ТОЛКОВЫЙ СЛОВАРЬ РУССКОГО ЯЗЫКА КОНЦА ХХ ВЕКА

I. Материал словаря: Слово в меняющемся мире

§ 1. «Установить и закрепить наш язык навечно», разумеется, невозможно. В этом случае он не мог бы выполнять главного своего назначения — отражать меняющий­ся мир. Наиболее подвержена изменениям лексика — самая подвижная и чувстви­тельная часть языка. Возникая и формируясь в речи, в живом функционировании слова, изменения в той или иной мере воздействуют на лексическую систему.

§ 2. Лексическая система обладает такими определяющими качествами, как дина­мизм, открытость, неравномерность, сложность структуры, предполагающая на­личие внутренних систем и подсистем, асимметричных и неравнозначных, что обу­словливает разные темпы развития и допускает рассогласованность элементов на отдельных участках системы. Иными словами, постоянное изменение и допущение чужеродных элементов заложены в самом характере системы — речь может идти только о понимании ее целостности и адекватности самой себе на том или ином этапе эволюции.

В периоды социальной и исторической стабильности процессы языкового развития протекают размеренно, постепенно, и языковые изменения затрагивают отдельные, незначительные участки системы: в речевой обиход входит некоторое количество новых слов, формируются новые значения слов, часть устаревшей лексики уходит из активного употребления, происходят частичные перемещения из одного стили­стического разряда в другой и т.д. В пору исторических и социальных потрясе­ний и революций процессы языкового развития ускоряются. Из этого наблюдения Е.Д.Поливанова можно сделать вывод: ускорение языковой эволюции приводит к тому, что на единицу времени приходится большее количество языковых измене­ний, они нагромождаются, не успевая адаптироваться в лексической системе, отчего создается впечатление хаоса и нестабильности. Кажется, что новшества затопляют родной язык, размывая его границы и угрожая его целостности. Такие процессы мы могли изучать и наблюдать в обозримом прошлом: так было в начале XVIII века в эпоху реформ Петра I, после революции 1917 года, такие явления мы наблюдаем и сейчас.

§ 3. Понимание стабильности лексической системы было обосновано Н.Ю.Шведовой:

«Мы убеждаемся в том, что внутренняя организация класса в целом устойчиво сохраняется на протяжении длительного времени и не меняется ни под влиянием процессов формального либо семантического словообразования, ни под влиянием внутригрупповых и межгрупповых перемещений, ни под напором посторонних вхо­ждений. Все такие процессы не разрушают лексической системы: они происходят внутри ее».[173]

Стабильность лексической системы реализуется и воспринимается через посред­ство определенных условий, которые могут быть названы условиями языковой ста­бильности. К ним относятся следующие: 1) ступенчатый и постепенный характер процесса словообразования, когда словообразовательные дериваты образуются по­этапно в соответствии с узусом, а словообразовательное гнездо формируется на протяжении достаточно длительного времени; 2) регулируемый (а в некоторых случаях и контролируемый) характер языковых контактов и заимствований; 3) се­мантическая устойчивость, четкость семантических границ и соответствие речевой практики словарным описаниям; 4) очевидный характер стилистической стратифи­кации.

Эти условия, имея не абсолютный, а относительный характер, могут нарушать­ся в зависимости от внешних причин, поэтому степень стабильности лексической системы на разных этапах языковой эволюции бывает разной.

Русский язык последнего десятилетия демонстрирует низкий уровень стабильно­сти лексической системы.

§ 4. Языковые изменения последнего десятилетия, насыщенного стре­мительными общественными переменами, социальными потрясениями, которые вызвали настоящий лексический взрыв, послуживший объектом пристального вни­мания исследователей.[174] Эти изменения обобщенно можно свести к следующему.

