Текст
(1)Чуть не век Достоевского корили за то, что герои у него говорят одинаково, но в конце концов, приняв этот «недостаток» или «порок» за аксиому, ему — простили.
(2)Смирились.
(3)Да, говорят! (4)Да, одинаково или почти одинаково. (5)(Стоило бы только добавить: одинаковая и небывалая до сих пор сила, невероятное напряжение слов.)
(6)Но что это? (7) «Недостаток»? (8) «Недосмотр»? (9) «Порок»?
(Ю)Когда человека пропороли ножом, когда он вдруг страшно обжегся, когда рушится, горит его дом, когда то же самое случается с другим, третьим, четвертым, то не будут ли все они чувствовать, думать, кричать одинаково? (11)А у Достоевского почти каждый герой смертельно болен духовной болью за весь мир, за себя, за другого, за всех, а потому так часто кричат все они и одинаково — почти одинаково — говорят, кричат, стонут, шепчут, молчат, одним одержимы, одним живут, во имя одного умирают. (12)Последние вопросы решают, на «последнем аршине пространства», в последний час, когда есть еще последний выбор.
(13)Любой внимательный читатель наберет десятки таких совпадений, любой исследователь Достоевского знает их сотни. (14)Это — язык смертельной боли, язык последних вопросов, язык решающего выбора между всегубительным преступлением и всеспасительным подвигом, язык главных слов, язык смерти и жизни — буквально, не переносно, не метафорически!
(15)Ведь и у каждого человека случаются моменты, когда «свои собственные», казалось бы, абсолютно неповторимые «главные слова» (правды, лжи, надежды, страдания, самообмана) он слышит вдруг из уст других людей, и — вздрагивает, и — узнает их то в ужасе, то в стыде, то в счастье.
(16)Но XX век принес — приносит — решающее доказательство, страшное и обнадеживающее доказательство истинности открытия Достоевского: сама реальность заговорила вдруг на его языке. (17)А. Адамович и Д. Гранин, авторы «Блокадной книги», беседуя с уцелевшими ленинградскими блокадниками, были потрясены: (18)«Жизнь словно начиталась Достоевского!» (19)И самое потрясающее в том, что большинство этих людей заговорили языком Достоевского, не подозревая об этом, «цитировали» его, не зная, не читая, не помня, не «подслушивая»! (20)А ведь даже блокада, даже вся минувшая война, даже худшие из концлагерей, даже Хиросима и Нагасаки — все это лишь слабые, бледные наброски той картины всемирной гибели, которая и грозит стать ре-
альностью. (21)Но эта угроза и заставляет простых смертных заговорить вдруг языком гениального пророка-гуманиста.
(22)Сколько написано о решающей проверке теории Эйнштейна, когда в 1919 году две астрономические экспедиции (в Бразилии и Западной Африке) сфотографировали Солнце во время его полного затмения и обнаружили предсказанное отклонение лучей света в поле тяготения Солнца. (23)Триумф! (24)Но предчувствия, предсказания, открытия Достоевского прошли ничуть не менее серьезную проверку. (25)И не надо быть гением, чтобы увидеть это, не надо никаких экспедиций и даже — никаких телескопов: все «затмения», все «отклонения» стали видны вооруженным глазом. (26)А ведь реальное значение открытий Достоевского несравненно важнее открытий, скажем, Эйнштейна, который сам это и признавал, сам на этом настаивал.
(27)«Всем человекам надобно воздуху, воздуху, воздуху-с... Прежде всего!»
(28)Теперь уж буквально — всем, буквально — воздуху, буквально — не хватает. (29)Не хватает именно потому, что еще раньше (как это предвидел, предчувствовал Достоевский), и давно уже, перестало хватать воздуху правды, воздуху нравственного.
(30)И все больше людей ощущают это, все больше думают, кричат об этом, хотя и на разные голоса.
