Ад, должно быть, клевое место, раз малые, что придумали религию,
так хотели, чтобы туда, кроме них, никто не попал.
Всё прошло хорошо. И интервью, и презентация. Синяк удалось загримировать так, что никто ничего и не понял. Я стал мега-крутой сенсацией. Мои песни крутили по радио, клип по всем музыкальным программам. На мой сайт (я, кстати, не знал, что он у меня есть) приходили тысячи сообщений от поклонников. Кто-то видел в моих строчках скрытый смысл, кто-то говорил, что они банальны и не интересны, но и те и другие слушали мои песни, покупали мой альбом, за обложку которого мне даже присудили какую-то премию. Снимок был очень качественный и живой. Кадр был сделан после первого удара Влада. Боль, обида, недоумение: всё это читалось в моих глазах, наполненных слезами. Смотреть на фото я не мог, меня точило что-то изнутри, но ведь меня и не заставляли.
Мустафа и его свита делали всё очень чётко. Везде было проплачено, не было и дня, чтобы обо мне где-нибудь не говорили. Реклама была сумасшедшей. Если раньше я радовался популярности, то теперь просто не мог выйти на улицу. И это всего за пару недель. Я и не знал, что так можно. Так быстро, так профессионально.
Апогеем всего стало моё выступление на очередной музыкальной премии. Я шёл сразу за единственными рок-н-рольщиками в нашей стране. Мандраж, охвативший меня, когда я вышел на сцену и увидел эти несколько тысяч человек, сковал меня. С трудом сделав пару шагов к микрофону, я вцепился в него, как в спасательный круг. Когда заиграла музыка, я думал, что не смогу выдавить из себя и слова, но неожиданно страх куда-то исчез. Остался я и наэлектризованная толпа. Жаждущая, жадная. Я запел. Тихо, немного жалобно, но от всего сердца. Это была песня про смерть. О том, что нам не избежать её, как ни старайся. Зачем тогда всё это? Этим вопросом я и задавался. Слова были простые, переделанные под широкую публику, не было моих «дилемм», «аллегорий», поэтому я немного путался, но пел, старательно выводя окончания, как учили. Когда я закончил, в зале стояла оглушающая тишина. Это было страшно. Огромный, живой монстр. Толпа могла меня уничтожить. А могла и вознести до небес, что она и сделала. От криков заложило уши, от визга чуть не лопнули барабанные перепонки, а грохот аплодисментов напоминал раскаты грома.
Я робко поклонился и скрылся за кулисами. С меня лил пот градом и кто-то, видя это, протянул мне полотенце. Лан стоял, открыв рот, а вот Влад с недовольной гримасой. Он на меня и накинулся, уничтожая эйфорию, охватившую меня:
- Ты, блять, три слова запомнить не можешь?
Он толкнул меня в грудь. Меня - ошарашенного и ничего не понимающего.
- Влад, да ладно, всё же прошло, - встрял Лан, но тот лишь поднял руку. Этого хватило, чтобы Лан отступил.
- Ещё раз ты забудешь текст, я вытатуирую каждое слово у тебя на лбу! Понял?
Киваю. Всё, что я хочу сейчас – оказаться как можно дальше от него. Плевать, что все смотрят. Осветители, звукорежиссёры, следующие за мной артисты. Я бегу в гримёрку и скручиваюсь там на диване в тугой клубочек. Меня трясёт. Но не от Влада, а от произошедшего на сцене. Лицо горит и вообще ощущение такое, будто через меня пропустили ток. Никогда ещё я не испытывал такого, хотя на моём счету было достаточно выступлений. Ради такого стоит жить.
Отрезок №9. Бухгалтер
Совесть — роскошь, а мы люди бедные.
Ко мне подослали бухгалтера. Молодой человек в стильных очках и костюме. Я развалился на диване и курил, пока он знакомил меня с моими финансами. Относился он ко мне с уважением и даже каким-то особым почтением. Под конец сказал, что ему очень нравится моя музыка и что я гений. Но мне лучше не хранить деньги на счету в банке, а вложить их в активы и фонды. Прибыль будет только увеличиваться.
В сущности, мне было всё равно. Я расписался везде, где он указал, а затем сыграл бухгалтеру одну из своих новых песен. Кажется, он проникся.
Отрезок №10. Гонка
Все люди приносят счастье.
Некоторые — своим присутствием,
но большинство — своим отсутствием, конечно же.
Мне кажется, моя жизнь стала напоминать гонку. Ни одной свободной минуты, всё расписано: встречи, интервью, выступления, работа с имиджмейкерами, работа с преподавателями вокала, с композиторами и просто с поклонниками. Я дал столько автографов, что стоило об этом подумать, как рука сразу же начинала ныть.
Мустафа был доволен мной. Мы виделись редко - он человек крайне занятой, но когда виделись, я слышал от него лишь похвалу.
Чего не скажешь о Владе.