§ 5. Словообразование имеет сейчас лавинообразный характер, новые производные слова образуются и входят в речевое употребление не постепенно и ступенчато, как это бывает в периоды «спокойного» языкового развития, а стремительно, од­номоментно, когда в соответствии с потребностями языкового коллектива в оби­ход входит целое словообразовательное гнездо. Так сформировались и быстро ста­ли широко употребительными гнезда вокруг слов, отражающих наиболее акту­альные понятия нашего времени: перестройка (перестроечный, перестроечник, антиперестроечный, доперестроечный, постперестроечный, контрперестройка, по-перестроечному и др.); рынок (рьточник, антирыночник, антирыночный, дорыночный, нерыночный, квазирыночный и др.). Активизировались некоторые слово­образовательные аффиксы, например, приставки раз/рас (раэбалансирование, раз-бюрократить, разгосударствление, раскультуривание, расчеловечение, расказачивание); де- (декоммунизация, департизация, десоветизация, дефедерализация, деполитизация, деидеологизация). Наблюдается новая волна аббревиации, причем как правило, аббревиатуры также вступают в словообразовательный процесс, обра­зуя целые ряды новых производных слов: ОМОН, омоновец, омоновский. Некоторые аббревиатуры не только адаптируются в языке как обычные существительные со своей парадигмой склонения, но и порождают словообразовательное гнездо. Так, слово бомж (первоначально официальная аббревиатура БОМЖ — Без Определен­ного Места Жительства) функционирует в массовой речи как существительное мужского рода (бомжа, с бомжом, бомжами), легко образуя ряд производных: бомжиха, бомжонок, бомжевать.

§ 6. Следующее проявление языковых преобразований нашего времени вызвано со­циальной ситуацией — открытостью современного общества для международных контактов, что обусловило массовое вхождение в русский язык заимствований (пре­имущественно из американского варианта английского языка): консенсус, прива­тизация, презентации, менеджер, маркетинг, брифинг, рейтинг, триллер, кил­лер, имидж, эксклюзивный к множество других.

§ 7. Еще одно проявление языковых инноваций нашего времени — семантические преобразования, которые также протекают сейчас чрезвычайно интенсивно. Стре­мительно расширяется сочетаемость слов, что приводит к быстрому образованию новых значений. В русском языке до описываемого периода слово рыночный имело три значения (по МАС-2): 1. Прил. к рынок (в 1 знач.). 2. Экон. Определяемый спросом и предложением. 3. Разг. устар. Сделанный для продажи на рынке; гру­бый, небрежной работы, низкого качества. Вполне понятно, что в этой словарной статье не нашли отражения не актуальные для советской действительности 70-х гг. современные понятия рыночная экономика, рыночная реформа, рыночные страны, рыночные стимулы производства, рыночная инфраструктура, рыночные условия, рыночные механизмы, рыночное мышление. Подобным образом расширено употре­бление прилагательного рублёвый, которое также вышло за пределы своих тради­ционных значений «достоинством в один рубль» и «стоимостью в один рубль» и сформировало новое значение («оцениваемый в рублях; такой, где расплачиваются в рублях; такой, где функционирует только отечественная валюта — рубль»), антонимичное прилагательному валютный: рублевые средства, кредиты; рублевая прибыль; рублевый счет, рублевый бизнес; рублевая зона; рублевый бар, магазин; рублевое казино.

§ 8. На словарный состав языка влияет также интенсивная демократизация языка, которая в сочетании с отменой цензуры привела к тому, что потоки сниженной, жаргонной, а нередко и нецензурной лексики вышли за пределы устной бытовой ре­чи и буквально затопили все жанры, требующие экспрессии: газетные и телевизи­онные репортажи, публицистические выступления, политические дебаты. Балдёж, беспредел, лажа, лимон, эатрахать, разборка, фанера, качать права «добивать­ся чего-л., грубо подавляя волю других», вешать лапшу на уши «обманывать, вводить в заблуждение», на халяву — подобная лексика прежде относилась «на границу литературного употребления» и крайне осторожно допускалась в словари нормативной лексики, однако сейчас ее удельный вес в разных жанрах очень велик, нередко она полностью нейтрализуется, утрачивая экспрессию сниженности (как слово беспредел), а ее социальная база вышла за пределы молодежи и охватывает почти все слои населения.

§ 9. Наконец, мы имеем возможность наблюдать еще одно, уникальное, языковое явление: уход в пассив той части лексического состава русского языка, которая 10 лет назад составляла его идеологическое ядро и оказывала большое влияние на формирование массового языкового сознания (речевые штампы и клише комму­нистической идеологии): агитпункт, идейно-воспитательный, народный избран­ник, партийно-воспитательный, партийно-хозяйственный, партвзыскание, соц­лагерь, соцреализм и др.

