Письмо, как всякая новая техническая поддержка, ослабляет силу человека. Так, автомобиль вредит способности ходить. Письмо опасно, потому что ослабляет силу ума, предлагая людям окаменевшую душу, карикатуру на ум, минеральную память.
Тинэйджеры, если они хоть что-то на своем компьютере программируют, должны знать логические процедуры и алгоритмы и должны печатать слова и цифры, причем очень быстро. В этом смысле компьютер возвращает людей в гуттенбергову галактику, и те, кто пасутся ночами в Интернете и болтают в чатах, - они работают словами. Если телеэкран - это окно в мир, явленный в образах, то дисплей - это идеальная книга, где мир выражен в словах и разделен на страницы.
Сейчас, помимо книг, появилось много других носителей информации. Не надо противопоставлять визуальную и вербальную коммуникации, а надо совершенствовать и ту, и эту.
Проблема лежит в другой плоскости. Визуальные коммуникации должны сосуществовать с вербальными, в первую очередь с письменными. Этому есть причина.
Книги бывают для чтения и справочники/энциклопедии. Диск может вместить все тома энциклопедии. Может ли диск вытеснить книгу для чтения? Нет. Она нужна, удобна в применении.
Текст, физически конечный и предельный, может интерпретироваться бесконечными способами, или, скажем, очень многими способами, но не любыми. Гипертекст – возможность изменять текст по своему усмотрению.
Мы движемся к обществу с более значительным уровнем свободы, и в нем свободное творчество будет сосуществовать с интерпретацией текста. Но не надо говорить, что мы заменили одно другим. Пусть будет и то, и другое.
Более развернутая альтернатива с того же источника:
У Платона в конце диалога "Федр" есть такой пример: Гермес, предполагаемый изобретатель письменности, демонстрирует фараону Таммузу изобретение, которое позволит людям помнить то, что иначе пропадет в забвении. Фараон не рад и говорит: "Хитроумный Тот! Память -- дивный дар, ее надо постоянно поддерживать. Из-за твоего изобретения у людей испортится память. Они будут вспоминать не благодаря внутреннему усилию, а благодаря внешней поддержке". Согласимся с этим фараоном. Письмо, как всякая новая техническая поддержка, ослабляет силу человека. Платон, конечно, иронизирует. В наше время никто из-за письма не волнуется.
В "Соборе парижской богоматери" Гюго Клод Фролло показывает сначала на книгу (книги только начали печатать в то время), потом на свой собор и говорит: "Это убьет то". Согласно книге Маршалла Маклюэна "Галактика Гутенберга" (1962), после изобретения печати преобладал линейный способ мышления, но с конца 60-х ему на смену пришло более глобальное восприятие -- гиперцепция -- через образы телевидения и другие электронные средства.
Средства массовой информации довольно скоро установили, что наша цивилизация становится image-oriented, ориентированной на зрительный образ, что ведет к упадку грамотности.
Добавлю, что средства массовой информации подняли на щит этот упадок словесности как раз тогда, когда на мировую сцену вышли компьютеры. Новое поколение детей из-за компьютера научилось читать с дикой скоростью, и сейчас тинэйджер читает быстрее, чем профессор университета -- вернее, профессор читает медленнее, чем тинэйджер. В этом смысле компьютер возвращает людей в гуттенбергову галактику, и те, кто пасутся ночами в Интернете и болтают в чатах, -- они работают словами. Если телеэкран -- это окно в мир, явленный в образах, то дисплей -- это идеальная книга, где мир выражен в словах и разделен на страницы.
Традиционный компьютер предлагал линейную письменную коммуникацию, это была быстро бегущая книга. Сейчас появились гипертексты. Сейчас реален вариант, что CD-ROM вытеснит книгу. А если учесть, что CD мультимедийны, то, значит, не понадобятся видеокассеты и прочее.
Необходим образовательный подход, тщательно продуманный в смысле ответственности и задач. Для языков лучше кассета, чем учебник. Шопен на компакт-диске с комментариями поможет разобраться в музыке, и нечего волноваться, будут ли люди покупать пятитомные музыкальные энциклопедии. Проблему надо ставить иначе. Не надо противопоставлять визуальную и вербальную коммуникации, а надо совершенствовать и ту, и эту. В Средние века визуальная коммуникация для народа была важнее письма.
Проблема лежит в другой плоскости. Визуальные коммуникации должны сосуществовать с вербальными, в первую очередь с письменными. Этому есть причина. Гипертекстуальный диск вытеснит книгу-справочник. Но вытеснит ли он книгу для чтения? Этот вопрос можно переформулировать в виде двух отдельных вопросов. Первый: может ли электронный носитель заменить книгу для чтения, и второй: может ли мультимедийный CD-ROM изменить саму природу произведения для чтения?
Книга не умрет, книга останется необходимой -- вот я наконец это и объявляю. Причем не только художественная литература, но все случаи, когда требуется чтение неторопливое, вдумчивое, то есть не просто получение информации, но и размышление о ней. Читать с дисплея -- это совсем не то же самое, что читать со страницы. Компьютеры способны распространять новые формы грамотности, но неспособны удовлетворять те интеллектуальные потребности, которые они сами же и стимулируют.