Его я видел каждый день. И он всегда и всем был недоволен. А если это сопровождалось его плохим настроением, то можно было сразу вешаться. Ему не нравилось, как я разговариваю с журналистами, не нравилось моё творчество, не нравился мой новый имидж под мальчика-эмо. Его бесило, когда я дёргал головой, откидывая рвано выстриженную чёлку. Его бесили мои подведённые глаза, мои чёрные ногти, моё вечное предпочтение тёмного цвета в одежде. Мне кажется, его бесил сам факт моего рождения.
Я старался не замечать язвительных замечаний, его колкостей, сжимал зубы, руки, но этот ублюдок всегда знал, куда бить. Обидней всего, что почти всегда он был прав. С точки зрения добывания с помощью меня денег. Выбранный им рваный пиджак тут же стал хитом продаж в местных лавочках. Небрежно брошенное замечание намекнуть в телеэфире, что я би – да это обсуждали месяц, не меньше. Но находиться с ним в одной комнате было невозможно. Кажется, он делал всё, чтобы вогнать меня в депрессию. Я постоянно был под гнётом, но и это приносило свои плоды – я творил. Всю несправедливость жизни я выбрасывал на невинную бумагу. Такого творческого подъёма у меня не было никогда. Я терпел все унижения от него, лишь бы иметь возможность выходить к людям и петь. Это стало для меня всем.
Отрезок №11. Второй клип
Вы такие красивые вещи говорите.
Вам, наверное, очень трахаться хочется?
Через полгода, когда все сливки были собраны, Мустафа отдал приказ срочно записывать новый альбом. Материала у меня было полно. Влад выбрал самое достойное и приказал действовать. Опять я не спал, не ел, только работал и работал. В альбоме было всего десять песен, зато каких. Они затрагивали вопросы смерти, несовершенства человеческого тела, отсутствия настоящей любви в жизни и присутствия предательства в ней.
Фотосессию мне не устраивали. Выбрали одну из прошлых фотографий, обработали в фотошопе и будто новая. Жалко, что так нельзя было поступить с клипом. Его пришлось снимать.
Мустафа придумал нечто грандиозное. Будто я в аду и черти мучают меня, а я взываю к ангелам, которые глухи к моим молитвам.
Часа три меня гримировали и причёсывали. Волосы склеили гелем, чуть накрутили. Тон кожи выровняли почти до белоснежного, подумав, и торс запудрили тоже. Глаза подвели так, что они стали казаться огромными. В кадре я смотрелся ахуительно, без ложной скромности. Меня привязали к алтарю, на котором я должен был извиваться, дали «фанеру» и… Мы работали двенадцать часов без передышки, но всё было не то. Как орали Мустафа и Влад, я опущу. Я закоченел уже лежать на этой мраморной плите, а им всё было не так.
Когда все уже вымотались, они разрешили перерыв на час. Я собирался было в свою гримёрку, но Мустафа позвал меня к себе в кабинет. Он закрыл дверь, плеснул виски в стакан себе и Владу, затем повернулся:
- Что такое? Почему ты не можешь сыграть? Представь всё это! Что это из тебя достают душу!
Молчу.
Влад берёт свой стакан и выпивает залпом, потом цедит сквозь зубы:
- Как он меня достал.
А я снова молчу, словно это и не обо мне. Мустафа достаёт пакетик с белым порошком, платиновую кредитку, делает белую дорожку из порошка на стеклянном столе. Влад тоже не отказывается от наркотика и следует его примеру.
- Может ему дать? – они переглядываются.
- Нет, он будет как замороженный.
- Что делать с ним? Я и не думал, что он такая бездарность!
Чего я тут стою?
- Не знаю! – это Влад, снова наливает себе виски.
Мустафа барабанит по столу.
- Блять… Ну поёт он ещё ничего, но актёр из него ужасный…
- Знаешь, - вдруг говорит Влад, смотрит на меня и делает пару глотков прямо из бутылки, - у меня есть идея. Убери всех. Оставим только Лана.
- А как же мои ассистенты?
- Лучше им этого не видеть, - нехорошо усмехается Влад. – Сам всё снимешь.
Мне происходящее совсем не понравилось, но разве меня спрашивали? Что могло прийти в голову этому подвыпившему и обдолбавшемуся придурку?
Влад зовёт Лана, отдаёт несколько приказов и через минуту съёмочная площадка пустеет. Все устали и хотят домой, они с радостью воспользовались возможностью уйти, пока режиссёр не передумал. У меня испуганно стучит сердце, когда Влад подзывает меня к алтарю и укладывает на него. Затем он долго настраивает свет, а Мустафа подбирает ракурсы. Лан в это время делает вид, что он тоже очень значим - стоит столбом.
Лежать на каменой плите жутко неприятно, а особенно, когда не знаешь, чего ожидать. Ну что он может сделать? Побьёт меня? Ну пусть, лишь бы клип сняли. Ну что я за лох такой?
- Лан, ты закрыл двери? – тихий голос Влада пробирает до позвоночника.
- Конечно, закрыл, всё проверил. На площадке только мы.
- Отлично. Будешь помогать Мустафе. Включай фонограмму.
