В философии науки и науковедении существуют несколько подходов к описанию и объяснению исторической изменчивости механизмов порождения научного знания и исторического развития науки. Первым и относительно долгое время господствующим в определении закономерностей развития науки был так называемый кумулятивистский подход. Он основывается на том, что каждое последующее научное открытие опирается на предыдущие знания и возможно только на фундаменте прежнего опыта. В соответствии с этим развитие науки представлялось как поступательный процесс накопления все более истинных и совершенных знаний о мире. Такая модель развития науки, развивается, прежде всего, позитивистами. Для нее характерен акцент только лишь на внутринаучных, когнитивных факторах развития знания.
В середине XX века в связи с общим кризисом позитивистской методологии происходит поворот к социальной истории науки, в рамках которой генезис и эволюция науки рассматриваются как составляющие общесоциального развития. До этого времени во взглядах на эволюцию науки господствовал интернализм, т. е. убеждение в том, что развитие науки определяется исключительно интеллектуальными событиями. Возникновение и утверждение социальной истории науки позволило преодолеть ограничение истории науки лишь когнитивной историей, найти конкретно-исторические механизмы связи когнитивных аспектов научного творчества с социальными процессами, раскрыть связь между интенциями исследователей и формированием исследовательской программы в группе и научной школе. Существенный вклад в оформление этого направления внесли постпозитивисты, выдвинув революционную модель истории науки. Здесь ее развитие трактуется как прерывистое движение, предполагается, что каждый
новый этап развития науки принципиальным образом отличается от предыдущего, поскольку научные революции ведут не к открытию новых фактов, а к радикальному пересмотру теорий и методов, что означает качественное изменение самого предмета науки. В последующем историки науки попытались объединить модели революционного и эволюционного развития науки.
Социальная история науки является приложением методов и понятий социологии к реальной истории науки. Это существенно расширило горизонт историко-научных исследований, задало им новые перспективы и сформировало новые исследовательские области и проблемные ситуации, которые ранее — при сугубо когнитивном подходе — оставались вне поля рассмотрения историков науки. К ним, в частности, относятся изучение научных обществ и организаций, научных революций и т. д. В современной социальной истории науки можно выделить две основных стратегии: макроаналитическую и микроаналитическую. Макроподход к анализу истории науки стал развиваться в 70—80-е годы XX века, его основные идеи представлены в историко-научных трудах Д. Бернала, Р. Мертона и др. В рамках этого подхода социальная система, взятая в целом, рассматривалась как контекст, в котором формируется, функционирует и развивается научное знание. Была выявлена зависимость структуры научного знания от социальных процессов, выяснилось, что наука не просто включена в социокультурную систему, ее формы и способы организации оказываются идентичными формам и способам организации социальной системы. Важнейшей особенностью макроаналитического подхода является исследование обезличенных процессов и структур науки, абстрагирование от ожиданий, притязаний и ориентации субъекта научного познания.
На рубеже 80—90-х годов XX в. в связи с осознанием ограниченности макроподхода происходит поворот к микроаналитической стратегии в изучении социальной истории. Эта стратегия ориентирует историков на исследование отдельных случаев, акцентирует внимание на описании изолированных социально-исторических и социокультурных событий, абстрагируется от раскрытия закономерностей и общих социальных процессов, преемственности отдельных этапов. Микроаналитическая стратегия в социальной истории науки нацеливает на изучение отдельных случаев научных открытий, полемики между учеными, выдвижения гипотез и построения теорий в определенном социокультурном контексте. Эта позиция коренным образом отличается от кумлятивистских концепций научного развития. В теориях «кейс стадис» научное событие не приобщается к другим и не сравнивается с ними, напротив, описываются его уникальные особенности.
Эволюция науки определяется как интерналистскими, так и экстерналистскими параметрами. Необходимо заметить, что при всех исторических модификациях научное познание все-таки остается таковым, то есть отличается от других видов познания. В основе этого отличия лежит критерий эпистемологической специфичности научного знания, заключающийся в опредмечивании изучаемой действительности, когда ее фрагменты воспринимаются в качестве предметов, актуально или потенциально преобразуемых в ходе человеческой деятельности. Этот критерий не только выделяет специфику науки, но и является универсальным, то есть определяет самотождественность науки при всех ее преобразованиях.
Наука ориентируется прежде всего на объективное постижение действительности. Она нацелена на поиск истины, законов, того, что скрыто от непосредственного восприятия. Для достижении этой цели необходимо преобразование реальных объектов в идеальные сущности. Они являются продуктом конструирующей деятельности мышления и предназначены для специфической деятельности научного познания, Процедуры теоретической идеализации позволяют выделить внутренние, сущностные стороны явлений. Как раз это свойство научного познания имеет в виду Гуссерль, когда говорит о том, что возникновение теоретической установки открыло сферу идеального.
