Пятьдесят, по виду он был похож на Тосика, одного нашего общего с Еленой
Знакомого дельца из Тбилиси, девка была молодая. Во время порнофильмов, где
Противные и вульгарные бабы радостно глотали сперму какого-то прыщавого
Кретина, моя душенька сидела почему-то на одном кресле с Карлосом, и он все
Время, по моему, пытался схватить ее или обнять. Они сидели сзади меня, но
Даже по шуму, какой они производили, я понимал, что она стесняется меня, и
Что он -- Карлос -- о ней не слишком высокого мнения.
-- Считает девкой, -- думал я, -- а она все играет в королевы и игры
Обожания разводит. Приучил я ее, приучила Москва, -- Елена Прекрасная, Елена
-- лучшая женщина в Москве, а раз в Москве, значит в России. "Натали
Гончарова". Она же не видит, какими глазами он на нее смотрит. Зеленский
Сашенька, божий идиотик, втайне влюбленный в Елену, говорил, не мне,
Конечно, а одному из наших приятелей, что встретил Елену, ведущую к себе
мужчину. "Знаете, какими глазами он на нее смотрел? Мы все таскались с ней
-- Лена, Лена! Уж он-то знал ей цену -- нашей Лене, отлично знал". Может,
Это был Карлос, откуда я, Эдичка, знаю -- я не знаю ни хуя. У меня только
Боль, только боль.
Елена подошла ко мне после порно-грязи и сказала как бы оправдательно:
-- Карлос хотел посмотреть, какое у меня будет лицо, как я буду реагировать
На эти фильмы. -- Ну, ты как? -- сказала она, и вдруг погладила меня по
волосам. -- О!
Как я был? Представьте себе свободного бандита, который привык
Реагировать на все просто и ясно -- мне хотелось застрелить всех в доме и
Уехать с ней в ночь. Но ведь это была ее злая воля -- ей и мне так вот жить.
И я терпел.
Потом мы вышли. Он ловил такси, мы стояли с ней под колоннами дома, и
Она говорила, что я хорошо выгляжу, что я нашел свой стиль одежды. Я
поблагодарил ее за вечер и за "Плейбой-клаб".
-- Был ли ты в "Инфинитиве", это дискотека? -- спросила она.
-- Нет, -- сказал я, -- не был.
-- Я тебя поведу, у меня есть членский билет туда, -- сказала она, --
Вернее, это билет Джорджа, но неважно.
Лил дождь. Он остановил, наконец, машину. Мы поехали, она потребовала,
Чтобы вначале мы отвезли ее. Мы отвезли; выходя, она поцеловала меня в губы.
Когда в отеле я взглянул в зеркало, губы мои были в губной помаде. Я стер
Ее, а потом пожалел, что стер.
Через некоторое время была еще одна встреча, когда у нас произошло
Странное сближение, мы обнимались и целовались спьяну, она была нежной и
Тихой. Это было на корабле, куда мы поехали компанией -- и Жигулин с
Какой-то пышной девицей, и высушенная селедка Зеленский, и мы --
Экс-супруги.
Корабль стоял в неглубоком заливчике, потом владелец или наниматель его
И он же устроитель парти -- некто Ред -- вывел свою посудину в более
Обширную лужу, поставил ее там, посередине этой лужи, все мы напились и
Накурились. Зачем мы это делали, никто не знал.
Хорошо ли я себя чувствовал? Вначале не очень. На мое счастье, во всей
Компании не оказалось человека, который мог бы ухаживать за Еленой. Два
Педераста -- Марк и Пауль -- старая супружеская пара, испытывали к ней
Скорее братские чувства. Она, все в тех же джинсиках и широкой лиловой блузе
Расхаживала среди нас, рассказывала какие-то похабные анекдоты, обносила
Всех поочереди каким-то лекарством типа эфира, зажимала нам сама ноздри и
Заставляла вдыхать. От одних ее пальцев, прижимающих мой нос, я уже
находился в обморочном состоянии. Вообще она была веселая девка, "своя в
доску", душа нашей немногочисленной компании, немножко сутуловато и смешно
Расхаживала среди нас моя красавица, а я был счастлив, что нет среди нас
Мужика, что никто за ней у меня на глазах не ухаживает, готов был
Расцеловать человека неопределенного пола -- Реда, и никак не реагирующего
Ни на женщин ни на мужчин его приятеля, который оказался специалистом по
Вождям революционных движений. Елена вначале не очень-то со мною и
Разговаривала, в середине же действа, когда я стоял на носу и смотрел в
воду, она подошла и сказала:
-- Этот корабль напоминает мне, помнишь, тот джазовый корабль, на
Котором мы путешествовали по Москве-реке, и мы еще тогда с тобой напились и
Подрались, и потом утром вылазили из каюты в окно.
Это было ее первое напоминание о нашем прошлом.