Когда заиграла моя песня, немного отпустило. Он ничего не сделает, да? По лицу Влада было невозможно что-либо понять. Он просто стоял рядом и смотрел на меня. Вдруг его руки потянулись ко мне, прошлись по моей груди, вызывая россыпь мурашек. Я замер. Это что ещё такое? Влад легко запрыгнул на мой алтарь и оттянул мою голову за волосы, открывая доступ к шее. Я дёрнулся, но оковы прочно меня держали.
- Что ты делаешь? – кричу я, стараясь переорать музыку.
Он не отвечает. Скидывает свой свитер, странно улыбается. Меня затрясло. В одно мгновение мне стало дико страшно. Он придавливает меня своим весом, и пытается поцеловать. Я кусаюсь, за что тут же получаю несильный удар.
Его руки тянутся к моим кожаным штанам, висящим на бёдрах. Я ору что есть мочи, но мне не перекричать фонограмму. Я бросаю взгляд на Мустафу и Лана, они спокойны, снимают.
Он ничего не сделает, не сделает…
Меня лихорадит. Я извиваюсь именно так, как они хотели, только бы скинуть этого ублюдка, уже раздевшего меня. Ему нравится происходящее, моя беспомощность, мои беззвучные крики, мои расширенные глаза.
Это не случится. Не случится.
Наверное, я понимал, что Влад сделает это, но не мог поверить. Мне было так страшно, что, не смотря на окружающий шум, я слышал биение своего сердца.
Он снова и снова пытается меня поцеловать. Я не сдаюсь. Я просто замираю. Меня охватывает омерзение, телом завладела паника, отдающаяся дрожью во всех конечностях.
Я закрываю глаза, но получаю звонкую пощёчину. Закрывать глаза нельзя, камера снимает, она должна видеть всё.
Я умоляю его не делать это. Умоляю до самого конца. Вплоть до того момента, как чувствую его член, давящий на сжатые мышцы анального отверстия. Если бы он остановился сейчас, я бы никогда этого не вспомнил. Простил бы, забыл. Но он и не думал останавливаться. Он проникал в меня медленно, не слыша, но понимая мои вскрики. Это было не так больно, как это было унизительно. Там, за пеленой белого света прожекторов, безразличные Мустафа и Лан, которые хотят одного – лучшего кадра. А тут расчленяют мою душу и им абсолютно нет до этого дела.
Когда я хотел петь и стать известным, ожидал ли я такого?
Нет. Даже в самых страшных снах я не мог представить, что меня будет трахать на камеру какой-то сволочной ублюдок, чтобы завершить съёмки моего второго клипа и поиметь на этом хорошие деньги.
Моя голова дёргалась, а тело скользило по гладкой плите. Я видел пальцы Влада на моих бёдрах, но не видел его глаз из-за упавших ему на лицо волос.
Господи, когда он уже кончит?
Господи, почему ты так жесток?
Ну почему?
Эта плата за популярность и успех? Это слишком большая цена.
Влад отставляет меня. Музыка, словно по волшебству, затихает. Тишина оглушает. Первый вопрос заданный хриплым баритоном:
- Всё снял?
И Мустафа кивает. Его режиссёрские амбиции перевешивают. Счастье заливает его лицо. Господи… Лан освобождает меня от оков, собирается обнять, но я отталкиваю его. Руки дрожат. Ощущение странное, будто это не со мной только что было. Будто этого вообще не было. Мустафа с Владом уходят смотреть отснятый материал, окликают Лана на полпути, и он, как верная собачка, бежит за ними. Я тихо сползаю вниз и обхватываю руками колени. Хочется забыться, обколоться и напиться. Только вот сил нет. Совсем-совсем. Как я буду смотреть им в глаза? Как? Я не смогу… Господи, и это будут крутить по всем каналам?..
Рядом садится кто-то, я, думая, что это Лан, не дёргаюсь. Но это Влад. Он протягивает мне свою сигарету. Непослушные пальцы отказываются держать её, тогда он сам даёт мне затянуться.
- Глубже, - просто говорит он, и я неожиданно чётко понимаю, что ни хрена ещё не кончено. Это только начало.
Отрезок №12. Опустошение
Смерть одного - это трагедия,
смерти многих - это статистика.
Утро серое, промозглое. Непривычный запах кофе и присутствие чужого человека в моей квартире. Слышу приближающиеся шаги и затаиваюсь. Но его ведь не обманешь. Я чувствую его циничную усмешку даже с закрытыми глазами.
- Сегодня можешь остаться дома. А завтра у тебя встреча с фанатами.
- Я не пойду, - едва слышно заявляю я.
Молчание пугает просто до дрожи.
- Хорошо. Отдыхай до конца недели.
Целых три дня. Это просто райский подарок.
- Только не нужно трагедию устраивать. Ничего ужасного не произошло. В клипе будет только твоё лицо. Никто и не узнает.
Естественно, его волнует только клип. А как быть с тем, что я сам знаю?
- Жду тебя в понедельник в студии.