По мере развития теорий происходит повышение уровня их абстрактности, а это значит, что идеальные объекты все дальше отстоят от обыденных представлений о мире, все больше опосредованы конструктивной деятельностью ученых. Тулмин пишет по этому поводу: «Современная область любой науки — объекты, свойства или события, которые образуют проблемы науки и таким образом обогащают ее «явления», — определяется не столько природой, сколько теми интеллектуальными установками, с которыми люди в настоящее время подходят к природе... В результате свойства окружающего мира, которые ученые одного поколения отнюдь не находили таинственными, становятся загадочными и «проблематичными» для людей другого поколения — просто потому, что круг их устремлений стал более широким». Здесь явно прослеживается мысль, что изменение стратегии научного поиска связано с построением новых идеальных объектов. Поэтому каждый этап развития науки предполагает определенные модельные представления о действительности, ориентирующие научный поиск.
Помимо когнитивных параметров на развитие науки воздействуют социальные факторы. Характерным примером выявления социальной обусловленности науки служит исследование научной рациональности К. Хюбнером. Задачей своей книги «Критика научного разума» он считает, аналогично Канту, выявление структур, определяющих возможности научного познания.
Его основная идея состоит в том, что научный разум и рациональность принципиально историчны и не могут быть поняты вне конкретного социального и культурного контекста. Учитывая историческую размерность научного разума, можно соотнести его с конкретными этапами социального развития, что позволяет выявить скрытые допущения, определяющие направления роста научного знания и способы его включения в культуру.
Для обоснования тезиса о социокультурной обусловленности научного знания Хюбнер рассматривает проблему соотношения факта и теории. В дискуссиях 60—70-х годов XX в. была доказана теоретическая нагруженность факта. Хюбнер идет дальше, он доказывает, что на процесс формирования эмпирических фактов влияют и ненаучные факторы. Эмпирические истины — это результат применения некоторой системы правил, которые содержат не только элементы теорий, но и априорные науке основания, то есть социально-исторический контекст научного опыта. Эти же предпосылки детерминируют характер теоретического поиска, определяя стратегию формирования научных теорий.
Итак, в каждой научной теории содержится два слоя допущений. Явный связан с теоретическими принципами, а неявный детерминирует принятие этих принципов. Хюбнер подтверждает это на примерах становления релятивистской космологии и кеплеровской революции в астрономии. В отличие от Канта он подчеркивает историческую изменчивость априорных допущений. Теории, таким образом, не выводятся из опыта, а «навеиваются» им, включая в себя социокультурный контекст. Хюбнер подчеркивает, что научное знание — это целостная органичная система, погруженная в изменчивую социокультурную среду. Для ее исследования необходимо не только зафиксировать связь науки и социальной среды, но и применить соответствующее представление об исторически развивающейся системе. Такие системы характеризуются иерархией уровней, прямыми и обратными связями между ними, а также наличием подсистем, играющих роль оснований. По мере эволюции в них возникают новые уровни, которые, воздействуя на ранее сложившиеся, меняют композицию и свойства их элементов. Это приводит к перестройке оснований, в результате которой система трансформирует свою целостность. Подобную взаимосвязь науки и социальной среды Хюбнер называет системным ансамблем.
Историческая изменчивость среды предполагает смену одного исторического контекста другим. Они возникают из прошлого, вбирают элементы настоящего и образуют иерархию в соответствии с конкретными социальными отношениями. Хюбнер предлагает некоторые модельные представления социальной динамики науки. Он выделяет две стадии ее развития: нормальную (экспликация научной системы) и революционную (ее мутация). Причиной научных революций является дисгармония системных ансамблей. При этом основания науки служат опосредованным звеном между социальной средой и теорией. Они непосредственно контактируют с социальной средой и одновременно регулируют теоретический поиск. Основания науки включают в себя нормативные постулаты, онтологические принципы (определяющие содержание понятий причинности, пространства, времени, объекта) и мировоззренческие принципы эпистемологического характера (определяющие цель познания и понимание истины).
Таким образом, для анализа исторически изменяющейся научной деятельности необходимо рассмотреть ее двустороннюю детерминацию: внутреннюю — со стороны характера исследуемых объектов, и внешнюю — со стороны социокультурных условий.
Вопрос об истории науки и критериях ее периодизации является дискуссионным и активно обсуждается в современной зарубежной и отечественной философской литературе.