Проблема изменения природы текста тоже распадается на две проблемы. В одном случае, это идея физической передвижки текста. Текст, способный к передвижке, дает впечатление полной свободы, но это только впечатление, иллюзия свободы. Единственная машина, способная порождать действительно бесконечное количество текстов, была порождена тысячелетия назад, и это -- алфавит. Конечным числом букв порождаются миллиарды текстов. Текст -- стимул, который в качестве материала дает нам не буквы, не слова, а заранее заготовленные последовательности слов, либо целые страницы, но полной свободы нам не дает. Мы можем только передвигать конечное количество заготовок в рамках текста. Но я, как читатель, имею полную свободу наслаждаться традиционным детективом, используя не только печальную предназначенную концовку. Я беру роман, в котором он и она умерли, и я волен или оплакивать их кончину, или придумать себе концовку, в которой они поженились и жили долго и счастливо. Таким образом, мне, как читателю, лучше иметь завершенный текст, который я могу переиначивать в течение долгих лет, нежели текст-конструктор, с которым я могу проводить только определенные манипуляции.
Вернемся к вопросу о гипертексте. Гипертекстов, по моему мнению, имеется три различных вида. Но чтобы войти в этот разговор, надо отграничить понятие "текст" от понятия "система".
"Система" -- в данном случае лингвистическая система -- это сумма возможностей, содержащихся в данном естественном языке. Каждая лингвистическая единица может интерпретироваться посредством другой лингвистической или другой семиотической единицы, то есть слово может быть выражено через определение, случай -- через экземплу, природный вид -- через изображение и так далее. Системы, наверно, конечны. Но они беспредельны. Спиралеобразное движение может совершаться ad infinitum, до бесконечности. В этом случае, несомненно, все возможные книги вытягиваются из хорошего словаря и из хорошей грамматики. Правильно используя словарь Уэбстера, вы можете написать как "Потерянный рай", так и "Улисса".
Мы, скорее всего, движемся к обществу с более значительным уровнем свободы, и в нем свободное творчество будет сосуществовать с интерпретацией текста. Но не надо говорить, что мы заменили одно другим. Пусть будет и то, и другое.
Смотреть телевизор и ходить в кино -- это разные вещи. Гипертекстуальное устройство, которое позволит нам изобретать новые тексты, не имеет ничего общего с нашей способностью интерпретировать уже существующие.
Гипертекстуальный роман дает нам свободу и творчество, и будем надеяться, что эти уроки творчества займут место в школе будущего.
Ценности технократизма.
Предмет авторского рассмотрения — этика технократизма. Ее основные ценности лежат вне теоцентрической и антропоцентрической традиции. Выделение таких ценностей технократизма, как «прогресс», «обладание», «объективность», «заменяемость», «управляемость», «всерешаемость», «прагматизм» (соотношение цена/качество) и «безответственность», позволяет его формализовать и сделать доступным для философского анализа и общественного внимания.
Технологии, научная деятельность, связанное с ними образование стали формировать совершенно новый, в этическом плане, страт людей, отличительной особенностью которых становится технократическое мышление.
Ценностный мир технократизма является сегодня довольно распространенным и влиятельным. Технократизм не просто ставит в центр мира технику, вытесняя человека, а применяет ценности, сформированные под воздействием науки, техники и технологий к окружающему миру и в межличностных отношениях. В жесткой детерминации производственного процесса, в поражающей воображение мощи техники выкристаллизовалось представление о человеке как подчиненном и обслуживающем технику элементе. Новая технократическая этика, конечно, не сводится ни к этике науки, ни к этосу научного сообщества или этическому кодексу инженера. Отличие технократической этики в ее отрыве от этих профессиональных групп и охвате широких слоев населения.
Само по себе технократическое мышление имеет много преимуществ перед его иными формами. Во-первых, ему свойственно логичность и последовательность. Во-вторых, при использовании этого мышления привычно и успешно разрешаются многие практические задачи по созданному ранее алгоритму (экономические, производственные, инженерные и т.д.). В-третьих, технократическое мышление лишено рефлексии о культуре; это позволяет, абстрагируясь от множества внешних факторов, сконцентрировать внимание на главной задаче, упростить ее до вида, поддающегося решению существующими методами. В-четвертых, для такого мышления практически отсутствует различие между живым и неживым; даже скорее, живое должно подчиняться тем же правилам, что и неживое.
Распространение этики технократизма — один из важнейших процессов глобализации, имеющий отношение как к формированию новой культурной идентичности, так и к разрушению старых представлений народов о самих себе. Источником системы культурных ценностей выступает теперь для человека не общество в целом (с трансляциями старых идеалов), а узкоспециализированная профессиональная группа, к которой по образованию и роду деятельности принадлежит данный индивид.
Опасность техноцентизма заключается в присущей его природе способности противостоять живому, противопоставлять искусственное природному, подчинять все своей власти, игнорировать биологические факторы или безудержно их эксплуатировать. Вера в научно-технический прогресс стала основой технократизма. Но ценность «прогресса» в координатах технократизма не идентична вере ученых в познаваемость мира. Выдающиеся ученые, определяющие своими открытиями развитие человечества, как раз отдают себе отчет в сложности процесса познания. Но огромная масса приверженцев этики технократизма лишена скептической составляющей. Для них предпочтение будущего настоящему и прошлому — это часть мировоззрения. Ценность «прогресса» охватывает и веру в прогресс общества. Эта ценность уже не может базироваться на научных основаниях. Она опирается на эксплуатируемое экономикой желание человека жить все лучше и лучше, причем удовлетворение этого желания должно осуществляться постоянно. Альтернативная ценность «стабильности» несовместима с технократической этикой. Примером является попытка породить модель «устойчивого развития» — взаимоисключающий сам себя термин, который в первую очередь отвечает ценности «прогресса», а маскирует эту ценность антиномия «стабильности».