Потеря самообладания – это «мотивированная солидарностью» диалектика (Руперт Лей), внешняя сторона профессиональной предупредительности продавцов, а также выработанная, можно сказать, отшлифованная приветливость в ведении разговора.
Парадоксальным окажется, если главный консультант скажет клиенту о нежелании помочь или станет с улыбкой возражать ему. Ответ психотерапевта (Для вашей проблемы нет решения!) просто введет в замешательство клиента.
Условиями и границами провоцирующей риторики и аргументации является здоровый эмоциональный контакт и активное управление разговором.
Существует ли провоцирующая риторика!
Несколько лет назад в США Франк Фаррелли и Джефф Брандсма разработали теорию «провоцирующей терапии», едва ли известной в настоящее время в Германии. В результате систематических поисков было выявлено множество различных коммуникационных элементов, относящихся – чаще всего не корректно – к диалектике, а также к деятельности опытных журналистов, консультантов. Их легко найти в политических дискуссиях или в банальном разговоре завсегдатаев.
Техника провоцирующего общения не нова, новым считается признание терапевтического эффекта разговора. Из контекста можно выделить несколько интересных моментов, на которые следует обратить внимание консультантам, продавцам и другим людям, желающим или обязанным, в связи с должностным статусом профессионально общаться. Понятная другим постановка цели.
• Стыковка происходящих изменений и эмоционального состояния.
• Игнорирование привычных реакций.
• Остроумное и доброжелательное противостояние высказываниям, другим взглядам.
• Сознательная провокация сопротивления.
• Ирония серьезности.
• …и неожиданная реакция.
Профессор, доктор Рита Зюсмут так охарактеризовала известного немецкого телеведущего Уль‑риха Викерта: «Он использует язык не как меч, а как рапиру». Это можно сказать о любом искусном ораторе, которого отличает живость ума и неоднозначность. Вместо того чтобы притворяться простодушным или честным, ему легче вызвать смех слушателей или собеседника, причем смех может быть даже по поводу собственной персоны, в то время как сам разговор требует продолжения или ответа. Смех может послужить выходом из сложившейся ситуации, которая кажется безнадежной, или даже помочь выиграть время или отложить окончательное решение.
К типичным представителям провоцирующей риторики относят Викерта и Зюсмут, получивших «орден острослова» на праздновании объединения белых и синих в городе Нойнкирхене.
Пример.
27 января 1995 года, вручение ордена Рите Зюсмут, Викерт, победитель прошлого года находится среди почетной публики.
Мэр города Нойкирхена Штапманнс решил во всеуслышание поспорить с Викертом:
«Г‑н Викерт, могу поспорить, что до среды в ваших ежедневных комментариях вам не удастся вставить фразу „красота Нойнкирхена и Зейлыиайда“. Если вам это удастся, я готов выплачивать на каждом празднестве минимум 3000 DM в фонд помощи трудным подросткам… Но если у вас ничего не выйдет, придется вам в течение недели смотреть журнал и пить теплое пиво».
Через секунду Викерт был уже на трибуне с ответом:
«Дорогой мэр, вам точно не удастся вставить фразу „красота Нойнкирхен и Зейльшайд а“ в мои ежедневные комментарии до среды. А если все‑таки получится, я охотно внесу 3000 DM в фонд помощи трудным подросткам».
Тем самым Викерт согласился лишь с первой частью предложенного спора, вторая часть осталась открытой.
Впрочем, уже на следующий день он начал один из новостных эпизодов словами: «Есть много красивых мест на земле, будь то Нойнкирхен, Зейльшайд или Тодтмус…»
Таков классический пример провоцирующей риторики, отличительной чертой которого является шутка и удачный ответ на нее. Как казалось, первоначально было лишь два варианта выхода из данной ситуации: принять спор либо отказаться от него.
Викерт нашел третий, самый удачный, который устроил всех.
И еще пример: как‑то мне довелось побеседовать с ведущим специалистом по развитию персонала крупного автомобильного концерна Германии на тему провоцирующей риторики. Вот что он мне поведал:
«Расскажу о человеке, назовем его г‑н Н., который долгое время не мог решить, хочет ли он заниматься распространением автомобилей исключительно нашей марки. Он постоянно звонит мне по телефону, высказывает свои соображения, что ровным счетом ни к чему не приводит.