Он касается моего плеча, мимолётно, но у меня ощущение, будто в меня ткнули раскалённым железом.
Ненавижу его.
Квартира уже не моё тайное убежище. Она пропахла им. Везде его след. В ванной - в капельках воды на зеркале, на кухне - в невымытой чашке, в прихожей - его светлый волос на расчёске. Меня ломает изнутри. Лично я знаю лишь одно средство.
Уже через час я пьян, накачиваюсь до отказа, в кожаном плаще нахожу таблетку экстази, глотаю её. Мир привычно не расцветает объёмными красками. Он всё так же хмур. Врубаю свой диск на всю. Блин, эту хрень написал я? Кошмар. Беру ручку в руку и альбом. В голову идёт лишь набор слов из которых никак не составить что-то стоящее. Горько, очень горько и пугающая беспомощность охватывает изнутри. Голова кружится, я кое-как добираюсь на кухню, выпиваю литровую бутылку воды, зная, что так нужно, затем ползу в спальню и вырубаюсь.
***
Утро такое же хмурое, как и вчера. Ничего не изменилось. Даже я всё такой же. Набираю ледяную ванну, опускаюсь туда и закуриваю. С удовольствием выпускаю дым и позволяю воде накрыть меня с головой. Такие вот дела, Димка. Ты всё-таки стал звездой. Что важнее: что тебя уже нет или что ты добился своей цели, пусть и таким способом?
Входная дверь хлопает. Только не…
Но это Лан. Смотрит на меня странно, сочувствующе даже.
- Привет, дружок, - смеюсь я.
- Ты под кайфом? – осторожно спрашивает «друг».
- Нет, - выпускаю облачко дыма. – А ты припёрся по его поручению проверить, не сдох ли я?
Молчание красноречивее слов. Лан мнётся в дверях.
- Что ж ты ничего не сделал, а, дружок? – Я беру ещё сигарету.
- А что я мог сделать? – вскидывается парень.
- Ну, хотя бы вызвать ментов, - начинаю перечислять я.
- Ментов? – он невесело хмыкает. – Меня бы первым закопали.
- Ну да. Слушай, вали отсюда. Жив я, не под кайфом, не пьян. Ванну принимаю, а ты вломился, как к себе домой.
- Ты… точно в порядке?
Интересно, а могут ли люди, пережившие такое, быть в порядке?
- Да, - я улыбаюсь.
Этот придурок уходит, а я включаю горячую воду. Нужно расслабиться. Отвлечься как-то… Может, встреча с фанатами не была такой уж плохой идеей? Согревшись, выхожу из ванной, закуривая очередную сигарету. Наверное, нужно назначить новую встречу. С кухни раздается шум, и я раздражаюсь. Просил же Лана свалить! Врываюсь туда и роняю сигарету на пол. Это не Лан, это Влад. По спине - мурашки. На мне лишь полотенце на бёдрах и нет даже возможности нацепить пренебрежительную маску на лицо. Зачем он здесь? Ну зачем?.. Влад подходит ко мне, тушит сигарету на полу носком тапка, не отрывая взгляда:
- Опять ты куришь эту хрень.
- Что ты здесь делаешь? – мой голос как-то сразу осип.
Он не отвечает, возвращается и продолжает резать овощи. Словно меня и нет. Как он говорил, пустое место? Так и есть.
Я ускользаю переодеться. Натягиваю джинсы, футболку, толстовку. Вообще, искушение напялить на себя весь гардероб велико. Глубоко вдыхаю и выдыхаю, чтобы успокоиться. Не нужно на всё так реагировать. Он уйдёт. Рано или поздно… Где-то была моя тетрадь… Я могу попытаться написать что-нибудь… Попытаться… Ручка в руках дрожит. Ненавижу ручки. Где все карандаши? Но я даже пошевелиться боюсь.
- Ты обедал? – я подскакиваю. Отрицательно качаю головой. – И не завтракал, наверное? На кухне салат.
- Не хочу.
Он не настаивает. Сидит рядом. А у меня кружится голова только от одной его близости. Мгновения растягиваются в бесконечность. Скрип кровати, его горячие губы на шее. Я крепко закрываю глаза, пытаясь убедить себя, что это сон.
Отрезок №13. Сопротивление
Люди похожи на креветок — если убрать всё лишнее,
то почти ничего в них не останется.
Встреча с фанатами была назначена на три часа дня. Какие-то счастливчики, участвующие в радио-викторине и выигравшие свидание со мной. Я разоделся в пух и прах и был похож на демона из преисподней. Привычно выделенные глаза и художественный беспорядок на голове (потому что я выкинул расчёску - ей пользовался Влад).
Счастливчиков было четверо: два мальчика и две девочки. Все с «закосами» под меня: темноволосые эмо-готы. И такое бывает, да. Самым нормальным человеком была журналистка. А фрика с кислотно-оранжевыми дредами за камерой я вообще в расчёт не беру.
Сразу заказываю бокал вина, добавляя официанту:
- Чтобы было красным, как кровь…
Девочки и мальчики едва не падают в обморок. Они не сводят с меня восхищённых глаз, будто я только что спустился с небес.