Дальнейшее происходило как бы в дымке и тумане. Немудрено, я налегал на
Алкоголь, и все время нюхал с ее помощью, впрочем, она обносила всех этим
Лекарством. И в конце, момент, когда мы обнимались с ней, не знаю, сколько
Он продолжался, ускользнул от меня, я так теперь досадую и злюсь на себя,
Пьяного. Не выпил этот момент по капельке, не расчувствовал, помню только,
Что было нежно и очень тихо. Кажется, я сидел, а она стояла, и я гладил ее
Маленькую грудку под блузкой. Потом судьба в виде Жигулина развела нас по
Разным машинам, мы возвращались отдельно, помню свою страшную тоску по этому
Поводу.
Ну, конечно, я ей позвонил после этого, стараясь что-то нащупать
Утерянное. Надеясь на встречу с ней, специально купил какие-то туфли, мечтал
О гвоздике в петлице моего белого костюма. Она была занята, а скорее всего,
Опомнилась от слабости, и я тоже, попереживав, подумал, что это лучше, что я
Не должен ни на что надеяться, иначе жизнь моя, Эдички, опять станет адом, а
Так она -- полуад.
Через некоторое время она позвонила, впрочем, я уже не помню, может, я
Позвонил, и такая ли была хронологическая последовательность наших встреч, в
Каком порядке я их перечисляю, или другая. Кажется, я позвонил, и оказалось,
Что она больна, лежит в мастерской одна, Жигулин был в это время в Монреале,
И хочет есть. Я купил ей каких-то продуктов, не помню чего, взял книги,
Которые она не очень-то и просила, просто вид этих книг вызывал
Воспоминания, а я не хотел воспоминаний, потому я отнес ей книги, я пришел
-- дверь была открыта.
-- Почему не закрываешь? -- сказал я ей.
-- А! -- она только махнула рукой, села в постели, на ней была
Полосатая, обтягивающая ее туго трикотажная пижама, и я сделал ей бутерброд,
она фыркала, осталась недовольна сортом хлеба, не тот хлеб купил. "Ребенок,
ебущийся ребенок, резиновая девочка", -- подумал я, глядя на нее.
Покушав, она стала хвалиться. Какой-то ее любовник предложил ей пять
миллионов за то, что она уедет и будет жить с ним. "Ох, Настасья Филиповна,
-- думал я, -- неисправимая ты эксцентричная особа!"
-- Он был бедным, когда со мной познакомился, -- продолжала Елена. -- Я
Сказала ему, что нечего мне с ним, с бедным, разговаривать. Он уехал
Куда-то, а сейчас вернулся и предложил мне пять миллионов, он заработал их
На кокаине.
Женщина, которой предлагали пять миллионов, лежала в своей нише, матрас
Лежал прямо на полу, холодильник был пуст и даже не включен, грязь и вечный
Полумрак наполняли мастерскую, и почему-то не нашлось никого, кроме меня,
Принести ей поесть. Наверное, так совпало.
-- Я отказалась! -- продолжала она хвалиться перед Эдичкой.
-- Почему? -- спросил Эдичка, -- ведь ты же всегда хотела денег?
-- А ну его, с ним нужно быть всегда на наркотиках, он сильный человек,
А я нет, я не хочу превратиться через пару лет в старуху. Да еще его всегда
Могут посадить, имущество конфискуют. И я не хотела уезжать с ним из
Нью-Йорка, он мне не нравится.
-- Как Шурик на апельсинах и анаше, так он на кокаине заработал деньги,
-- думал я меланхолически. Поехал Шурик из Харькова в город Баку, купил там
Апельсины и анашу. Не кокаин, но наркотик. Прилетел в Москву, и продал все
Во много раз дороже. Деньги взял -- в Харьков вернулся, и деньги принес Вике
Кулигиной -- бляди. Хорошая была баба. Старая уже сейчас, наверное. С
Талантом была. Стихи писала. Спилась.
Вот параллель. Елена -- Вика. Она ведь не знает. Ведь Вику видел только
Я. Смешала весь мир. Шурики, Карлосы. Кокаин. Хаос все это, жизненный
хаос...
Последний раз я от встречи с ней заработал жуткий психический припадок.
Я сам виноват, она тут ни при чем, вела она себя нормально, ничем меня к
Припадку не побуждала.
Позвонила она мне утром и сказала, у нее всегда становится тоненьким и
без того тонкий голосок, когда волнуется:
-- Эд, ты хочешь пойти на мое шоу -- это будет сегодня в три часа?
Я сказал: -- Конечно, Лена, я буду очень рад!
-- Запиши адрес, -- сказала она, -- между 26-й и 27-й улицами, на 7-й
Авеню, Фешен инститют технолоджи, сэкэнд флор, Эдиториал.
Я пришел. Я волновался. Специально купил новые духи, надел свой лучший,