(По Ю. Карякину)
Сочинение
Творчество Федора Михайловича Достоевского — одно из вершинных достижений русской классической литературы — справедливо уподобляют космосу. Созданный писателем художественный мир столь грандиозен по масштабам мысли и чувства, глубине духовных проникновений и прозрений, что представляет собой своего рода вселенную. К осознанию этой истины стремится Ю. Карякин, современный публицист и исследователь творчества Ф.М. Достоевского.
В предлагаемом для анализа тексте Ю. Карякин обращается к сложнейшей философской проблеме осмысления творческих прозрений Ф.М. Достоевского. Актуальность названной проблемы бесспорна, поскольку и сегодня, в XXI веке, творчество этого величайшего русского мыслителя до сих пор осознано не в полной мере, и, вероятно, человечеству потребуется еще очень много времени, чтобы понять, оценить всю философскую глубину пророчеств писателя-гуманиста.
Ю. Карякин, рассуждая о глубине пророческих открытий автора «Преступления и наказания», говорит о том, что «у Достоевского почти каждый герой смертельно болен духовной болью за весь мир». Вероятно, этим, по мнению автора текста, объясняется душевная неуспокоенность героев, их невероятное по силе желание найти ответы на «проклятые» вопросы жизни.
Говоря о том, что все открытия и предсказания должны пройти обязательную проверку временем, Ю. Карякин справедливо утверждает, что «предчувствия, предсказания, открытия Достоевского прошли ничуть не менее серьезную проверку временем», чем, скажем, открытия Эйнштейна. По мнению автора, значение творческих пророчеств великого мыслителя для человечества имеют несравнимо большую ценность, чем труды великого математика. Чем это объяснимо? Безусловно, тем, что открытия и пророчества Ф.М. Достоевского находятся в нравственной плоскости человеческого бытия. А без нравственности, без «нравственного воздуху», без «воздуху правды» люди жить не могут.
Ю. Карякин приходит к выводу: величие и значимость творческих пророческих открытий Ф.М. Достоевского постоянно доказывается самой жизнью, самой реальностью тех нравственных угроз, о которых говорят, кричат, плачут, мучительно размышляют герои великого русского писателя.
Невозможно не согласиться с мнением автора текста: Ф.М. Достоевский пророчески осмыслил многие сложнейшие вопросы человечества. Именно поэтому в сложнейшие периоды жизни нации кажется, что самые обычные, реальные люди говорят словами героев писателя.
Можно привести ряд примеров из художественных произведений Ф.М. Достоевского, подтверждающих глубину творческих прозрений писателя. Так, в романе «Братья Карамазовы» в уста своего героя Алеши Карамазова автор вложил пророческие слова о том, куда приведет человечество тяга к бесконечному накопительству: «Мир говорит: «Имеешь потребности, а потому насыщай их... И что же выходит из сего права на приумножение потребностей? У богатых уединение и духовное самоубийство, а у бедных — зависть и убийство, ибо права-то дали, а средств насытить потребности еще не указали. Куда пойдет сей невольник, если столь привык утолять бесчисленные потребности свои, которые сам же навыдумывал? В вечном одиночестве он. И достигли того, что вещей накопили больше, а радости стало меньше». Нравы многих моих современников, их душевную и духовную опустошенность подтверждают эти слова писателя.
Не менее значимы для человечества и прозрения писателя о счастье как о единственном состоянии духа, которое продлит жизнь на Земле. «Люди могут быть прекрасны и счастливы, если не потеряют способности жить на земле. Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей», — говорит Ф.М. Достоевский в одном из писем. Бесспорно, пророческие слова: для того чтобы сохранить жизнь, не погрязнуть в нравственном ничтожестве, не привести общество к полному распаду, люди должны научиться строить свою жизнь на основах духовности, нравственности, уважения достоинства личности.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что Ф.М. Достоевский в своих трудах предвидит и предчувствует ответы, которые составляют цель глубинных, философских исканий всего человечества. Ответы на многие «вечные» вопросы, над которыми издревле бьется человеческое сознание, выдающийся художник и мыслитель оставил в своих произведениях, которые сегодня воспринимаются как пророчество, как дар и задание непрестанного совершенствования человека.