Не долго думая, в конце недели я поехал к нему в офис без предупреждения и поблагодарил за желание быть нашим представителем. А затем сообщил, что после основательного взвешивания всех «за» и «против», я пришел к заключению не принимать его предложение, поскольку мы не можем сотрудничать с людьми, не готовыми стать членами нашей семьи или не уверенными в правильности принимаемого ими решения. Вот причина нашего отказа от сотрудничества, кстати, вынужденная. Затем я распрощался с озадаченным предпринимателем.
Потом были выходные, а когда я пришел на работу в понедельник, от него было уже два звонка. В следующем телефонном разговоре он мне объяснил причину колебаний: разумеется, такое решение нельзя принимать опрометчиво, необходимо все основательно обдумать, что он и сделал, и теперь хотел бы стать нашим представителем. И вот сегодня он является одним из лучших сотрудников концерна».
Возможность отказа привела к желаемому успеху. Там, где не помогают ни советы, ни уговоры, можно попробовать провокацию.
Кстати, едва ли среднестатистический продавец позволит себе использовать такой способ, если на карту поставлено многое, скорее он приемлем лишь для маленьких побед.
Оптовые продавцы работают по‑другому. Они не просто продают, но и оценивают свои достижения или продукт, обдумывают, как лучше «подать» товар.
Какие качества характеризуют человека, применяющего провоцирующую риторику!
• Он знает: при неполноценной коммуникации вакуум общения заполняется недостоверной информацией, слухами, болтовней, хвастовством, что и отравляет атмосферу разговора. Противостоит этому провоцирующая коммуникация, в основе которой лежат нелогичные или даже нелепые высказывания, как ни странно, направленные на действие.
• Он может передать информацию между строк и понимает, что слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Он поддерживает связь с окружающими, выступает против «Lingua blablativa», слышимой, но непонятной речи, болтовни. Искусный оратор, он считает, что слова лишь обозначают мысль, а не высказывают ее.
• Знание для него начинается с накопления опыта (всем известно, что полагаться на восприятие ненадёжно), с осознания искаженности реальности и предположений.
• Для него язык – первоисточник недопонимания, которое ему хочется свести к минимуму. Там, где идея не ясна, а коммуникация сводится к «не могу» и «не хочу», возникает хаос.
Но он знает, что слово – попытка сближения с идеей, не с самим делом, поэтому можно положиться на такой подход.
• Он не соглашается, когда разговор рассматривают как монолог. Он убежден, что даже монолог предполагает наличие умного слушателя, хотя и этого недостаточно. Искусный оратор не позволит себе «социального шума».
Рационально желание, чтобы с тобой говорили, а не тебе говорили.
• Он считает, что не сама точка зрения влияет на дело, а вид и способ ее преподнесения. Одного присутствия духа не достаточно, необходимы подходящие слова, чтобы сформулировать мысль. Обладатель ума способен подобрать верные слова, чтобы озвучить свою мысль, хотя на практике выясняется, что не каждый, кто говорит правильно, действительно умный человек.
• «Говори, и я смогу тебя узнать!» Настоящий оратор хорошо знает: «Заговори с человеком, и ты уже не говоришь с ним, так теряют человека. Помолчи с ним, и вы все равно разговариваете, так теряют слова» (Конфуций). Наш оратор не теряет ни людей, ни слова.
Исходя из внутренней необходимости, он ценит тех, кто не соглашается, уважает упорство собеседника, проверяет устойчивость основных его понятий, его логическую систему и умственные способности.
• Свои высказывания он рассматривает как действия, расставляющие акценты в разговоре, обозначающие его позицию. Только такие акценты и позиции действительны в конкретный промежуток времени, то есть в момент разговора. Когда позиция становится камнем преткновения, он беспристрастно от нее отказывается, ведь самое важное в разговоре – собеседник, требующий бережного к себе отношения (вербального). Даже ласковые и обходительные высказывания могут шаржировать, иронизировать или заставить задуматься. Как профессионал, он чувствует границы собеседника и соблюдает их.
• Ему известно высказывание Бернарда Шоу: «Чтобы узнать правду, нужно возразить говорящему». Возражение – это элемент провокации, направленный не на то, чтобы размыть или скомпрометировать позицию говорящего, а на освещение и прояснение ситуации. Иногда умственный статус добивается признания.
