки, повивальные бабки и пр.), в 1899 году- 67 и 217, в 1914 – 95 и 283 соответственно[132]. Таким образом можно увидеть, что количество медицинского персонала возрастало, но с учетом роста населения и большой площади губернии, этого было недостаточно. Например, в начале века на практику одного уездного врача распределялось до 32.373 человек, а на практику низшего медицинского персонала – до 12.241 человека, на одну акушерку в уездах приходилось 6635 женщин, когда как в городах на такое количество практикует до 7[133]. Количество больниц с каждым годом также росло, к 1912 году оно достигло 87 с 1192 местами[134], также губернатор постоянно ходатайствовал об открытии новых учреждений, так в 1908 году, при активном посредничестве губернатора была открыта первая в Тобольской губернии специализированная глазная лечебница общества Красного Креста, где прием и лечение больных было бесплатным[135].
Губернские врачебные инспекторы вместе со своими помощниками неоднократно совершали поездки по губернии. Так, тобольский врачебный инспектор А.Я. Зембицкий отбыл в Тюмень, Ялуторовск, Ишим, Тюкалинск, Туринск, Курган для «ревизии сельской врачебной части, аптек и больниц»[136]. На два месяца «для принятия санитарных мер по предотвращению эпидемий» в Тюкалинский и Туринский уезд был командирован врачебный инспектор Н.Н. де-Карлино в 1904 году[137].
Особое внимание губернская администрация уделяла мерам по предотвращению эпидемий. После случаев вспышки холеры на границе с Томской губернией в 1905 году, в губернском управлении был разработан комплекс мер по предотвращению ее распространения, а также губернатором было дано указание об «обращении внимания на санитарную обработку и безотлагательную медицинскую помощь»[138]. Городу Тюмени, где также были зафиксированы случаи заболевания были выделены средства в размере 50 тысяч рублей на меры по предотвращению заболевания[139]. А 1908 году в обществе Красного Креста в Тобольске были открыты курсы по уходу за холерными больными[140].
Активно проходило оспопрививание, им занимались, как профессиональные врачи, так и не принадлежащие к ним, за 1911 год оспа была привита 62.644 детям, по сравнению с 1910 годом рост прививок составил 9%[141].
Несмотря на определенные проблемы к началу XX века удалось улучшить качество медицинского обслуживания населения под руководством чиновников врачебных отделений тобольского губернского управления, ими же осуществлялись меры по борьбе с эпидемиями, оспопрививанию, а также по предупреждению инфекционных заболеваний.
Также активно в губернском управлении рассматривались дела и по ветеринарному делу. Губернский ветеринар проводил мероприятия по борьбе с эпизоотиями, следил за санитарным состоянием рынков и скотобоен, а также качеством реализуемого мяса.
В 1896 году, после выделения особого делопроизводства, под надзором губернского ветеринарного инспектора находились: директор Тобольской ветеринарной школы, 17 ветеринарных врачей и 30 ветеринарных фельдшеров[142]. Количество квалифицированных кадров, подобно врачебному делу, имело тенденцию к увеличению. Так, например, к 1914 году количество увеличилось до 53 и 75 соответственно. Количество голов скота прогнанных через ветеринарные пункты также росло – в 1899 году через них прошло 546.284 головы, когда как в 1897 году – всего 50.448 году, т.е. в 10 раз[143].
Работа ветеринарных отделений губернских управлений проводилась под руководством и контролем губернаторов. О крупных вспышках эпизоотий врачебный инспектор обязательно докладывал губернатору, а комплекс мер по борьбе с ними утверждался по их предложению Общим присутствием губернского управления.
Различные эпизоотии имели в этот период широкое распространение, как в Тобольской губернии, так и соседней Томской губернии и Акмолинской области, особенно массовыми были: повальное воспаление легких, сан, сибирская язва, ящур, бешенство, чесотка и др. Поэтому очень часто находился в разъездах в 1901-1904 годах тобольский губернский ветеринарный инспектор Лемперт, посещая Курган, Туринск, Ишим, Тюкалинск, Тару, проводя и контролируя мероприятия по предотвращению сибирской язвы, от коей там только за 1901 год погибло более 88% крупного рогатого скота, и повального воспаления легких[144].