- Итак, - журналистка берёт в руки микрофон, - с нами восходящая звезда Mortuus.
Мои фанаты завизжали.
- Морти, - представительница СМИ с лёгкой улыбкой обратилась ко мне, - что вы скажете о своём новом альбоме?
- Скука, - протягиваю я, подмигивая одной из девчонок-фанаток.
- Да вы ещё и скромный.
- До безумия.
- Итак, с нами четверо счастливчиков, которые могут задать любой вопрос их кумиру. Начнём с вас.
Журналистка указывает на самую младшую на вид девочку. Та тут же покрывается равномерным малиновым румянцем и с трудом выговаривает:
- Почему вы пишите такие грустные песни?
- Потому что жизнь невесёлая.
Кажется, этот ответ её удовлетворил. Она смущённо улыбнулась. Дальше вызвался бойкий парнишка:
- Правда ли, что вы бисексуал?
- А ты хочешь проверить? – я лениво глажу ободок своего бокала.
Но парень не тушуется, посылает мне многообещающую улыбку.
- Кто следующий задаст вопрос?
Оставшиеся мальчик с девочкой переглянулись между собой.
- Ну, а сколько вам лет? – решилась девочка.
- Я живу на этом свете столько, что он уже успел мне опостылеть, - ухожу от прямого ответа я.
- А вы пьёте кровь? – продолжает она.
М-да, маразм крепчал.
- Только юных разговорчивых девственниц, - доношу я эти слова до её сознания загадочным шёпотом.
Она замолкает. Восхищения на её личике только прибавилось.
- Ещё есть вопросы? Ты, - журналистка указала на того самого бойкого паренька. Тот нахально улыбнулся мне:
- У вас есть бойфренд?
Лан зло показал из-за камеры кулак журналистке. Личная жизнь – табу для артиста, это особо оговаривается. Я лишь снисходительно отвечаю:
- Нет.
- Это просто сенсационное заявление! – подхватывает журналистка. – Дорогие зрители, у вас есть шанс! Спасибо, Морти, что пришли к нам. В заключение, я бы хотела отметить, что буквально утром видела отрывок вашего нового клипа и уже предчувствую, что это будет шедевр. Как у вас получается так реалистично играть?
Знаете, меня будто ударили. Как бы я не старался убежать, от этого не скрыться. Теперь мне всё будет об этом напоминать.
- Это не игра, - оскаливаюсь я, - это реальность. Мой второй продюсер…
- Хватит! – прервал меня Лан.
Я пожал плечами. Всё равно никто бы не поверил.
Детишек сразу вывели, журналистка задавала мне всё новые и новые вопросы, на которые я рассеянно отвечал, допивая вино. Что мне делать дальше? Одиночество и квартира пугали, как никогда. Мы вышли из кафе и уже у лимузина я обернулся к девушке:
- Поехали со мной?
- Отлично, - она ухватилась за шанс, – у меня ещё столько вопросов к вам.
- Но я зову тебя для минета.
- Что?
- Ты не знаешь значения слова «минет»?
Её щёки вспыхнули:
- Как вы смеете?
- Не будь дурой. Садись, - я распахнул дверь лимузина. Лан застыл в стороне, перебирая в уме варианты действий. Инструкций на этот счёт не было.
- Я… - видно, что девушка размышляет. Конечно, тут на кону и карьера, и гордость.
- Я знаю, что такое минет, - будто из ниоткуда появляется самый бойкий фанат. Он подмигивает мне и садится в лимузин.
Машу ручкой Лану и приказываю водителю ехать. Парнишка уже тянется к моему ремню, своё дело он знает. Но пустоту это не закрывает. Хоть я и кончил кому-то в рот, мне становится ещё более мерзко на душе. Ищу в записной книжке номер Влада и уверенно щёлкаю по нему:
- Где ты? – кричу я, едва он берёт трубку.
- В офисе.
- Где? – у него офис есть? Почему я не знал?
Его долгое молчание красноречивее всего говорит о том, что он весьма невысокого мнения о моих умственных способностях. Нажимаю «отбой» и говорю водителю ехать в офис. Надо же, он даже не спрашивает, куда.
***
Офис находится в деловом центре, в самом крутом небоскрёбе. Меня тут все узнают и с радостью помогают найти Влада. Его кабинет увешан золотыми пластинками и разными грамотами, рьяно демонстрирующими достижения его компании. Сам Влад сидит за большим стеклянным столом и вертит телефон в руках.
- Соскучился?
- Я переспал с поклонником.
Он даже не меняется в лице, лишь хищная усмешка раздвигает его губы:
- И тебе есть чем гордиться?
- Я…
Меня тут же перебивают:
- Подойди сюда.
Мгновенно хочется убежать, но я не доставлю ему такого удовольствия. Что и кому я хотел доказать, приехав сюда?.. Отступать поздно, я делаю несколько шагов к мужчине. Его тихое «ещё ближе» вызывает у меня безотчётный страх, однако я подхожу почти вплотную к нему. Он ловко выкручивает мне руку и придавливает к своему столу.