• Он знает, что правда относительна, существует не сама по себе, а для кого‑то. Каждый, кто думает, что истина может чего‑то требовать, бросает ей вызов и охотно пускается на ее поиски вместе с другими, приписывая себе уже известное. Как Индиан Джонс, которого не оставляет в покое мысль, что в глубине незнания хранится сокровище, до сих пор не найденное. Или лучше сравнить его с Сократом, чувствующим себя свободно, когда речь идет об акушерстве, так сказать, содействующем правде в высказываниях других? Речь не идет о дилемме, скорее наоборот. Это жажда чего‑то нового и помощь при родах одновременно.
• Его утомляет однообразие. Возражение делает оратора продуктивным, творческим и неутомимым. Ему не интересен выигрыш дискуссии, скорее торжество других является его личной победой. Франц‑Йозеф Штраус однажды бросил вызов своему противнику, экс‑бундесканцлеру Шмидту: «Дорогой коллега, разница между мной и Вами в том, что я не совсем прав, а Вы точно неправы». Слова, достойные провоцирующего оратора. Интересно, знает ли он, что того, кто совсем неправ, легче переубедить, чем того, кто прав наполовину. Или считается, что полуправда хуже фальши?
• Провоцирующий оратор понимает, что легче поверить в ложь, которую слышал сотню раз, нежели в правду, которой никогда не слышал. Искусно, убедительно и потрясающе представленное заблуждение, как скала или острый мыс во время прибоя.
Он скажет лишь «половину правды» и подтвердит: «Верно, но лишь наполовину!» Конечно, он может выступить с прямым возражением и ответить собеседнику: «Вы правы, но всей правды вы бы не смогли вынести!»
• Он избегает заумных речей, так как знает, что нет ничего легче, чем сложно выражаться. И что глубина высказывания часто лучше его избыточности. Его оружие – власть над словами, обычный меч не поможет в борьбе с «вербальным мусором» и излишним «социальным шумом», хотя многие так не думают.
Даже в самом жарком споре он способен беспристрастно формулировать свои мысли и не будет повторять уже сказанное им однажды.
Предлагаю вам рассмотреть следующие модели поведения.
1‑й элемент стратегии. Нарушение стереотипного распределения ролей
В основе 80 % всех разговоров заложены общепринятые фразы, используемые обычно в свободном порядке и направленные на собеседника.
Например, в беседе с продавцом покупатель ожидает, что товар захотят продать ему по максимально высокой цене. Продавцу, со своей стороны, хорошо известно положение других и что, скорее всего, нужный товар или услугу потребителю предложит еще кто‑то, поэтому он старается обеспечить качество товара и «рекордно хорошую цену». Общение не должно тяготить ни покупателя, ни продавца, оба стараются сигнализировать о понимании ситуации, выбирая для самовыражения внешнее спокойствие, внимание к мнению собеседника. Важно, не потеряв лица, оказаться в выигрышной ситуации.
Другой пример легко найти в повседневной жизни, где каждый находится под давлением руководства, дающего нам различные поручения. Начальник цитирует своего начальника, говоря о срочности продвижения нового продукта, делая упор на важность предполагаемых надежд сотрудников. При перекладывании своей проблемы на других, атмосфера разговора простирается от отечески благосклонной до сурово взыскательной. Собеседник подчеркивает, что он именно так расценивает проблему – теперь уже свою – и принимает поручение.
Про себя он думает: «Как обычно, шефу нужно найти козла отпущения, когда момент уже упущен и невозможно надеяться на желаемый результат. А если все‑таки достигнут? Известно, кто будет почить на лаврах и кто больше всех трудился».
Каждому своя роль, и оба предугадывают результат.
Как выглядит практический совет консультанта? Похожее есть в отношениях терапевта и больного. Пациент, точнее сказать клиент, ложится на кушетку и старается объяснить свою проблему. Теперь дело за терапевтом, то есть советчиком, ему следует найти решение, которое понравится клиенту. Как и после решающего сражения гладиаторов, участь побежденного решает поднятый или опущенный большой палец. Если предложенное решение или совет оказываются рациональными требуется осознание надежности, и как запасной вариант рассматриваются некоторые сомнения: «Хорошо, попробуем один раз, полностью вы меня не убедили… хотя, в общем, вы толковый советчик».