В 1911 году начался крупный падеж оленей на Севере, что стало катастрофой для скотоводов. Стада оленей сократились на 13,6%[145], ветеринаров в отдаленных местностях было крайне мало, и доверием местного населения они не пользовались, телеграф отсутствовал, места были достаточно отдаленными, поэтому помощь подоспела поздно. Однако для выяснения причин падежа оленей на полуостров Ямал и далее на Север выехали 3 экспедиции по ходатайству ветеринарной части Тобольского губернского управления[146], во главе с ветеринарными врачами ветеринарно-бактериологической лаборатории МВД[147].
При ветеринарном управлении МВД проводились совещания, направленные на решение насущных вопросов, в которых активное участие принимали губернские ветеринары. К примеру, в мае 1899 года губернский ветеринарный инспектор Золотарёв выехал в Санкт-Петербург для участиях в особых совещаниях при ветеринарном управлении МВД относительно выработки, соответствующих современному ветеринарно-санитарному состоянию империи порядка передвижения скота и сырых животных продуктов, а также общих оснований борьбы с ящурной эпизоотией[148]. Подобные совещания проходили и в Тобольской губернии, так в 1908 году в Тобольске проводился Съезд ветеринарных врачей и фельдшеров, на котором присутствовало свыше 30 человек[149].
Чиновники ветеринарных отделений должны были разрабатывать и программы проведения профилактических мероприятий, благодаря чему в сельском населении предубеждение к ним постепенно спадает. Это наглядно демонстрируют и цифры, собранные статистическим комитетом, так в 1910 году ветеринарами было принято 16.388 больных животных, а в 1912 уже 28.508[150]. В этом не только заслуга самих врачей, но и чиновников ветеринарных отделений, осуществлявших руководство мероприятиями против эпизоотий и их профилактике.
Деятельность по обеспечению общественного благоустройства, надзор за казенными зданиями, составление и утверждение проектов и смет на строительные и ремонтные работы в общественных зданиях была сосредоточена в строительных отделениях Тобольского губернского управления. Чаще всего вопросы городского благоустройства чиновники строительного отделения решали с городскими властями. Архитекторы и инженеры строительного отделения губернского управления часто командировались в различные уезды для осмотра зданий, а также, контроля за производством строительных и ремонтных работ.
В 1895–1917 гг. ежегодно проводился ремонт 22 зданий, занимаемых должностными лицами и правительственными учреждениями, так, например, согласно смете на 1910 год было затрачено 10.070 рублей на ремонт зданий губернских присутственных мест, домов вице-губернатора и губернатора[151]. Также служащие строительного отделения во главе с архитектором составляли и утверждали проекты и сметы на разные работы в общественных зданиях, а также на постройку церквей, школ, и пр. Одним из таких долго длившихся дел было строительство в г. Кургане Тюремного замка.
Строительство было начато еще в 1808 году, однако так и не закончилось, хотя в эксплуатацию Тюремный замок был введен в 1853 году, но здание было не благоустроено и даже в 1895 могло принять всего 293 арестанта в год[152]. Однако здание замка все сильнее ветшало, в 1897 году смотритель Тюремного замка докладывал о состоянии камер губернатору: «Обнесенный кругом острожного строения на пространстве 44 сажени, бревенчатый палисад 4 сажени вышины (т. е. 8,5 метров) снизу со всех сторон от сырости земли подгнил, верхние концы оного во многих местах наклонились... Внутри острога колодничья казарма длиной 9,5 саженей, шириной 3,5 сажени, вышиною от земли до крыши 4 аршина, вмещающая в себя три комнаты в десять окон, каждое величиною 1 аршин с 1 вершком, с четырьмя очень тонкими дверями... В большой комнате потолок от тяжести наверху земли погнулся, при том же от малых окон стеснение воздуха и темнота... будто бы в яме и полов под нарами нет... продольная стена вышла из пазов угла, и угрожает падением»[153]. Малы были и женские казематы, о чем постоянно докладывалось губернскому тюремному инспектору. Тогда решением Общего присутствия губернского управления в 1899 году были выделены деньги на ремонт полицейского управления на Троицкой площади г. Кургана, куда после ремонта и перевели женщин-заключенных. Деньги на капитальный ремонт были выделены только после событий 1905 года и вызывались необходимостью содержать большое количество заключенных.[154]
В 1915 году Тобольский тюремный инспектор дал указание оснастить Курганский тюремный замок электрическим освещением, также были оборудованы звонки, чтобы с любого караульного поста можно было подать сигнал тревоги[155]. Год от года через тюрьму проходило все большее число заключенных, и в основном это были крестьяне, осужденные за мелкие кражи, пьяные драки и неповиновение властям. В 1910 г. через тюрьму прошло 899 арестантов, среди которых было мещан - 41 человек, дворян - 4 чел., ссыльнопоселенцев - 7 чел., остальные 847 человек крестьяне. Итак, к 1917 г. курганская тюрьма имела больницу, школу, церковь, баню, прачечную, свой огород, 5 лошадей, 5 ходов, 2 пожарные машины[156].