 

II. Специфика Словаря

§ 10. В Словаре сделана попытка описать не статичное состояние лексической систе­мы (или ее фрагмента), а ее динамику, те сложные, перекрещивающиеся и про­тиворечивые процессы, которые происходят в настоящий момент. В связи с этим в Словарь включены слова старые, привычные, давно освоенные языком, но пре­терпевшие изменения в описываемый период; новые и относительно новые слова; слова, вернувшиеся с периферии языкового сознания (маркируемые в предшеству­ющих словарях как устарелые, относящиеся к чуждому быту и т.п.), а также ухо­дящие из активного употребления в пассивный лексический запас (идеологические штампы и клише советского времени).

• Словарь ставит задачу показать живое слово, продемонстрировать с максималь­ной полнотой его реальное функционирование в речи (в контекстах разных ти­пов).

• Словарь свободнее, чем это делали предшествующие издания, описывает неко­торые разряды лексики, прежде не допускавшиеся в лексикографические труды по соображениям идеологической цензуры (термины религий, публицистики, а также жаргон).

• Помимо собственно лексикографической информации (толкование, пометы, ил­люстрации и т.д.) Словарь дает разнообразные сведения о самом предмете или явлении, выраженном словом (энциклопедические данные, указание на его осо­бенности в наше время и в прошлом, на меняющиеся «на глазах» смысловые, оценочные и другие характеристики).

• Впервые разработаны принципы компьютерной версии Словаря. Весь объем ин­формации словарной статьи был структурирован по логическим полям: заголо­вочное слово, окончание или ряд окончаний, род, другие типы грамматической характеристики, этимология, произношение, особенности написания, стилисти­ческие пометы, толкование, речения и т.п. Компьютерная обработка информа­ции позволила выйти на новый уровень составления и редактирования толкового словаря.

• Эмпирической базой Словаря послужила Электронная картотека, насчитыва­ющая к настоящему моменту около двух миллионов словоупотреблений, со­ставленная авторским коллективом по материалам прессы, публицистической, научно-популярной и художественной литературы. В качестве источников ис­пользовались также записи живой речи, в том числе спонтанная речь радио-и телеинтервью. Основу словника составляет лексика, отражающая языковые изменения и так или иначе воздействующая на языковое сознание наших совре­менников. В соответствии с этим принципом и с концепцией Словаря в целом в словник не вошли многие разряды слов, в том числе образованных по актив­ным словообразовательным моделям, а также новых, еще не зафиксированных в лексикографии: ветеринарша, влагоотдача, дизель-моторный, анальгетический, водоохлаждение, мелкочешуйчатый, микросейсмический, малопосещае­мый. Лексика, образованная по однотипным моделям, в зависимости от уста­новок Словаря может оказаться то в пределах словника, то за его пределами: слово многоплатформный оставлено за пределами Словаря, в то время как слово многопартийный описано. Включены в словник слова антиармейский, антиде­мократ, антиноменклатурный, антиправовой, антирыночный, антирыночник и другие, но оставлены за его пределами антирастворитель, антимикробный, антимагнитный, антиколониализм и т.д. Подобным образом Словарь описыва­ет слова неблагонадежный, недвижимость при отсутствии соотносимых с ними благонадежность, движимость.

• В Словаре нашла отражение специфическая особенность языка наших дней: определенные слова, преимущественно термины информатики, употребляются в текстах современных газет, журналов, деловой литературы в написании ла­тиницей, что демонстрирует их недостаточную освоенность языком (Windows, Unix, notebook). Словарь не мог оставить за своими пределами этого важного для современного языкового сознания лексического материала, который разработан в Приложении.

Словарь опирается на традиции русской академической лексикографии. Традици­онно словарные статьи разрабатываются на обширном лексическом материале, ис­пользуются разные типы и виды толкований, грамматических, стилистических и других квалификаций, показываются системные связи и отношения между словами.

