Пинфаверс. Ночной кошмар… это было на самом деле. Она не спала. Это было единственное объяснение. Ошеломляющий страх прокалывал ее изнутри. Если это было правдой, то означало лишь одно - Пинфаверс мог быть где-то поблизости. Может, он прямо сейчас наблюдает за ней.
Изобель выглянула из окна гостиной. Она наткнулась взглядом на заснеженные деревья с воронами, задаваясь вопросом, как это возможно, ведь она разорвала связь. Ничто из мира грез не должно было проникнуть в реальный мир. Сжигание дневника Ворена гарантировало это. Тот факт, что Ворен оставался за пределами реального мира доказывал это.
Тем не менее, разве Рейнольдс, с его ежегодными посещениями могилы Эдгара, уже не показал, что есть и другие способы прохода между мирами? Если он солгал о Ворене, что мешало ему лгать обо всем остальном?
- Ты когда-нибудь думала, что ей нужно выбраться из этого? – услышала Изобель слова отца. - Ясно, что у этого парня имеются проблемы, Жаннин. И факт остается фактом, что никто из нас не знает, что произошло между ними, уже не говоря о том, что произошло той ночью. Единственное, что мы точно знаем, что с тех самых пор наша дочь изменилась.
- Что, если она пытается его найти? – спросила ее мама, гнев в ее голосе уступил место тихой панике.
Изобель подавила быстрый вздох.
- Почему она пришла именно к нам? - спросил ее папа. - Понятно, что она не доверяет нам прямо сейчас. И почему, когда она просит нас о помощи, мы отодвигаем это в сторону, надеясь, что в конечном итоге проблемы разрешатся сами собой? Может быть, если мы прислушаемся к ней, может быть, если мы позволим ей сделать что-нибудь, что отвлечет ее от всего, она снова начнет раскрываться. Ты видела ее только что, не так ли? Когда в последний раз ты слышала ее смех? И когда в последний раз видела ее улыбку, как эта? Я имею в виду, настоящую улыбку.
В течение долгого момента Изобель слышала лишь гул холодильника.
- Ты мог хотя бы предупредить меня, прежде чем сказать ей, - сказала мама, снова приходя в ярость. - Почему ты оставил меня в неведении?
- Потому что я знал, что, если бы я сказал сначала тебе, тогда мне пришлось бы ждать, чтобы сказать ей. И после того, что произошло сегодня утром, независимо от того что это было, я больше не мог ждать. Я должен был что-то сделать.
Услышав тихий стук в дверь, Изобель резко повернула голову.
- Я ненавижу чувствовать себя беспомощным как сейчас, - продолжал ее отец. – У меня нет идеи получше, и, честно, я не думаю, что ты что-либо сделаешь. Это Рождество, Жаннин. Все, что я хотел в этом году – видеть мою маленькую девочку снова счастливой.
- Ты не думаешь, что я хочу этого же?
Ее родители продолжали спорить, повышая голос, чтобы один услышал другого. Они не слышали стук.
Он повторился, на этот раз громче.
Изобель оттолкнулась от стены. Стараясь изо всех сил двигаться бесшумно, она обошла диван и пробралась в фойе, подкрадываясь к двери.
Заглянув в глазок, она обнаружила лишь пустое крыльцо снаружи. Страх скрутил ее внутренности, когда она заметила свежие следы на снегу, ведущие вверх по извивающемуся тротуару.
Изобель отступила от двери. Заметив латунную подставку для зонтов, она схватилась за ручку большого отцовского сине-белого зонта. Словно вынимая меч из ножен, она медленно потянула вверх. Схватившись свободной рукой за ручку двери, она прижала ухо к гладкой, прохладной поверхности. Сначала она услышала лишь слабый свист ветра. Затем в дверь постучали в третий раз, достаточно громко, чтобы звук отдался в ее голове.
Изобель попятилась. Она распахнула дверь, затем толкнула наружную дверь и вышла на крыльцо. Держа зонт двумя руками, как бейсбольную биту, она была готова защищаться. Снаружи зимний холодный воздух обдувал ее голые ноги, в то время как немногочисленные случайные хлопья снега сыпались со спокойного неба. Верхушки вечнозеленых кустарников, покрытые белым слоем, блестели, словно глазированные кексы. На противоположной стороне улицы пара белок с пушистыми хвостами скакали и гонялись друг за другом вокруг ствола дуба миссис Финли. Солнечный свет, отражавшийся от снега, обжигал глаза Изобель. Щурясь от яркого света, она просматривала тихую округу. Пока не услышала позади себя скрип открытой наружной двери. Изобель замерла. Поворачивая голову, она заметила, как темное пятно скользнуло по кирпичной обшивке и метнулось внутрь ее дома.
ГЛАВА 8: ОДАРЕННАЯ
Сердце Изобель глухо застучало. Она распахнула дверь и вихрем ворвалась внутрь, бросаясь на одетую во все черное фигуру. Подняв руки, злоумышленник отступил назад и, споткнувшись, развалился на лестнице тяжелой глыбой. Изобель подняла зонт высоко над головой, готовясь обрушить его, как кувалду.
- Не убивай!
Услышав знакомый голос, Изобель на мгновение замерла, широко открытые карие глаза всматривались в нее из-за отблескивающих овальных линз. Ошарашенная, Изобель опустила зонт.
- Оййй, - сказала Гвен, ее голос нервно дрожал. – Ты ждешь загородных родственников или типа того?
Изобель отступила на шаг, не зная, что сказать или подумать. Или что чувствовать... Гвен поднялась, медленно опуская руки, будто опасаясь, что Изобель может передумать.
Изобель заметила на Гвен шарф, который она подарила ей вчера вечером. Перчатки она тоже надела. Угольно-черное шерстяное пальто Гвен доходило до колен, лямка тяжелой на вид сумки была перекинута через одно плечо. Внутри сумки Изобель заметила зеленый переплет толстой книги в твердой обложке. Ее взгляд поймал последнее слово тисненного золотом названия. Мистика?
Гвен быстро порылась в сумке, ища, чем прикрыть книгу. Она подняла глаза, и их взгляды снова встретились. Несмотря на то, что произошло между ними накануне вечером, с возвращением Гвен явный поток тайной радости нахлынул на Изобель. Но была и другая часть, более сильная, которая сдерживала ее и не позволяла выдавать какие-либо эмоции. Она принесла с собой волну холодной отрешенности, послав медленную заморозку первоначальному порыву, грозясь начать выплескивать все, что произошло, начиная со слишком внезапного отъезда Гвен прошлым вечером.
- Что ты здесь делаешь? - рявкнула Изобель.