Переписка по этим вопросам активно велась, несомненно, и с чиновником тюремного отделения губернского управления, которые находились в непосредственном подчинении Министерству юстиции по Главному тюремному отделению, однако губернатор не утратил функций надзора за их деятельностью, и некоторое вопросы все же обсуждались и в Общем присутствии губернского управления.
Первым, за чем были обязаны наблюдать губернские власти, это за обязательным освидетельствованием вновь прибывающих осужденных с особой тщательностью для их удостоверения их способности к работам[157]. Во-вторых, тюремные инспекторы должны были следить за надлежащим состоянием мест заключения, поэтому были столь часты командировки чиновников тюремного отделения губернского управления в уезды губернии. К примеру, 1901-1902 годах – места заключения объезжал тюремный инспектор Теплов, в 1905 году тюремный инспектор Толстой, в 1914 году- Кузнецов прибыл в Ишим, Туринск, Тюмень и Курган для широкой ревизии[158]. Ревизии «арестантских мест» проводили и губернаторы, так в своих «Воспоминаниях» Н.А. Ордовский-Танаевский рассказывает, как 1916 году был в Тюремном замке Тобольска и говорил с глазу на глаз с заключенными и спрашивал их об условиях жизни, «о том чем кормят» и пр.[159]
Согласно циркуляру министра внутренних дел от 29 сентября 1907 года в «целях обеспечения государственного правопорядка и общественного спокойствия…высшим местным представителям общей администрации надлежит не перекладывая всех забот по управлению местами заключения исключительно на тюремных инспекторов…непосредственно принимать зависящие от них, как от главных начальников, меры к предупреждению побегов арестантов и возникновению среди них беспорядков». В следующих циркулярах особенное внимание губернаторов обращалось на осуществление постоянного руководства «тюремным делом»[160].
Важное место в деятельности тобольской губернской администрации занимает продовольственный вопрос. Отслеживание информации об урожае, регулирование цен на продовольствие, решение об увеличении или уменьшении площади посевов – эти и другие вопросы рассматривались в первом – податном столе бухгалтерского и счетного отделения канцелярии губернского управления. Высшие чиновники вместе с уездными властями совершали поездки по губернии, интересуясь заготовительной компанией, состоянием урожая и др.
Трудности с продовольственным обеспечением происходили в основном из-за природного фактора. В 1914 году из-за продолжительного наводнения и выдавшегося «мокрого и холодного лета» собран был недостаточный урожай хлебов в Тюмени и Кургане, дополнительное продовольствие которым было выдано губернскими властями, после подсчета убытков[161].
В виду большого количества затопляемых ежегодно поселений, в Губернском управлении также обсуждался вопрос о «переносе этих селений на более высокие места». Эта мера, по мнению служащих, освободила бы в будущем жителей этих деревень от переживаний и потрясений хозяйства, и даровала бы полную возможность ведения планомерного хозяйства. Помимо указанной пользы от переноса по этой причине селений, имелась еще одна важная, а именно – «новое распланированние дворов делалось бы с соблюдением правил пожарной безопасности». Перенос деревень хоть и шел медленно, но нашел поддержку сельских жителей, т.к. из казны на это выделялись денежные средства, а в случае необходимости отпускался и лес на новую постройку[162].