- Дорогой Морти, раз уж ты пришёл, я попытаюсь тебе кое-что растолковать, - шепчет он на ухо, - ты, конечно, мега-крут, но мне по фигу, что ты делаешь со своими фанатами. И, кстати, минет ещё не означает «переспал». «Переспал» - это когда ты кого-нибудь трахнешь. Я понимаю, растущий организм, гормоны, поклонники, - его руки гладят сначала мою спину, потом задницу, без стеснения сдёргивают с меня джинсы, - но если вдруг я узнаю, что кто-то трахнул тебя, - он хватает меня за мошонку и с силой её сжимает - мне приходится прикусить губу, чтобы не закричать, - то я уничтожу вас обоих. Это тебе понятно? Не слышу.
- Да!
- Точно? - Он чуть отпускает меня, но его пальцы уже оглаживают моё анальное отверстие.
- Да, точно.
- Смотри, дорогой, если вдруг кто-то трахнет тебя прямо вот в эту сладкую дырочку, - и он резко проталкивает туда палец, от чего я всё-таки вскрикиваю, - то ты сделаешь только хуже себе. Думаю, ты понял?
- Да… - мечтаю, чтобы он отпустил меня.
- А теперь вернёмся к минету, - Влад резко разворачивает меня к себе. – Давай, покажи, на что ты способен.
- Я не буду…
- Неверный ответ.
Он просто отвешивает мне пощёчину. Это становится жирной точкой в моём унижении. И без того моя самооценка была ниже плинтуса, а тут со мной так пренебрежительно, будто со шлюхой… Я зло смотрю на него:
- Я не собираюсь делать тебе минет, уёбок!
- Уверен? – он приподнимает бровь.
- Да.
- Тогда просто трахну тебя. Смазки нет, извини.
Мне удаётся вырваться и подбежать к двери. Которая, конечно же, заперта. Когда он успел?
- Морти… Ты хочешь поиграть в кошки-мышки? – его голос приторно сладок.
Я загнанно озираюсь.
- Я буду кричать! – это единственное, что я могу сделать.
- Кричи, мне нравятся твои вопли, - смеётся Влад. И тут приходит моё спасение в лице секретарши из коммутатора:
- Владислав Владимирович, вам срочный звонок из Лос-Анжелеса.
- Хорошо, - кривится Влад, но садится на своё место. – Малыш, закончим вечером.
Он щёлкает кнопочкой на маленьком пульте и дверь передо мной открывается. Я выбегаю из его кабинета, словно увидел там призрака. Никакого вечера не будет!
Отрезок №14. Отрешение
Сломанные часы дважды в сутки показывают точное время.
Лан достал меня с утра из клуба на окраине города. Ума не приложу, как он нашёл меня. Помошничек сокрушался, что сегодня в пять презентация, а я на ногах не стою. Он повёз меня в платную больницу в центре города, сдал врачам. Мне быстренько поставили капельницу, напичкали лекарствами и дали выпить киселя, что меня немало удивило. Последний раз кисель я пил в детстве. Тогда он был сладкий и душистый, а не эта мутная вода без запаха и цвета. Я проспал до трёх часов, растолкал меня тот же Лан - уже со стилистом. Бедный парень пытался хоть что-то сделать с моими волосами, затем переодеть. Чувствовал я себя сносно.
Презентация моего нового клипа (того самого, да) проходила в уже знакомом нам ресторане «Белиссимо». Репортёры и журналисты были на месте, как и папарацци с фотографами известных журналов. Лан дал мне чёрные очки и посоветовал не снимать. Мы вышли из лимузина, и он под руку довёл меня до почётного места рядом с Мустафой и Владом, который на меня даже не взглянул.
Мустафа призвал всех к тишине, распинался минут десять на тему «Как трудно работать с молодой звездой», затем хлопнул в ладоши и освещение приглушили.
Я думал, ничего не может быть хуже?
Вот оно. Получите, распишитесь.
Это происходило заново. Весь тот вечер, все те эмоции. Мою душу выворачивали наизнанку прямо на экране.
Я выдержал минуту. Затем меня обильно стошнило прямо на Мустафу.
***
Владислав не ругал меня за происшествие на презентации. Он меня просто чуть не убил. Я лежал на полу, сплёвывал кровь и думал, что лучше бы убил. К счастью, его ярость оказалась сильней, чем влечение ко мне, и этот придурок свалил из моей квартиры, не тронув меня.
А я через полчаса уже был на очередной вечеринке.
***
- Дим, - меня трясёт за плечо Лан.
- Отвали, - я поворачиваюсь на другую сторону и накрываюсь одеялом с головой.
- Дим, сегодня у тебя интервью…
- Мне по фиг.