Некоторые исследователи предлагают периодизацию европейской науки, в основе которой лежат социокультурные параметры. Это позволяет им выделить четыре периода зрелости науки. Первый — романтический ( XV — XVIII века). Он связан со становлением капиталистических отношений, характеризуется возникновением опытного естествознания и профессиональной науки. Второй — классический ( XVIII — XIX века). В это время происходит распространение капитализма, наука предстает как совокупность теорий и становится на службу государству. Третий — постклассический (со второй половины XIX века). Для него свойственно возникновение основных теорий истолкования мира и широкое внедрение научных идей в технику. Четвертый период — постнеклассический — начался в последнюю треть XX века. На этом этапе происходит сращивание науки с государством и реализация крупномасштабных научных проектов.
Указание на зависимость развития науки от социально-культурных аспектов является несомненно важным. Тем не менее, нельзя недооценивать и внутренние механизмы саморегуляции науки, связанные с особенностями самого процесса научного познания. С. Тулмин отмечает по этому поводу следующее: «Наука, рассматриваемая в качестве целостной человеческой инициативы, не является ни только компендиумом идей и аргументов, ни только системой институтов и заседаний. В тот или иной момент интеллектуальная история научной дисциплины, институциональная история научной специальности и индивидуальных биографий ученых, очевидно, соприкасаются, взаимодействуют и сливаются друг с другом.... Следовательно, дисциплинарные (или интеллектуальные) и профессиональные (или человеческие) аспекты науки должны быть тесно взаимосвязанными, но ни один из них не может быть полностью первичным или вторичным по отношению к другому».
В связи с этим, наиболее обоснованными представляются теории периодизации науки, выдвинутые К. Хюбнером и В. С. Степиным. Хюбнер выявляет взаимосвязь исторической размерности науки с этапами социального развития. При этом он вводит понятие системного ансамбля как конкретно-исторического типа взаимосвязи науки и социальной среды. Компонентом знания, непосредственно контактирующим с социальной средой и одновременно регулирующим теоретические исследования, являются исходные «установления». Они лежат в основе научных теорий, уже на базе которых конструируются факты. Анализируя различные этапы развития науки, Хюбнер показывает историческую изменчивость этих установлений. Они зависят не только от общей культурной ситуации, но также от состояния политики, экономики и т. д. Имеется и обратная связь между теориями и сферой социальной жизни, куда наука вносит ощутимые изменения.
В. С. Степин во многих работах занимается изучением конкретных механизмов воздействия социокультурных факторов на динамику научного знания. Он выдвигает концепцию структуры и исторической эволюции науки. Выделяются три стадии развития науки (классическая, неклассическая и постнеклассическая), каждой из которых соответствует научная теория, играющая роль парадигмы и задающая идеалы и нормы научности. Кроме того, каждое системное состояние науки характеризуется через специфику изучаемых объектов и тип рациональности. Степин отмечает, что по мере развития науки углубляется и рефлексия по отношению к самой научной деятельности.
Таким образом, выделение периодов развития науки требует рассмотрения факторов, детерминирующих ее эволюцию. Ярче всего такая детерминация проявляется на уровне оснований науки. Последние организуют все многообразие научных знаний в целостность, определяют стратегию его развития и способы взаимодействия с культурой.
Основания науки, по мнению В. С. Степина, включают в себя три блока: идеалы и нормы научного исследования, научную картину мира и философские основания науки. Идеалы и нормы выражают ценностные и целевые установки науки, ее методологические регулятивы. Их функция состоит в организации и регуляции процесса научного исследования. Идеалы и нормы носят исторический характер, поскольку выражают стереотипы интеллектуальной деятельности, присущие той или иной эпохе. Научная картина мира складывается в результате синтеза знаний, получаемых в различных науках, и содержит общие представления о мире, выработанные на конкретном этапе развития науки. Она вводит также представление об общенаучном на данном этапе предмете исследования посредством обозначения фундаментальных объектов изучения и особенностей их взаимодействий. Формирование научной картины мира носит не только внутринаучный характер. Оно осуществляется благодаря взаимодействию с другими областями культуры. Философские основания науки обосновывают ее идеалы и нормы, онтологические постулаты, а также способствуют включению научных результатов в культуру. В них можно выделить онтологическую подсистему, определяющую содержание основных категорий для обозначения объектов, и эпистемологическую, характеризующую познавательные процедуры и их результаты.
В истории науки можно обнаружить периоды, когда происходит радикальное изменение всех компонентов ее оснований — это научные революции. Число научных революций колеблется в зависимости от исходных установок историко-научного анализа. Но зачастую насчитывают три основных исторических этапа науки: классический, неклассический и постнеклассический.