Многочисленный отряд Пашкова «поидоша под Москву. Град же Коломну взята взятьем и разориша его...»{114}.
К этому времени боярское правительство сосредоточило все свои основные силы на коломенском направлении. Выступили в поход князья Мстиславский, Д. И. Шуйский, Воротынский, Голицыны, Нагие, а также окольничие и «дворяне Московские, стольники и стряпчие, и жилцы. дворяне и дети боярские из городов, дияки и подьячие и всякие приказные люди»{115}.
Скопину-Шуйскому, задержавшему на р. Пахре наступление Болотникова, было приказано со своими полками двигаться на соединение с главными силами. «А сошлись с воеводами со князем Михаилом Васильевич Скопиным-Шуйским с товарыщи по Коломенской дороге с Домодедовской волости»{116}.
Объединенные силы правительственного войска до Коломны не дошли. У села Троицкого «был им бой с воровскими людми в селе Троицком с Ыстомою Пашковым да с рязанцы, и на том бою бояр и воевод побили»{117}.
После поражения у села Троицкого боярское войско отступило в Москву и «село в осаду». В двух решающих боях (на р. Пахре и у села Троицкого) на ближних подступах к Москве боярам не удалось нанести поражение восставшим, которые располагали превосходившими силами. Правительство Шуйского оказалось на грани катастрофы.
В повести «Иное сказание» отмечено, что у села Троицкого был «бой велик и сеча зла» и «многое множество обоих падоша в тех двух бранях» (на р. Пахре и у села Троицкого){118}. Поляк Диаментовский со слов участника боя отмечает, что из боярского войска на поле боя осталось убитыми до 7 тыс. [97] человек и, кроме того, до 9 тыс. пленных были наказаны кнутом и отпущены по домам.
Более 70 городов, как выяснил в своем исследовании И. И. Смирнов, восстало против боярского правительства. Крайними пунктами на северо-западе являлись Старица и Ржев, на юго-западе — Чернигов и Моравск, на юге — Царев-Борисов, на востоке — Алатырь, Свияжск и Чебоксары. Восстание начинало принимать всеобщий характер, но исход его решался под стенами Москвы.
Осада крестьянским войском Москвы в октябре — ноябре 1606 г. (третий период войны)
После боя на р. Пахре и поражения у села Троицкого воеводы боярского войска возвратились в столицу «и град Москву затвориша и крепко утвердиша, и тако быша три недели, на брань противу их не исходиша, войские силы ждаху»{119}.
Обстановка для правительства Шуйского была весьма тяжелой: в осаде пришлось сидеть «с одними посадскими людьми, а служилых людей не было», «казны», т. е. средств для содержания войска, не имелось, «хлеб дорог», «государь не люб боярам и всей земли», «меж бояр и земли рознь великая»{120}, наконец, широкие массы населения столицы были весьма неустойчивы. Военные, экономические, политические условия и обостренная классовая борьба не способствовали организации стойкой обороны Москвы.
Однако Шуйский умело воспользовался тем, что восставшие прекратили наступательные действия, не добив своего врага. Он развернул энергичную деятельность, стремясь изменить соотношение сил в свою пользу.
Прежде всего силами и средствами церкви была развернута агитация против восставших. Патриарх Гермоген во все города рассылал грамоты, в которых призывал на борьбу с восставшими «всех православных христиан». Болотников и вообще все участники восстания назывались «злыми еретиками», отступившими от бога и православной веры и повинующимися сатане. Василий Шуйский изображался святым, праведным и истинным христианским царем, защитником православной веры.
Идеологическое воздействие на население страны не ограничивалось рассылкой патриархом грамот. Церковь применяла различные средства: проповеди, молебны, религиозные [99] обряды (объявление шестидневного поста), «крестные ходы» (своего рода религиозные демонстрации) и даже создание и распространение церковно-политической литературы (таковой была «Повесть о видении некоему мужу духовну», написанная протопопом Благовещенского собора в Кремле).
Мероприятия церкви имели целью прекращение внутренней борьбы, объединение народа вокруг царя и мобилизацию сил и средств на борьбу с восставшими.
Боярское правительство понимало, что одной агитацией противника не одолеешь. Для борьбы нужны вооруженные силы. С этой целью посылались указы по городам с требованием присылки в Москву ратных людей. В этом отношении надежды возлагались на территорию к северу и северо-востоку от Москвы, включая и города Поморья. Так, «з Двины с Колмогор» пришли в столицу 200 стрельцов, затем на помощь прибыли смоляне. Расчеты на новгородцев, псковичей, галичан не оправдались. Ходили слухи, что в Москву шел Касимовский царевич с 5 или 10 тыс. татар. Однако численность гарнизона столицы увеличивалась очень медленно.