Сильнейший неурожай произошел в 1911 - 1912 годах, последний раз так сильно губерния страдала 20 лет назад в 1891 году, и для губернской администрации вопрос обеспечения продовольствием населения стал главной, насущной проблемой. Население имело возможность прокормиться урожаем 1911/1912 года всего лишь 4⅔ месяца, так сбор урожая составил 9,1 пуд на человека вместо нормы в 15 пудов[163]. Изначально, согласно указам Совета Министров, поддержка населению должна была быть оказана путем организации общественных работ[164] и продажа хлеба по заготовительной цене. В дальнейшем была разрешена выдача ссуд лицам, не имеющим заработка (если не было имущества, которое можно было бы продать без последствий, нетрудоспособность и пр.). Все прошения собранные уездными властями передавались в губернское управление, где особая чрезвычайная комиссия рассматривала и визировала списки.
В 1912 году продовольственный вопрос все еще оставался главной повесткой собраний Общего присутствия губернского управления. Так как первые три месяца население было еще возможно снабжать собственным продовольствием, то в дальнейшем губернские власти приняли решение о закупке хлебов у Томской губернии, из которой они и стали ввозится. Но и этого было не достаточно, из–за отсутствия кормов гибли лошади и другой скот, что негативно повлияло на сельское хозяйство последующих лет[165].
Еще одной проблемой для сельского хозяйства Тобольской губернии стало нашествие кобылки – особого сибирского вида опасной саранчи, которая в начале XX века просто стало бедствием для всей Западной Сибири. Губернаторы уделяли внимание вопросам сельского хозяйства, давали указания устраивать беседы с крестьянами, активно сотрудничали с губернскими агрономами. Тобольский губернатор А.П. Лаппо-Старженецкий в своем рапорте писал: «Два года подряд неурожай хлебов от засухи и к тому же развившийся бич южных уездов – кобылка – побудили меня еще с большим усердием отнестись к распространению в среде населения полезных сельскохозяйственных указаний с целью вызвать наиболее деятельное отношение к борьбе самого населения, недоверчиво относящегося к мероприятиям ему рекомендуемым…»[166]. По этому вопросу проводилось большое количество совещаний под председательством высших чинов губернского управления, большую заслугу в деятельности, которых внес губернский агроном Н.Л. Скалозубов[167].
В складывающихся непростых условиях действительная помощь зависела от быстрого отклика властей Тобольской губернии, важно было разработать программу поддержки населения, а главное следить за ходом ее исполнения. Меры, которые принимались тобольской администрацией, позволили преодолеть продовольственный кризис 1911 – 1912 гг., за что чиновники губернского управления, уездная администрация были представлены к наградам «за полезную и усердную деятельность по продовольственному делу»[168].
Также губернское управление изначально самостоятельно надзирало за делами народного просвещения в Тобольской губернии. В связи с чем, сюда с различными ходатайствами обращались по делам «ученическим», открытию частных школ, назначению стипендий и пр. Само же губернское управление было очень заинтересовано в открытии узкоспециализированных школ для подготовки квалифицированных кадров для государственной службы, поэтому частыми были ходатайства о кредитах на открытие таких школ. Например, при Курганском лесничестве в 1899 году была открыта лесная школа, имеющая своей целью подготовку лиц, для замещения низших должностей по лесному управлению. Помимо нее под покровительством губернских властей находилось еще две школы: ветеринарных фельдшеров и фельдшериц-акушерок; открыты они были еще в 1878 году на 30 мест каждая и содержались за счет губернского земского сбора[169]. По закону от 1899 года надзор за народными училищами перешел в ведение инспекторов народных училищ (по постановлению их в Тобольской губернии учреждалось три вакансии).
Помимо заботы о народном просвещении, губернские власти участвовали и в культурной жизни губернии. Так, например, очень широко праздновалось в губернии 300-летие дома Романовых в 1913 году, на что в губернии, только оправившейся после неурожая 1911/1912 годов были выделены большие средства. Города были красиво украшены, а по вечерам иллюминированы, в целях увековечивания этого события училищам, больницам, благотворительным и общеполезным заведениям присвоены особые наименования, во время празднований делались большие пожертвования на благотворительность, было решено построить несколько новых церквей, проводились различные торжественные мероприятия. Все служащие Тобольского губернского управления, и уездной администрации среднего и высшего звена были награждены памятной медалью в честь 300-летия дома Романовых[170]. Особенным событием стал призыв Преосвященного Алексия, епископа Тобольского и Сибирского и Тобольского губернатора А.А. Станкевича, на который горячо откликнулось население, преподнести Николаю Второму через особую депутацию икону местной Абалакской Божьей матери в благословение от Тобольской церкви. Деньги на это богоугодное дело были собраны достаточно быстро и в большем количестве, чем нужно. Остаток губернскими властями было решено потратить на ремонт и отопление первого в Сибири каменного Соборного храма в г. Тобольске[171]. Годом ранее также вся губерния отмечала 100-летие Отечественной войны[172].