Мне уже три недели как всё по фиг. После того случая с моей блевотиной, я не видел Влада. Рассудив, что это к добру, я отрывался всё это время на полную катушку. Сначала мне просто было интересно, сколько денег на моей карточке, но что бы я ни заказывал, они всё не кончались. Тогда я и на это забил. Первую неделю Лан ещё бегал за мной, вытаскивал, пытался привести в порядок и отправить на какое-нибудь мероприятие. Но ни одна из его попыток не увенчалась успехом. Я стольких людей продинамил, что меня как-то даже удивляло отсутствие Влада. Он так же не приходил ко мне лично.
- Дима, ну вставай, - голос Лана просящий.
- Пошёл на хуй. Нарисовать где это находится?
Парень тяжело вздохнул:
- Это твой последний шанс.
Стало интересней - я приподнялся:
- Что?
- Влад сказал, что если ты и сегодня не появишься, то всё будет кончено.
- Чего? – я даже вылез из-под одеяла.
- Его компания разрывает контракт с тобой.
- Его компания?
- Да, он почти сразу перекупил тебя у Мустафы.
Об этом ли я мечтал? Вот же оно, лежит рядом. Не пойти на интервью и всё будет кончено. Я не увижу больше ни Мустафу, ни Влада… Не будет больше боли, унижений. Поговорят обо мне и забудут. Только вот я понимал, что ни один продюсер не захочет работать со мной. Дурная слава. Даже если найдётся такой глупец, то Влад постарается.
Просто остаться дома.
Просто не идти никуда.
Что может быть легче?
Ничего не может быть сложней. Когда ты звезда – это круче любого наркотика. Ты особенный, неповторимый. Тебя все хотят, тебе все рады. Никому не нужен просто вечно грустный Дима, все хотят загадочного и меланхоличного Морти. Блестящие глаза поклонников, кидающих цветы, их визги, сводящие с ума.
По сути, я уже давно продался. Слишком большую цену я заплатил, чтобы дойти до того отрезка, где я сейчас.
С такой скоростью я не собирался ещё никогда. Зубная паста, чашка кофе, волосы, чуть подвести глаза и выровнять тон лица. Лан подобрал мне простую чёрную рубашку и джинсы, прибавил к этому пару перстней с черепами. Отлично. В лимузине я выпиваю стакан воды с аспирином, хотя велико искушение глотнуть пивка.
На студии даже не надеялись на моё появление. Интервью началось вяло, но к середине ведущая разошлась. Корреспондентка мне даже понравилась. Умело вуалировала пустым трёпом смелые и откровенные вопросы. Я отдувался полтора часа, на такое канал даже не рассчитывал. Лан был очень доволен. Он не замолкал в лимузине пока мы ехали в офис. У кабинета Влада я попросил его оставить нас наедине. Выдохнув, я стучусь и вхожу.
- Возвращение блудного сына, - хмыкает он, уже оповещённый и об интервью, и о моём визите сюда.
Подхожу прямо к нему и присаживаюсь на стол на расстоянии вытянутой руки от него. Смотрю прямо в глаза и говорю:
- Я не могу потерять это.
- Знаю, - помедлив, он кивает.
Не знаю, что ещё сказать. Мой приход сюда и так говорит о многом. Меня больше не существует как личности. И теперь я продаю себя, осознавая все тонкости процесса.
- Ну так как на счёт минета?
Я бледнею, но, стиснув зубы, опускаюсь на колени перед ним.
- Дурак, - беззлобно говорит Влад и, будто бы тянет меня к себе на колени, но в последний момент передумывает, усаживает обратно на стол. – Продаёшься полностью, а что оставишь себе?
- Ничего. Ты победил. Я хочу петь.
- Нет, ты хочешь быть звездой, богом. Что ж, будь, я добрый, - он нежно гладит меня по руке, моей взмокшей руке, лежавшей на моем колене. Так делал только мой брат. Который погиб давным-давно. Это странное, извращённое чувство защищённости, правильности происходящего. - Ты неплохо поработал, можешь слетать на недельку отдохнуть. Куда хочешь?
- Не знаю…
- Полетай на Мальдивы. Там здорово.
- Один?..
- Конечно, - хмыкает он. – Даже без Лана. Ну, если обещаешь вести себя хорошо.
- Обещаю.
- Вот и договорились.
- Спа… - сглатываю. - Спасибо.
Проснувшись сегодня утром, я меньше всего ожидал, что буду благодарить человека, уничтожившего меня. Жизнь, всё-таки, странная штука.
Отрезок №15. Охранник
Я ближе, чем мысли твои позволяют,
Но дальше, чем в тайне рисуют мои…
Кромсая пространство, секунды сгорают
Чуть позже «симпатии», раньше «любви»…
Я больше «неведенья», меньше «всезнанья»,
Прохладней «быть рядом», теплее «забыть».
Черствей «похвалы», но нежней «порицанья»,
Сильней «выживать» и слабее, чем «жить».