 

III. Содержание Словаря

§ 11. Словник Словаря описан в разных аспектах: в аспекте динамического со­стояния или положения слова в настоящий момент, в аспекте функционально-стилистическом, тематическом и некоторых других. С точки зрения динамического состояния Словарь описывает 4 разряда лексики.

§ 12. Первый разряд составляет лексика так называемого основного фонда, претер­певшая в описываемый период семантические, стилистические, сочетаемостные, оценочные и другие изменения. Например слово валютный, прежде семантически реализуемое в свободных сочетаниях валютные операции, валютный обмен, ва­лютные поступления и в устойчивых валютное законодательство, валютный демпинг и валютный курс (БАС-2), в наше время существенно меняет и расши­ряет сочетаемость, формируя новые значения и устойчивые сочетания: валютная система, политика; валютный обмен, отдел банка, счет, вклад, штраф, запас; валютные отчисления, поступления; валютный бар, ресторан, магазин, прокат, рэкет, товар, продукт; валютное кафе, а также многочисленные новые устойчи­вые сочетания, требующие истолкования: валютный аукцион, валютная биржа, валютное законодательство, валютный резерв, валютная спекуляция (к 1 зн.)и валютный арбитраж, валютный демпинг, валютный кризис, валютный курс, Международный валютный фонд, валютная монополия, валютный рынок (ко 2 зн.),а также (уже зафиксированная в НСЗ-80) идиома валютная проститутка. См. также власть, война, взвинтить, вклад, закон, партийный, политический, пособие, посредник, правительство, право, развал, разгон, реформа, рублевый, рынок, рыночный, свободный, собственность.

Существенно меняет разработку многих слов снятие идеологических наслоений и запретов. Слово диссидент (в МАС-2: Устар. Тот, кто отступает от господству­ющего в стране вероисповедания; вероотступник) на основании обширных мате­риалов разрабатывается следующим образом: 1. Рел. Верующий, отступающий от официального религиозного учения или не подчиняющийся церковной дисциплине. 2. В советск. время: тот, кто не разделял коммунистической идеологии, противо­стоял существующему режиму и подвергался за это преследованиям и репрессиям. См. Антисоветчик. Отщепенец. Правозащитник (СНС: Тот, кто защищает чьи-л. гражданские права) истолковывается с большей определенностью: Участник пра­возащитного движения; тот, кто защищает права человека, оказывает помощь тем людям, чьи права были нарушены. Это толкование подтверждается соответству­ющими цитатами. В слове посмертный (ОШ-92: Осуществляемый или возникший после смерти (о чем-н. относящемся к деятельности умершего). Посмертное изда­ние сочинений. Награжден посмертно. Посмертная слава.) разрабатывается актуализовавшееся старое значение: Относящийся к проявлениям человека после его физической смерти. Посмертное состояние. Посмертное существование. Прижиз­ненные и посмертные чудотворения. Ср. также консервативный, Масленица, за­падник, ликвидатор, компания, пират и др.

§ 13. Второй разряд составляет новая лексика, к которой относятся как слова абсо­лютной новизны, то есть впервые зафиксированные в данном Словаре (антипра­во, антиправовой, антисоциалистический, аудирование, безвалютный, безнало­говый, бизнесменка, бомжатник, бомжеватъ, бомжиха, бюджетники, Госдума, отсидент, тамиздат, расказачивание, реинкарнация и др.), так и слова относи­тельной новизны, уже описанные в словарях новых слов, в очередных изданиях Словаря С.И.Ожегова или в вышедших из печати томах БАС-2 (алкаш, андерграунд, антиармейский, антисталинизм, бандформирование, бартер, безналичка, беспредел, ваучер, грант, гулаговский, дедовщина, дембель, имидж, инвалюта, качок, кришнаизм, мануальный, менталитет, сериальный, силовой и др.).