Однако с самого начала XX века общественно – политическая ситуация в России начала дестабилизироваться. Время русско-японской войны и первой российской революции стало испытанием как центральных, так и местных органов власти. Все следующие за этим события знаменовали собой кризис существующего государственного строя. В этих условиях органы власти были склонны к ужесточению методов управления, что не находило поддержки среди населения.
Первая российская революция принесла много бед и забот губернским властям. Министерство внутренних дел видело причину в «отсутствии в общественных массах сознания необходимости порядка, а развитие новых политических стремлений и идеалов в различных слоях населения не может не отражаться на общественном настроении»[173].
В условиях нарастания в стране крестьянского движения, достигшего в 1902 году внушительных масштабов, губернская администрация уделяла огромное внимание реализации предписаний МВД по предотвращению революционной пропаганды и крестьянских волнений, усилению полицейского надзора за политическими ссыльными и прочими «неблагонадежными элементами», укреплению местной полиции (особенно это касалось городов, стоящих на железной дороге)[174]. Тобольский губернатор А.П. Лаппо-Старженецкий действовал при этом настойчиво, побуждая уездную администрацию и волостных старшин к тесному сотрудничеству с чинами полиции и жандармерии[175].
Начавшаяся русско-японская война наложила свой отпечаток на состоянии дел в губернии. Мобилизационные мероприятия, формирование воинских частей и отправка их на фронт, размещение военных заказов на предприятиях городов губернии, меры по обеспечению государственной безопасности – все это стало задачей первостатейной важности и оказалось в центре повседневных забот губернской власти[176].
Западносибирские губернии не могли оставаться в стороне от политической ситуации в стране в 1905–1906 годах. Вследствие болезни губернатора А.П. Лаппо-Старженецкого исполняющим делами губернатора в январе 1905 года был назначен вице-губернатор Тройницкий А.Н., которого характеризовали по-разному и как человека «с крутым нравом», и как человека нерешительного и малоопытного в таких вопросах[177]. Между тем, в Тюмени в конце мая 1905 года рабочие провели забастовку, изначально требование пока выдвигались экономические, но губернские власти понимали, что вскоре придет время и политических[178].
Самые сильные столкновения между полицией, властями и бастующими происходили в период Всероссийской Октябрьской политической стачки. К декабрю 1905 года революционный подъем достиг наивысшей точки. 15-17 декабря 1905 года в административном центре губернии состоялся с разрешения губернатора (подчинившегося воле организаторов) Вольный крестьянский съезд, требовавший национализации земель и передаче ее крестьянам; в уездах шла самовольная вырубка лесов, рядовой состав местных гарнизонов вышел из подчинения[179]. Местный комитет Всероссийского железнодорожного союза взял под свою охрану станцию Тюмень, и по его указу было прекращено движение поездов. Администрация утратила власть над городом. Улицы охранялись боевыми дружинами железнодорожных и пристанских рабочих. Также ситуация обстояла и в другом важном узле железной дороге – Кургане. 15 октября 1905 года по призыву большевиков прекратили работу более 700 рабочих и служащих Курганского депо и железнодорожных мастерских. Они вышли на улицу, прошли по городу, призывая трудящихся Кургана присоединиться к забастовке. В этот день в ряды бастующих вступило до 3 тысяч человек. Прекратило свою работу большое предприятие Балакшина А.Н., а с декабря парализовалось движение и на железной дороге. 20 октября 1905 г. курганцы вновь вышли на демонстрацию. В ней приняло участие около 4 тысяч рабочих, служащих и учащихся. Городские власти и буржуазия растерялись. Ни полиция, ни солдаты не осмеливались появляться на улицах. В губернскую администрацию приходили многочисленные рапорты и просьбы о помощи. А.Н. Тройницкий, выполняя указание МВД, приказал разоружить население, однако отовсюду ему отвечали, что рабочие мирно оружие не сдадут, и дело может дойти до открытого вооруженного восстания.
