Выявлены следующие случаи нарушения прав задержанных.
Задержанным не разъяснялись их права. Так, оперуполномоченный по особо важным делам капитан Бойко Г.В. брал объяснения у задержанной Анастасии Денисовой. Уже перечитывая объяснения, она увидела, что они начинаются со слов «со ст. 51 Конституции РФ ознакомлен» и с соответствующим местом для подписи. Анастасия сказала, что ей ничего об этом не говорили. Бойко: «Говорил, ты забыла». На протесты он отвечал: «А кто докажет», «Вот и сержант подтвердит, что я говорил». Анастасия была вынуждена подписать протокол и только после этого Бойко пояснил положение ст. 51, в соответствии с которой задержанный вправе не давать показания против себя. На вопрос, почему он не сделал это сразу, он ответил честно: «Ну, ты бы тогда отказалась говорить, правда? А зачем оно мне нужно?»[132].
Задержанным не выдавались копии протоколов. Так, например, задержанную Власту Пидпалую заставили подписаться в том, что копию протокола осмотра вещей она получила, но в дальнейшем оказалось, что никто ее не выдаст. Протокол об административном правонарушении и обвинений Власте пришлось ждать с 9:00 до 19:17. Ее также сфотографировали в анфас и профиль.
Задержанные содержались в условиях, несоответствующих Положению об условиях содержания лиц, задержанных за административное правонарушение, нормах питания и порядке медицинского обслуживания таких лиц[133]. Анархист Андрей сообщает: «Вечером, ночью и утром я был или один в камере, или вдвоём с неким местным жителем, задержанным ненадолго. Днём 9 июля новая смена перевела меня в соседнюю КПЗ, где уже содержалось 8 человек задержанных, преимущественно из Средней Азии. Вскоре стали поступать новые задержанные из Узбекистана. Количество людей в крохотной КПЗ длительное время находилось на уровне 10 человек, порою достигая 12. День был жаркий, в камере, дверь которой была не решётчатая, а стеклянная, было чрезвычайно душно. Все потели, конденсат испарений стекал по двери струйками. Понимая, что длительное нахождение в таких условиях вызовет обезвоживание, я снял носки и рубаху и лёг на пол, так как внизу было заметно прохладнее и легче дышалось. Несмотря на то, что у многих в камере документы были в порядке, их не отпускали. Надзирающий за нами милиционер требовал выкуп за освобождение (в одном случае я слышал про 500 рублей с двух человек). Значительная часть задержанных была освобождена только на следующий день (10 июля) уже новой сменой. Как позднее выяснилось, мои родные и близкие неоднократно звонили в 34-й отдел милиции расспрашивали, нет ли меня среди задержанных, но неизменно получали отрицательный ответ. Мне, как и большинству задержанных, звонить не разрешали»[134].
В регионах задержанные активисты также содержались в условиях, не соответствующих минимальным установленным стандартам. Так, Егор Гудович – активист Воронежского отделения НБП, которого сотрудники Воронежского УБОП вывезли в расположенный неподалеку от Воронежа поселок Новая Усмань и передали на руки сотрудникам Новоусманского РОВД был помещен для содержания на ночь в одну камеру «с уголовниками», которые оказывали на него психологическое давление. По данному факту ведется проверка прокуратуры.
Большинство арестованных в Санкт-Петербурге активистов, (за исключением несовершеннолетних – см. ниже), содержались в Санкт-Петербурге в спецприемнике для лиц, отбывающих наказание в виде административного ареста, расположенном на ул. Захарьевская, д.6.
«Задержанные на срок более 3 часов лица обеспечиваются питанием по норме №3 суточного довольствия, утвержденной постановлением Правительства Российской Федерации […], а также имеют право получать предметы первой необходимости (гигиенические наборы) и продукты питания от родственников и других лиц. (п. 4 Положения об условиях содержания лиц, задержанных за административное правонарушение, нормах питания и порядке медицинского обслуживания таких лиц, утв. Постановлением Правительства Российской Федерации от 15 октября 2003 г. № 627)
Также в период саммита были зафиксированы случаи отказа принимать передачи арестованным активистам со стороны работников спецприемника в Санкт-Петербурге. В том числе, отмечено препятствование в передаче веганской еды швейцарцу, а также российским гражданам. При этом у тех, кто пытался передать еду, переписали паспортные данные. Гражданке Н. угрожали, что отнимут его мобильный телефон. По ее сообщению на «горячую линию» «Legal Team», противодействовали передаче пищи: начальник приемника-распределителя при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области Тагиев Р.Т. и Андрей Суббота (возможно, сотрудник ФСБ).[135]
Сложности, возникшие с обеспечении питанием, были сопряжены с тем, что многие арестованные являлись вегетарианцами (не едят мяса) или веганами (не едят любые животные продукты, включая молоко и его производные). Вся горячая пища в спецприемнике не была пригодна для них. Тем не менее, эту проблему удалось преодолеть, усилиями самих активистов. Многочисленные группы поддержки отбывающих административный арест оказывали помощь в передаче в спецприемник пищи, в том числе вегетарианской и веганской.
Стоит упомянуть также постоянный отказ на просьбу выйти в туалет в спецприемнике, особенно в течение последних 12-ти часов задержания, с 9 вечера 17-го июля до 9 утра 18-го июля, когда задержанных освободили, никого из 6 человек не отпускали в туалет. Польский активист свидетельствует: «Когда я начал громко вслух требовать права выйти в туалет, два офицера зашли в камеру и забрали мое одеяло, которое за 2 часа до этого принесла женщина «активист группы за медицинскую поддержку заключенных». Обе ночи, таким образом, мне пришлось спать на газетах, которые я взял в одном из отделений милиции»[136].