При определении факта новизны слова в лексикографии учитывались только фило­логические словари, имеющие лексикографическую разработку (при этом не учи­тывались словари энциклопедические, орфографические и т.п.). Не учитывались ежегодные выпуски «Новое в русской лексике. Словарные материалы» (1977-1988), поскольку, как считала автор идеи создания таких выпусков Н.3.Котелова, пред­ставленные в них «сами подлежащие описанию явления еще не стали отчетливыми в течение наблюдаемого периода, не определился статус слова, значения, выражения) в языке и речи, его стилистические и иногда даже грамматические свой­ства».[175] Не случайно ежегодные выпуски словарных материалов не учитывались при определении лексикографической фиксации слова во втором издании Словаря современного русского литературного языка в 20-ти томах, а также в Сводном сло­варе русского языка.

§ 14. Третий разряд составляет лексика, бывшая прежде на периферии общественного языкового сознания и сопровождавшаяся в словарях либо пометой «Устар.», либо комментарием «В старину», «В дореволюционной России» и т.п. (акциз, благо­творительность, милостыня, меценат, призрение, святой, праведник, атаман, аудитор, двунадесятый, думец, казна, казнокрад, казнокрадство, костоправ, ка­зачество, кадетский корпус, престол, приют, прислуга, чиновник и др.). Так же вернулась с периферии лексика, стойко ассоциировавшаяся с категориями буржу­азного общества и имевшая соответствующие комментарии в словарях («в буржу­азном обществе», «в капиталистических странах») и обозначающая теперь реа­лии, соотносимые с нашей действительностью: инфляция, мафия, коррупция, мно­гопартийность, стачка, забастовка, стачком, неимущий, безработица, бизнес, бизнесмен, капитал, банкир. Сюда же относятся наименования реалий и явлений, заимствованных из социального устройства зарубежных стран (мэр, мэрия, пар­ламент, муниципалитет, офис, фермер) и наименования «вернувшихся» в жизнь нашего общества реалий (гильдия, гимназия, градоначальник, лицей, губернатор, гувернёр). Все эти слова описаны в Словаре на уровне современного языкового со­знания и проиллюстрированы цитатами из прессы и литературы наших дней.

§ 15. Четвертый разряд лексики составляют слова и выражения, уходящие или ушед­шие из активного употребления, отражающие реалии и категории советской эпохи, составлявшие в прошлом своеобразный языковой фон и обладавшие наибольшей активностью в официальном языке. Они разрабатываются с соответствующими комментариями:

`Вахта, ы, ж. Перен. чего, какал. В советск. время: о работе, отличающейся повышенной интенсивностью, особо трудными условиями и т.п., приуроченной к какому-л. идеологически важ­ному событию. Трудовая в. Космическая в. Научная в. В. ми­ра. rЛенинская вахта (ударный труд в честь празднования дня рождения В.И. Ленина). rВахта памяти (дни, отличаемые вы­сокой производительностью труда в память о погибших в годы Великой Отечественной войны). rУдарная вахта (выполнение повышенных обязательств, приуроченное к какой-л. дате).

Обычно разработки таких слов, помимо комментариев, сопровождаются иллюстра­циями из прессы и литературы советского периода:

Советские люди готовятся достойно встретить знамена­тельную годовщину на ударной вахте пятилетки. Множатся ряды передовиков соревнования за высокую эффективность и качество работы, которые обязались выполнить к 7 ноября личные пятилетние задания. Правда, 16.10.79.

§ 16. В аспекте функционально-стилистическом Словарь описывает широкий диапа­зон лексики — от научной терминологии до жаргона. Основной массив составляет лексика нейтральная, общая для разных сфер употребления, не имеющая оценоч­ных и других характеристик и никак не маркируемая в Словаре.

Лексика, значимая в функциональном, социальном, стилистическом и других от­ношениях, маркируется соответствующими пометами. Помимо функциональных, собственно стилистических, эмотивных и оценочных помет, применяются также пометы нормативные, имеющие запретительный характер (неправ. — неправиль­но), а также отражающие эвфемистический (эвфем.) или окказиональный (окказ.) характер слова.