Все знают, что деятельность консультанта зависит от гонорара, как и ответственность. Ролевое клише можно обозначить следующим образом:
Клиент/проблема + консультант/решение = ситуативная действительность
Давайте рассмотрим, как можно прервать эту предполагаемую парадигму. Чтобы смутить собеседника, существует множество способов, ориентированных на ситуацию: заранее обдуманная модель или взятый за основу план вопросов, чтобы найти для него (а следовательно и для нас) новый выход из сложившейся ситуации.
Вот несколько вопросов:
• Что за роль собеседник отводит мне?
• Как он расценивает себя?
• В чем проявляется его предрасположенность к конфликтным ситуациям?
• Как лучше сбить с толку собеседника, чтобы это не означало завершение разговора, а оказалось созданием новой позиции взглядов.
Хорошо, если собеседник способен оказаться на моем месте. Этот метод широко применяется в диалектике. Теперь забудьте о нем, так как в его основе лежит механизм объединения, мотивированный солидарностью и требующий осмотрительности друг с другом.
Мы хотим большего, место должно стать выходом: я хочу, чтобы собеседник излагал вслух мои аргументы, свои возражения оставлял при себе и брал на себя мою ответственность.
Разумеется, необходима некоторая смелость, чтобы перепрыгнуть через свою тень: сказать «нет» вместо ожидаемого «да», поставить под вопрос реальность собственного восприятия, избежать проторенных путей ведения разговора и наперекор всему – словесной путаницы.
Проще всего представить ситуацию с терапевтом, отвечающим на вопрос, как решить проблему клиента: «Не знаю, как помочь вам». Как минимум, реакцией пациента будет удивление. Как? Нет решения, но я думал!.. Прекрасно, изменилось течение мысли, раньше думать мог лишь терапевт, а теперь началась собственная умственная работа.
Представим ситуацию с приветливо проконсультированным покупателем, который в завершение говорит: «И теперь вы хотите всучить мне этот замечательный продукт?» Вместо подавленного бормотания, похожего на «да», неожиданно он слышит парадоксальное «нет!», сопровождаемое улыбкой уверенного в себе человека. «Нет», и продавец снова может аргументировать: «Во‑первых, я не хочу вам навязывать что‑либо, во‑вторых, у вас нет доводов в пользу того, что наша новинка вам необходима»! Чаще всего покупатель забывает все аргументы против и начинает искать причины, чтобы купить товар.
Подожди, скажете вы, это не входит в роль покупателя!
Совершенно верно. Но парадокс в ответе и деликатная провокация оказались побуждением, старый образ мыслей сломлен, а на обломках, как птица феникс, из пепла возродилось направление разговора иного рода.
Кто не рискует, тот не пьет шампанское, как говорит известная всем поговорка, одинаково применимая как для игрока, так и для верующего человека.
До сих пор четко вспоминается, как в начале своей деятельности в качестве консультанта мне интуитивно пришлось прервать складывавшуюся ролевую парадигму, что побудило клиента к действию. По завершении долгого разговора с руководством индустриального предприятия, один из гостей хотел попрощаться следующим образом: «Мы с коллегами должны еще раз спокойно обсудить, стоит ли вообще заключать с нами договор, естественно никто не ставит под вопрос нашу компетенцию, но нужно еще раз все обдумать. О решении вас известят в начале следующей недели». Господа уже направились к выходу, когда мне совершенно спонтанно пришло в голову объявить, что мы не можем принять данный договор, что наконец, отношения с партнерами строятся на безграничном доверии. Если оно не возникло самопроизвольно, значит дальнейшие отношения не стоит продолжать. Следующие полчаса руководство пыталось меня убедить всеми возможными способами подписать договор сейчас. Пришлось согласиться.
Некоторое время назад по третьему каналу PEP передавали интервью известного эксперта профессора и доктора Ролфа Швендтера, обсуждалась его любимая тема «субкультура».
Шведтер в повседневной одежде стоял близко к ведущему и полностью соответствовал роли человека, у которого берут интервью, то есть интервьюер спрашивает, интервьюируемый отвечает.
Получился следующий диалог:
Интервьюер: «Г‑н профессор, как эксперт в данной области, объясните, что конкретно означает понятие "субкультура "».
(Интервьюер свободно отклоняется назад).
Эксперт: «Субкультура? Какую именно вы имеете в виду?»
(Эксперт свободно отклоняется назад, интервьюер шокирован).
Интервьюер (напряженно, явно сбит с толку):
«Э‑эммм…а что, их несколько?!!?»