Стоит также отметить, что длительное лишение пищи и возможности выйти в туалет в соответствии с практикой Европейского суда по правам человека может быть квалифицировано как бесчеловечное обращение.
Те активисты, которым не удалось добраться до Санкт-Петербурга и которые были задержаны и арестованы в своих регионах, также находились в тяжелых условиях. Так, снятый с поезда по необоснованному обвинению помощник депутата Воронежской областной Думы В. Чистяков так описал условия своего содержания в своих письменных объяснениях, приложенных к заявлению в прокуратуру: «Двухместная камера, жара, пот градом. С соседом особо не общался - судя по обилию наколок, человек бывалый. Утром - кружка чая, днем - похлебка на воде с картошкой и луком и пол буханки хлеба»[137].
Особой стоит отметить условия содержания несовершеннолетних задержанных.
В Санкт-Петербурге их направляли в Центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей (ЦВСНП) при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области.
«Несовершеннолетним, их родителям или законным представителям, в отношении которых проводится индивидуальная профилактическая работа, обеспечиваются права и свободы, гарантированные Конституцией Российской Федерации, Конвенцией ООН о правах ребенка, международными договорами Российской Федерации, настоящим Федеральным законом, иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, законами и нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации» (п.1, ст.8 Федерального закона № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» от 24 июня 1999 г.)
Группе «Legal Team» стало известно о 5 молодых людях от 14 до 17 лет (анархистах и участниках Авангарда Красной Молодежи), которые в период подготовки и проведения саммита «Большой восьмерки» были доставлены в ЦВСНП. Всем им было предписано судом пробыть там до момента передачи подростка родителю или законному представителю, вплоть до 30 суток.
Так, постановлением суда[138] было удовлетворено ходатайство начальника УВД Василеостровского района Санкт-Петербурга о помещении несовершеннолетнего С., обвиняемого в «нарушении установленного порядка проведения акции» (ст. 20.2 ч.2 КоАП РФ), в Центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей (ЦВСНП) на срок до 30 суток[139].
По свидетельству самих несовершеннолетних, в ЦВСНП их содержали вместе с несовершеннолетними преступниками, совершившими уголовное деяние, что противоречит закону. По свидетельству С., с ними обращались грубо[140].
Несмотря на то, что одной из основных задач ЦВСНП является защита прав несовершеннолетних, сохранение их жизни и здоровья до тех пор, пока они не будут переданы родителям, сотрудники ЦВСНП скрывали от родителей место нахождение их детей[141].
Право на медицинскую помощь
«Должностное лицо, уполномоченное осуществлять административное задержание, а также иное специально уполномоченное лицо, находящееся в месте содержания задержанного лица, при необходимости приглашает для консультации и оказания медицинской помощи бригаду скорой помощи или иных специалистов государственных или муниципальных учреждений здравоохранения» (Постановление правительства «Об утверждении положения об условиях содержания лиц, задержанных за административное правонарушение, нормах питания и порядке медицинского обслуживания таких лиц» от 15 октября 2003 г. № 627)
Зафиксированы случаи длительного отказа со стороны сотрудников правоохранительных органов в предоставлении срочной медицинской помощи активистам, задержанным за административные правонарушения в период проведения саммита. При этом в большинстве своем травмы были получены активистами при задержании в результате применения силы со стороны сотрудников ОМОНа и милиции.
В отделении милиции задержанной за участие в антиядерном пикете 11 июля 2006 г. Денисовой Анастасии вызвали скорую помощь, в связи с травмой левого предплечья, которую нанесли сотрудники ОМОНа во время задержания. На руке проступили следы захвата в виде кровоподтеков[142].
Оперуполномоченный по особо важным делам капитан Бойко Г.В. сразу предупредил приехавших врачей, что «она про вас напишет завтра в газете, что вы не оказали ей помощь, так что дайте ей что-нибудь». Врачи сказали, что она симулирует и отвлекает их от возможно умирающих в Петербурге людей, но все же дали выпить содержимое ампулы, растворенное в воде. Это оказалось обезболивающим – анальгином.
Врачи заставляли Анастасию подписать бумагу, в которой указывалось, что она отказалась от госпитализации и претензий к медикам не имеет. Когда она сказала, что не будет подписывать отказ от госпитализации, т.к. у нее сильно повреждена рука, а ей дали только обезболивающее, один из сотрудников милиции закричал: "Подписывай! Иначе я тебя сейчас лично на бобике по Питеру катать буду, мало не покажется!". Анастасия подписала[143]. Несмотря на то, что состояние Анастасии только ухудшилось, она продолжала подвергаться допросам и прочим процедурам[144].
Особо стоит отметить в этом отношении работу 28-го отделения милиции Санкт-Петербурга, расположенного на улице Марата. «В числе задержанных был Счетов Евгений Владимирович, у которого на руках есть справка о сотрясении мозга, он целый день требовал оказать ему медицинскую помощь, но получал отказ»[145].
Еще один активист – анархист А, участник акции у гостиницы «Редиссон-Сас-Роял-Отель» 16 июля – так и не получил запрашиваемой медицинской помощи в отделении милиции, где он провел более 5 часов. Алексей получил при задержании травму головы. Он был госпитализирован в Мариинскую больницу непосредственно из зала суда и провел впоследствии в больнице более суток[146]. После выхода из больницы ему пришлось отбывать еще двое суток административного ареста в спецприемнике.
Другой анархист А, по его словам, отбывал арест в душной камере. Он сообщил о болезни сердца и просил оказать помощь. Сотрудники спецприемника дали ему таблетку только после 15 часов просьб оказать помощь.