§ 17. В аспекте тематическом Словарь описывает те лексические разряды и груп­пы, которые с наибольшей полнотой отражают изменения, происходящие в жизни общества:

• политика, социальное устройство, идеология: административно-командный, антиноменклатурный, департизация, конфронтировать, посткоммунистиче­ский, фундаменталист, авторитаризм;

• экономика, финансовое дело: акционирование, акционерно-биржевой, антирыночник, бартер, бартерный, брокер, безвалютный, бизнес-центр;

• армия, охранительные органы: декриминализация, КГБ, кагэбэшник, ОМОН, омоновский, омоновец, отказник;

• техника, автоматизация: компьютериэировать, компьютерщик, ксерокопирование;

• массовая культура: андеграунд, рок-клуб, дискотека, шоу, шоу-бизнес, диск-жокей;

• религии, верования: всенощная, освящение, крещение, буддийский, карма, чакры, йога;

• область паранормальных явлений: полтергейст, экстрасенс, НЛО, иноплане­тяне, телекинез, телекинетический, астральное тело;

• медицина, быт и некоторые другие сферы: антиспидовский, мануальный, СПИД, хоспис, акупунктура; гамбургер, йогурт, слаксы, адидасы.

§ 18. В аспекте словопроизводства Словарь включает в себя лексику разных типов:

• непроизводные слова: авангард, алтарь, белый, лагерь, рынок;

• производные: авангардизм, авангардист, лагерник, лагерница, лагерный, лаг­пункт;

• ряды слов, образованных активными аффиксами де-, раз-, пост-, после-, не- и др.: деидеологизация, декоммунизация, департизация, десоветизация, деструктивный; послеавгустовский, послеоктябрьский, послеоттепельный, послепутчевый, послесоветский, послесталинский; постсоветский, постком­мунистический, постперестроечный; разгосударствление, раскрестьянива-ние; неотоваренный, неконвертируемый, неполитизированный, недемократ, недемократичный, неправовой, нерыночный, неформальный;

• ряды слов, образованные активными формантами: анти-, видео-, аудио-, нарко-, секс-, спец- и др.: антивоенный, антидемократ, антиреклама, антирыночник, видеоиндустрия, наркобизнес, наркорубли, наркосредства, сексменьшинства, сексуализация, спецдача, спецназ, спецпсихушка, экогенез, эко-катастрофа, экосистема;

• составные слова: административно-командный, аренда­тор-единоличник, бизнес-центр, депутатско-парламентский, добровольно-принудительный, индивидуально-трудовой, исправительно-трудовой, лечебно-исправительный, тоталитарно-административ­ный, секс-туризм, секс-бизнес, секретарь-референт, шоу-бизнес;

• аббревиатуры: ГУЛАГ, ГПУ, БТР, ДР, ЗК, КГБ, КПРФ, ЛДПР, НЛО, ОВИР, ОМОН, СКВ, СПИД, ЧИФ;

• производные аббревиатур: гэкачепист, гэкачепистский, гэпэушник, зэк, зэчка, кагэбэшный, кагэбэшник, омоновец, омоновский.

§ 19. Словарь включает также некоторые имена собственные, важные для современно­го языкового сознания или ставшие символическими (Христос, СНГ, СССР, ВАЗ, Лубянка, Кремль), производные от имен собственных (бериевщина, ежовщина, ельцинист, ельцинизм), а также окказионализмы (абсурдистан, агрогулаг, гайдарономика).

§ 20. В Словаре прослеживаются системные связи и отношения на том участке лек­сической системы, который служит его объектом и ограничивается словником.

Системное описание лексики в толковом словаре традиционно предполагает вы­явление и описание внешних связей и отношений слова с другими словами (к ним относятся синонимические, антонимические, словообразовательные связи, темати­ческие и семантические группировки).

§ 21. Для показа системных соотношений в Словаре применяются разные способы, в зависимости от типа корреляционной связи: как дефиниция (при дублетах), как составная часть дефиниции (при синонимах и антонимах), как указание на близкозначные слова (в справочном отделе), как совокупность отсылок, показывающая родо-видовые отношения.

§ 22. Помимо собственно лингвистической информации Словарь дает разнообразные энциклопедические и фактические сведения; с этой целью применяются разные ме­тоды и способы описания самого предмета или явления, обозначаемого тем или иным словом: в толковании, в иллюстрациях, а также в справочном отделе, в той его части, которая называется легендой <…> .

Печатается по кн. Толковый словарь русского языка конца ХХ века. Языковые изменения. М., 1998. С.7-25