Так происходит изменение сложившейся структуры мысли: интервьюер намеривался держать нить разговора в своих руках, оказывать давление на собеседника посредством вопросов, тем самым контролировать развитие диалога. Но неожиданно для себя ведущий сам оказывается под давлением.
Эксперт: «Так вот, если рассматривать регрессивную и прогрессивную, то они подразделяются на эмоциональную и рациональную субкультуры. Речь идет о какой‑то из них?»
…
Г‑н Швендтер, кстати, оказался довольно милым человеком, он «с легкостью» помог провести интервью смущенному журналисту. Так происходит смена ролей.
Очередность событий ясна: после нарушения традиционного распределения ролей нужно решить, стоит ли продолжать разговор. Естественно, способы таких нарушений зависят от ситуации. Не обязательно это должна быть кувалда, иногда даже легкое дуновение ветерка может вывести собеседника из равновесия… или послужить восстановлению последнего.
Другой пример.
В уютной атмосфере дня рождения одна дама в годах без устали говорила о том, что настоящие кавалеры, способные действительно ухаживать за барышней, перевелись. Хорошие времена закончились еще тогда, когда эмансипация только начинала будоражить умы молодых людей. Как жаль, ведь благодаря ей (эмансипации), все джентльмены вымерли.
Услышав это, один молчаливый слушатель с ухмылкой пробурчал себе под нос:
«Ах, знаете ли вы, может мужчинам надоело: сначала они обустраивают быт женщины… а потом оказывается, без его помощи она не в состоянии даже по лестнице спуститься!..»
Односторонняя дискуссия переросла в жаркую полемику, другие тоже включились в разговор.
Хорошую нить разговора, хорошие отношения между вами и собеседником легче разрушить, нежели сохранить.
Изменение поведения – результат применения парадоксальных, провоцирующих, раздражающих коммуникативных моделей, посредством которых человек отказывается от своих устоявшихся взглядов в пользу нового, необычного направления мысли.
Свою старую роль он знал – теперь он должен проверить себя в новом амплуа. Таково течение жизни, без обновлений оно непостижимо.
Хотя даже мастеру ораторского искусства иногда приходится резко одернуть собеседника, возможно, чтобы прекратить болтовню.
В «мужском кругу» часто случается, что божественный Дон Жуан возомнит себя Ромео и часами восхваляет свои подвиги и потенцию. Все попытки сменить тему исчезают незамеченными, как вода сквозь песок.
От чванства спасет риторическая провокация:
«Знаете, какое впечатление вы на меня производите?»
«Нет».
«Вы как инвалид, рассказывающий о войне!»
Не позже чем через две минуты говорун поспешит удалиться, пробормотав какую‑нибудь отговорку. При дальнейших встречах вряд ли ему захочется затрагивать тему женщины.
Кстати, подобная реакция на раздражение проявляется и при других простых психологических феноменах – потеря роли не такое уж великое дело. Разумеется, тяжело наблюдать, ничего не делая, как нарушается или даже теряется смысл ролевых отношений. Изначальная модель проста и потому функциональна: наша роль определена действиями, причина которых в ролевых клише, на них мы реагируем поступками и создаем новые причины, определяющие новый образ действий.
Вместо желаемых рекомендаций от терапевта пациент слышит, что его проблему нельзя решить. Продавец вводит в замешательство покупателя тем, что не хочет принимать планируемый контракт. Ролевое понимание нарушено, собеседник оказывается в неожиданной ситуации.
Умно и правильно применять провоцирующую риторику – значит быть понятным, не высказывая свое мнение откровенно.
Часто шутка проливает свет на правду. В шутке лишь только доля шутки… Тонко, деликатно и всем понятно.
Любое преувеличение, воспринимаемое как утрирование, может привести провокацию к цели и заставит человека посмотреть на себя или ситуацию со стороны, что тоже является своего рода рефлектором.
Иногда результат просто неожиданный: наши лучшие умозаключения (обдуманные!) оказываются ошибочными.
2‑й элемент стратегии. Пресекайте некоторые моменты в разговоре провоцирующими высказываниями
«Кто спрашивает, тот ведет!» – гласит основное правило диалектики. Забудьте его на некоторое время, и в виде исключения не задавайте вопросов, чтобы прояснить проблемную ситуацию, а вместо этого используйте откровенные (иронические?) комментарии. В обычном случае выясняется, действительно ли собеседник руководствуется изначальным мотивом или его основная установка – очень осторожно подходить к решению щекотливого (затруднительного) дела.