Несмотря на недостаток сил, Шуйский выслал два отряда: один на Можайск, второй — на Волок Ламский. Эти отряды имели задачу освободить от «воров» названные города и тем самым восстановить связь со Смоленском, который не присоединился к восстанию и явился одним из важных опорных пунктов в борьбе с Болотниковым за пределами Москвы. Из Смоленска на помощь московскому правительству шли «дворяне и дети боярские и всякие служилые люди».
Смоляне «опять к государю отворотили» Дорогобуж и Вязьму, в Можайске соединились с отрядами Шуйского и в момент наступившего кризиса вошли в Москву. Следовательно, Шуйский правильно определил основное направление для действий вне столицы и, выделив часть сил для этой цели, достиг крупного морального результата и увеличения своих сил в то время, когда решался исход борьбы.
Одной из особенностей первой крестьянской войны в Русском государстве являлось широкое применение восставшими устной и письменной агитации. Наибольшее количество «листов» Болотников рассылал в период осады Москвы, когда шла борьба за привлечение на свою сторону населения столицы.
Содержание «листов» изложено в грамотах патриарха Гермогена, написанных в конце ноября 1606 г. «А стоят те воры, — писал Гермоген, — под Москвою, в Коломенском, и пишут к Москве проклятые свои листы, и велят боярским холопам побивати своих бояр, и жены их и вотчины и поместья им сулят, и шпыням и безъимянником вором велят гостей и всех торговых людей побивати и животы их грабити, и призывают [100] их воров к себе и хотят им давати боярство, и воеводство, и окольничество и дьячество»{121}.
В другой грамоте Гермогена отмечается, что восставшие «розсылают воровские листы по городам», «велят целовати крест мертвому злодею и прелестнику Ростриге»{122}.
В английском донесении о восстании Болотникова также отмечено, что восставшие «писали письма к рабам в город, чтобы те взялись за оружие против своих господ и завладели их имениями и добром»{123}.
В «листах» Болотникова излагались социальные и политические цели борьбы и средства их достижения. «Листы» призывали к вооруженному восстанию против бояр и детей боярских, предлагали холопам захватывать боярские поместья и вотчины, а также имущество богатых купцов. Объективно это было направлено против крепостнических порядков и преследовало цель уничтожения феодального гнета. Политическая программа заключалась в требовании расправы с боярами, покушавшимися на жизнь «спасшегося» от убийц «царя Димитрия», в свержении правительства Шуйского и в восстановлении «законного царя», который якобы освободит холопов и крестьян от «лихих бояр» и от власти «незаконного царя» Василия Шуйского.
О численности крестьянского войска в источниках приводятся разноречивые сведения. В одном из произведений начала XVII в. называется цифра в 187 тыс.{124}. В английском донесении сообщалось следующее: «Мятежники привлекли на свою сторону всех недовольных в этой части страны, и в скором времени их силы возросли настолько, что они выступили в поход в количестве 60 000 человек и явились под Москвой»{125}. Поляк Стадницкий, описывая бой 27 ноября, отметил, что силы Болотникова достигали 20 тыс. человек.
Конечно, о численности войска в сотни тысяч человек и речи быть не может. Это обычные преувеличения современников, лишь свидетельствующие о наличии больших по тому времени сил. Выставить стотысячное войско на территории, население которой примкнуло к восстанию Болотникова, Можно было бы лишь имея там много миллионов жителей. Этого фактически не было. И. И. Смирнов полагает, что войско Болотникова насчитывало «несколько десятков тысяч человек». G таким утверждением вполне можно согласиться. Однако цифра в 60–70 тыс., которую называет автор в сноске{126}, нам кажется значительно завышенной. Если учесть, [101] что наиболее правдоподобные данные о потерях восставших — более 1 тыс. человек убитыми и 6–10–21 тыс. пленными и что к Калуге отступило более 10 тыс. человек и несколько тысяч — к Туле, то общую численность войска Болотникова можно определить максимально в 30–35 тыс. человек. Конечно, район восстания, хотя и значительный по территории, больше этого дать не мог, тем более что в обстановке гражданской войны того времени о всеобщей мобилизации не могло быть и речи.
В организационном отношении войско Болотникова под Москвой включало более или менее самостоятельные отряды, имевшие различный социальный состав. Отряд Ляпунова и Сумбулова состоял из рязанских дворян и детей боярских. В отряде Пашкова находились тульские дворяне и дети боярские, но больше было холопов, крестьян и казаков. Отряд Беззубцева, как правильно предположил И. И. Смирнов, состоял из казаков. Отдельный отряд составляли коломенские стрельцы.