Следствием принципа ipse dixit ‘сам сказал’, столь органичного для
коммуникации в религиях Писания (см. §56), стало то, что круг
авторов Писания был изначально крайне ограничен. Он включал только
высшие религиозные авторитеты, и относительно скоро, после
определения канона или даже только его основной части, этот круг
стал принципиально з а к р ы т ы м. Новые сочинения, совершенно
необходимые для успешной религиозной коммуникации, для
распространения вероучения, разумеется, продолжали создаваться,
однако они уже не могли войти в п е р в ы й к р у г — в Писание — и
составили сочинения в т о р о г о п о р я д к а, вторичные не
только хронологически, но и содержательно. Эти произведения
образуют Св. Предание.
В Предании постоянно подчеркивается его зависимость и вторичность
по отношению к первоисточнику — Писанию; Предание направлено на
Писание и призвано дополнять и толковать первоисточник. Однако, по
мере расширения конфессиональной коммуникации, в религиозной
практике (в церковной школе, в церковном суде) нередко бывало так,
что к Преданию обращались чаще, чем к Писанию. О «Мишне»,
древнейшей части «Талмуда», евреи говорили: если «Тора» — Закон
Израиля, то «Мишна» — «душа Закона».
«Талмуд» (буквально ‘изучение, изъяснение’) складывался на
протяжении 9 веков — с IV в. до н.э. по V в. н.э. Он представляет
собой энциклопедически полный свод всякого рода предписаний,
основанных на «Танахе», а также добавлений и толкований к «Танаху»
— юридических, богословско‑догматических, этических,
семейно‑бытовых, хозяйственных, фольклорных, исторических,
филолого‑экзегетических. Эта тематическая широта отличает «Талмуд»
от Предания христиан (патристики) и мусульманского Предания (Сунны
и хадисов). Как писал Вл. Соловьев, «то, что для иудеев Талмуд, —
то для православных Писания отцов церкви, жития святых, Кормчая»
(Соловьев, [1885] 1911, 4)[131].
В «Талмуде» две основных части: 1) более важная и ответственная —
законодательный свод «Галаха», обязательный для изучения в
иудейских школах, и 2) «Аггада» (в другой транскрипции «Гаггада») —
собрание народной мудрости полуфольклорного происхождения. «Аггада»
изучалась в меньшей мере, однако была популярна как
нравственно‑религиозное назидательное чтение и источник сведений о
мире и природе.
Едва ли не в поговорку вошла запутанность и громоздкость «Талмуда».
Действительно, только «Галаха», его юридическая часть, напоминает
гигантский кристалл причудливой формы. Его зародышевой основой
является «Мишна» (на иврите означает ‘второй закон, или
заучивание’) — юридический комментарий к «Торе», восходящий,
согласно ортодоксальным представлениям, к правилам, которые Бог
устно сообщил Моисею одновременно с письменным Законом — «Торой».
Вокруг и на основе этого «зародышевого» кристалла постепенно
наращивались подробнейшие комментарии к каждому законоустановлению
«Торы», включая рассказы об особо трудных случаях применения
конкретного закона.
Новое поколение комментаторов создавало свой
комментарий к «Мишне», попутно обсуждая споры и решения
предшественников, так что со временем в обращении стало несколько
конкурировавших сводов толкований, из которых важнейшие — это
«Иерусалимский Талмуд» (IV в. н.э.) и «Вавилонский Талмуд» (V в.).
При этом самый ранний комментарий — «Тосефта» — был необходим для
понимания последующих сводов толкований и служил к ним своего рода
введением.
В издании «Талмуда» на русском языке в переводе Н.А. Переферковича
(см.: Талмуд, 1902—1904), включавшем только «Тосефту» (но,
разумеется, с выписками комментируемых законов из «Мишны»), шесть
больших томов, которые планировалось дополнить 7‑й книгой
указателей. Что касается Иерусалимского и Вавилонского сводов
комментариев, то каждый из них по объему в несколько раз превышает
«Тосефту», и всё вместе — это только законодательная часть
«Талмуда». Вл. Соловьев сравнивал «Талмуд» с лабиринтом, состоящим
из «целого ряда экзегетических, казуистических и легендарных
построек — на вид причудливых и бессвязных, как сама жизнь. Эти‑то
постройки, нарастая в течение шести или семи веков, были, наконец,
трудами позднейших собирателей сведены в один огромный лабиринт
„Талмуда“ (Соловьев, [1885] 1911, 6).
«Строители» «Талмуда» вполне сознавали его необозримость и
связанные с этим трудности в его практическом использовании.
«Талмуд» не раз кодифицировался, из него делались
систематизированные извлечения, создавались сокращенные изложения.
Юридические разделы «Талмуда» стали фундаментом иудейского права
(см. §85).
Между прочим, в околоталмудическом фольклоре отчасти шутя, отчасти
всерьез был задан вопрос о возможности выразить суть иудаизма в
одной фразе. Некий язычник пришел к мудрейшему из раввинов и
попросил: «Научи меня всей „Торе“, но только за то время, пока я
буду стоять на одной ноге». В ответ он услышал: «Не делай другим
того, чего не хочешь, чтобы тебе делали, — в этом итог всего
Закона, остальное только подробности. Теперь иди и учись». Это
«высшее правило иудейско‑христианской морали» (Вл. Соловьев)
восходит к нравственной заповеди Бога: «<…> люби ближнего
твоего, как самого себя» (Лев, 19, 18).
После канонизации «Талмуда» (V в. н.э.) замкнулся круг авторитетов
иудаизма, с трудами которых традиция связывала иудейское Предание.
У последующих авторов создатели «Талмуда» устойчиво называются
мужами великого собрания (хотя историки сомневаются в реальности
именно с о б р а н и я или другой формы организации работы над
«Талмудом»), в отличие от просто книжников — знатоков и
толкователей «Талмуда». Христианскую параллель мужам великого
собрания составляют создатели патристики — отцы церкви (см. §64), в
мусульманстве — составители ранних хадисов пророка (см. §65). В
поздних талмудических текстах «мужам великого собрания»
приписывается следующий завет книжникам: «Будьте медлительны в
суждении, поставляйте побольше учеников и делайте ограду Торе»
(цит. по работе: Ранович, 1937, 258).
Талмуд», Священное Предание иудаизма
54
0
3 минуты
Темы:
Понравилась работу? Лайкни ее и оставь свой комментарий!
Для автора это очень важно, это стимулирует его на новое творчество!