В этой ситуации вице-губернатор растерялся и потерял контроль над обстановкой в губернии. Он отправляет в Омск и Санкт-Петербург телеграммы с просьбой о немедленной посылке войск[180]. 23 декабря 1905 года в Тобольской губернии была объявлено военное положение[181], а губернатор получил должность временного генерал-губернатора с чрезвычайными полномочиями. С этого времени А.Н. Тройницкий стал более активно «наводить порядок»: «закрыл Сибирский листок, наложил строгую цензуру, запретил собрания и благонадежные митинги тоболяков»[182]. Вице-губернатор лично приезжал в г. Курган для разбирательства по поводу причин столкновений между полицией и железнодорожниками, лично допрашивал арестованных впоследствии участников[183].
Вскоре на пост губернатора был назначен более деятельный и опытный губернатор Н.Л. Гондатти, с чьим именем связывают стабилизацию состояния в губернии, он стремился избежать массовых репрессий и сохранить авторитет власти в губернии[184]. Новый тобольский губернатор попытался сначала успокоить, а потом уже проводить реформы, подобно Столыпину. Для этого им был принят целый ряд постановлений, например уже в январе 1906 года были приняты особые постановления об охране железнодорожного пути, на нем воспрещалось находиться, посторонним лицам, а также запрещалось «распространение всякого рода ложных слухов и сведений, могущих внушить неверные представления о ходе совершающихся событий и предпринимаемых мер»[185]. В ноябре того же года Тобольским губернским управлением были выработаны «обязательные правила по обеспечению нормального отдыха служащих в торговых заведениях, складах и конторах»[186], распространенные на все уезды губернии[187].
Местный административный аппарат стремился выработать проекты улучшений, сохранить спокойствие среди населения, но со временем все «заботы правительства в Сибири стали выражаться только в репрессиях», во многом, по этой причине напряжение не спадало.
«Сибирские вопросы» писали об этом «большинство имевших место беспорядков произошло от несогласованности или бездействия властей. Военное положение давало местной администрации чрезвычайную власть, которой легко злоупотреблять и бессознательно, и сознательно. Разве могут, в каком нибудь захолустье полуграмотный исправник разобраться, в чем действительная опасность для существования государственного и общественного строя, и где начинается их наивное желание выслужиться, изловить «крамолу»»[188]. Правительство Тобольской губернии было не в состоянии уследить за скрытой жизнью революционных элементов. «Нужно совершенно не иметь представления о современной низшей администрации в Сибири, чтобы не видеть серьезной опасности в предоставлении ей власти по военному положению. Военное положение «превратилось в бесконечный процесс торможения обывателей, мелких придирок, беспокойств и неприятностей»[189].
Вскоре военное положение было заменено чрезвычайным, однако больших изменений это не привнесло. Так, например, в 1908 году на предложения губернатора о мере по охране правопорядка в губернии, из Министерства Внутренних дел были высланы замечания, по поводу некоторых формулировок. «Во- первых, статья первая о том что «воспрещаются всякие сборища и собрания, с какой бы то ни было целью они происходили, но согласно «временным правилам об обществах и союзах» эти слова нужно заменить на выражение «с противозаконной целью», дабы не возбуждать противоправительственных настроений, далее вторая статья предложенных Вами замечаний повторяет ст.38 закона «устава о наказаниях» [запрет на нарушение тишины, порядка на улицах и пр.]»[190]. Определенные правила, регламентирующие жизнь губернии, были введены и губернатором А.А. Станкевичем в 1913 году[191].
В губернии не существовало цензуры, однако согласно указу «о повременных изданиях», губернская власть должна была контролировать выход новых изданий, и возбуждать судебные преследования против газет и журналов «сомнительного» содержания.
Дополнительный объём работы у губернского управления появился после указа «О временных правилах, об обществах и союзах», т.к. заявление о регистрации общества подавалось на имя губернатора, рассматривалось в Общем присутствии губернского управления, где и выносилось решение. Губернатор мог закрыть общество, если оно было признано носящим антиобщественный характер[192].