На презентации нам приятнее услышать: «Скажите, пожалуйста, не могли бы вы, наконец, говорить громче/писать крупнее?!», чем позитивное, но с едва заметной иронией, даже с улыбкой: «Извините, не могли бы вы чуть тише говорить/мельче писать?!»
Желаемое влияние сравнительно понятно, мы хотим:
• довести до чьего‑либо сведения желаемый образ действий или мыслей;
• совместить чувства и приспособиться к эмоциям;
• добиться сопротивления и общения;
• достигнуть легких, приветствуемых изменений в отношениях.
Провоцирующие высказывания «бесплатны», на них можно реагировать, хотя никто не обязан это делать. Едва разговор приобретает серьезный характер, провокация происходит автоматически. Провоцируемое вмешательство направлено на нахождение внезапного выхода вместо общепринятого пути.
Часто решение приводит к познанию, сюда же относится тщательный анализ спровоцированных извинений, если речь идет об оправдании.
Пример.
В середине разговора провоцирующий оратор с ухмылкой объявляет: «Насколько вероятно, что вы создаете такое количество слов, дабы прикрыть посредственность ваших мыслей?»
Реакция имеет действие разорвавшейся бомбы.
Давайте представим возникновение протеста, следующего этапа развивающихся коммуникационных отношений:
«Уважаемые дамы и господа, меня зовут Ханс‑Хайнрих Мюллер, я известный немецкий политик в области коммунального хозяйства… – пауза – … так ко мне однажды обратились…»
Сначала говорящий почувствовал нарастающий протест, а затем – облегченный смех. Излюбленный прием блестящего оратора.
Или разберем интервью Франца‑Йозефа Штрауса в «Зеркале» (1/1978), представляющего интересы Рудольфа Аугштайна, Эриха Бемэ и Дирка Коха, – образец смены ролевого распределения и одобрения позиции противоположной стороной.
Открытая колкость, обсуждение вербальных упреков и уверток создают сцену «чистой культуры провоцирующего оратора».
…
«Зеркало»: Господин Штраус, если бы газеты повсеместно не врали, то в 1978 году вас избрали бы премьер‑министром свободной Баварии.
Штраус: Прежде всего, хочу выразить свое уважение избирателям и сказать, если избиратели на предстоящих парламентских выборах…
«Зеркало»: По какой причине вы не принимали участие в выборах 1966‑м (а именно не выдвигались в канцлеры CDU/CSU[1])?
Штраус: Я не хотел.
«Зеркало»: Почему вы не хотели?
Штраус: Потому что не хотел. Когда меня спрашивают: «Почему не хочешь?», отвечаю: «Не хочу и все». В Баварии такой ответ считается исчерпывающим.
Шпигель: В Баварии может быть, а что делать другим Федеральным Землям? Вы сможете дать людям разумное объяснение?
Штраус: С тех пор…
«Зеркало»: С тех пор дела пошатнулись?
Штраус: С тех пор электронная система разрослась во всех направлениях…
…
«Зеркало»: Складывается впечатление, будто ваша стратегия направлена на то, чтобы позлить г‑на Коля.
Штраус: Это ваша личная гипотеза. Если бы у вас не было различных предположений, вы бы не знали, что писать.
«Зеркало»: Да, мы не сидим под дверью, когда вы с Колем заседаете. Может он вас и любит?
Штраус: Не так, как вы думаете.
«Зеркало»: Одно известно точно: стоящие перед дверью люди постоянно озадачены…
Штраус: Вы не думаете, что шанс оказаться ошеломленным сегодня делает жизнь красивее и травмирует стариков?
«Зеркало»: Такой программы не существует. Вопрос не в том, насколько мы ошеломляем. Вопрос в том, насколько г‑н Коль озадачен вашей деятельностью. Штраус: Должно быть, г‑н Коль думает так же, как и вы…
…
«Зеркало»: Позвольте нам, пожалуйста, деятельность объединения Коля назвать демонтажем.
Штраус: В некотором роде вы напоминаете человека, который поджег дом и первый кричит, что пожарные не едут.