Я ближе распахнутой форточки неба,
Но дальше возможности всё изменить…
«Спокойствия» громче, неслышнее «гнева»,
Сложней «оправдать», проще, чем «обвинить»…
Возвращаться в родной город не хотелось. Конечно, ни на какие Мальдивы я не полетел, предпочтя им Таиланд. Прекрасная страна. Там всегда все в хорошем настроении и меня почти никто не узнавал (имею в виду русских туристов). Я поступил умно, решив не бронировать отель, а снять апартаменты на берегу океана. Однако сделал я это с помощью карточки, так как налички у меня было немного. Так что, как я предполагаю, Владислав знал о моём местонахождении.
Меня не было почти две недели, вместо разрешённой одной. Я послал Владу смс-ку, предупреждая о том, что задержусь. Он ответил просто: «Хорошо». Ну и ладно.
Лан встретил меня в аэропорту, сразу посетовал, что я загорел. Типа с бледной кожей и тёмными кругами под глазами было готичней.
- К тому же, у тебя волосы выгорели и не такие чёрные, - прибавил он с сожалением.
- Ты придурок, - убедился я, садясь в свой любимый лимузин. Водитель отсалютовал мне с радостью. Соскучился, наверное, по моим закидонам. Мне не терпелось узнать: - Ну, какие планы?
- Сегодня отдыхай, а завтра Влад ждёт тебя к двенадцати.
По коже поползли мурашки. Я вдруг понял, что это неожиданно приятно. Ебануться.
- А потом?
- Потом? Ну, вроде они поэтишку нашли, он предложил неплохую песню для тебя, стоит попробовать.
- Песню… Хорошо. Как на счёт интервью, встреч?
- Всё со следующей недели.
- Отлично.
Дома было неуютно. К тому же, воздух был затхлый, пришлось распахнуть везде окна. Был первый месяц зимы. Снег ещё не выпал, поэтому улицы выглядели уныло и печально. Я закурил. В Таиланде я лишь убедился в том, что хочу быть звездой. Хочу оставить след в жизнях людей. У меня было много набросков, скопилась целая куча стихов. Думаю, Владиславу это понравится. Чёрт, каждый раз, когда я думаю о нём, странное чувство сковывает меня. Так, наверное, чувствовала себя Ева, перед тем как сорвать яблоко. И хочется, и нельзя. Если раньше я мог с уверенностью сказать, что ненавижу Влада, теперь было по-другому. Нет, конечно, я его всё так же ненавидел, после того, что он сделал, но сейчас ещё и уважал. Всё-таки он ничего так… Профессионал своего дела. Клип ведь и правда вышел потрясающим. Хоть меня и тошнит каждый раз.
***
Сердце вздрагивало. Чувствовал себя школьником и злился ещё больше. Владислав был занят, и нам с Русланом пришлось подождать. Лан чувствовал себя несколько неуютно, впрочем, как и я. Перебирал листики в папке со стихами, думал, что это глупо. Влад как всегда скажет, что они говно. А я тут в очередной раз душу ему показываю.
Наконец дверь в его офис открылась. Вышел сам Влад и ещё один блондин. Я тут же узнал его. Эту группу продюссировал Мустафа пару лет назад. Но я думал, что они давно уже вышли из шоу-бизнеса. Ошибался. Блондинчик окинул меня взглядом и присосался к губам Владислава, как пиявка. Который в ответ обнял его. Они «сосались» как подростки, а у меня под ногами разверзалась земля. Твою мать, хорошо, что я в солнечных очках на пол-лица. Сохранить его непроницаемое выражение я бы не смог. Внутри сжалась пружина и не отпускала. Стоило мне уехать, так он нашёл мне замену? Что это за блядь?!
Неимоверным усилием воли я сдержался и даже вежливо поприветствовал Влада. Руслан удивлённым не выглядел, значит, он в курсе. Спасибо, что мне сказал, друг.
В кабинете что-то поменялось. Он даже стал казаться мне меньше. Всё такой же светлый, продуманный дизайнерами, но неуловимо иной. Я сажусь в белоснежное кожаное кресло, закидываю ногу на ногу и закуриваю. На губах Влада блуждает улыбка. Даже не догадываюсь к чему её отнести: к поцелую или к моему появлению.
- Как отдохнул, Морти?
- Прекрасно.
- Сувенир привёз?
- Обойдёшься, - фыркнул я и тут же заметил папку со стихами на коленях. Посмотрел на Влада из-под чёлки и протянул стихи ему.
- Прекрасно, - он бегло просмотрел мои каракули. – Лучший сувенир. Выглядишь хорошо.
Вдруг он наклонился ко мне и снял очки. Я невольно вздрогнул.
- У тебя изменился вкус, - улыбнулся он, указывая на дорогие сигареты, купленные мной в дьюти-фри.
Пожимаю плечами.
- Готов к работе?
Киваю.
- Отлично. Всё основное начнётся со следующей недели, а пока… Лан тебе рассказывал про новую песню?
Снова кивок. Снова сигарета. Я просто не смогу сидеть спокойно в его присутствии.
- Отлично. Поработай над ней в студии. Кстати, - небрежно замечает он, - я хочу, чтобы с тобой теперь всегда был охранник.
- Это шутка? – я немного шокирован. На хрен мне нянька?