«Зеркало»: Коля мы не разжигали. Человек CDU, которого мы уважаем и ценим, подтвердил, что одну треть демонтажа выполнил Коль, другую треть сделал Шмидт, а оставшуюся треть работ произвели CDU и Штраус.
Штраус: Тогда г‑н Шмидт и я выполнили две трети, что является довольно значительным.
…
То, что «Зеркало» руководствуется провоцирующей риторикой, четко показывает анализ последовательности беседы. Диапазон всего интервью включает 1300 давлений разного рода. Со стороны «Зеркала» насчитывается 86 проявлений, из них лишь 45 прямых, выражающихся в постановке вопроса, почти одна треть дана в форме острот или риторических «телег», или возражений.
Речь шла о любимом «провоцирующем ораторском искусстве в чистом виде».
Кстати, такую провоцирующую риторику очень часто применяют политики.
Другой пример можно взять из истории. Сэр Уинстон Спенсер Черчилль начал свою политическую карьеру в 1900 году, став членом палаты общин.
Вступив в должность, Черчилль с самого начала определил для себя: «Все – черви, я – светлячок!»
А в 1937 году журналист спросил его, начнется ли война. «Нет», – ответил гений, – пока г‑н Шинвел был министром угольной промышленности, в стране не было угля. Сейчас он министр обороны!..»
3‑й элемент стратегии. Старайтесь (иногда) проследить соответствие невербального поведения с речью
Позвольте себе хоть раз проявить эмоции, сопроводите высказывания собеседника преувеличенной (дозированной) реакцией жестов или невербальными сигналами (пропустите воздух сквозь зубы, или тихо присвистните от удивления).
Во время дискуссии или напряженной работы конференции редко кто избегает долгих и нудных разговоров ни о чем. Поскольку собеседники длительное время напрягают нервы, такие разговоры часто не приносят ожидаемого результата.
4‑й элемент стратегии. Согласитесь тогда, когда такой реакции никто не ожидает
Смутите собеседника использованием противоположной ожиданию реакцией, примените так сказать «контрастный душ» или классический пример Инь – Янь. Если от вас ждут одобрения – не согласитесь, надеются получить отказ – удивите.
Всем известный пример – заседание в федеральном парламенте (ФРГ), когда произошла такая сцена.
Женщина‑депутат бросила следующую реплику:
«Если бы вы были моим мужем, я бы подсыпала вам яду!»
Ответ:
«Любезнейшая, если бы вы были моей женой, я бы сам отравился!»
Укор:
«Вы всегда рассказываете лишь полправды!»
Ответ 1:
«Именно так, но только нужную половину!»
Ответ 2:
«Именно так, всей правды вы бы не вынесли!»
Если провоцирующему оратору нужно, чтобы согласие противоположной стороны остроумно и неожиданно приняло другой поворот, он найдет способ.
Принцип прост: за основу берется смысл высказывания, подтверждается, и содержание меняется.
Следующий пример.
Заседание правления. Выступает новый председатель:
«… необходимая решительность и намерение, чтобы изо всех сил противостоять вызову непобедимого рынка».
Ответ сотрудника:
«Могу лишь поддержать: необходимая решительность все‑таки лучше решительной необходимости ваших предшественников!»
Или вот что звучало с трибуны во время дискуссии об альтернативных источниках энергии. Представитель одной из теорий резюмировал:
«… выход ядерной энергии в короткий срок возможен и настоятельно необходим. Мы придерживаемся мнения, что около трети энергии сегодня можно сэкономить еще до 2000 года. Причем 40 % использованной электроэнергии сегодня…»
Часть вторая. Новые образования 101
Реплика:
«…можно извлечь из розетки, или как?»
Циники всех стран, объединяйтесь!
5‑й элемент стратегии. Позвольте себе относиться с юмором к внешности других (и к своей собственной)
Этот запрет, к сожалению, никто не отменял. Жаль, но влияющее на коммуникацию внешнее восприятие является неотъемлемой частью действительности. Чувствовали вы когда‑либо «субъективное несоответствие» и навешивали ярлык, руководствуясь внешностью, бросающейся в глаза? Нельзя сразу рубить с плеча, достаточно обойтись предупредительной улыбкой.
Грубости соответствующим образом характеризуют человека их говорящего. Результат подобной манеры поведения – разговор Карла Долла и актера:
«Карл, ты выглядишь так… что мог бы стать идеальной рекламой генных исследований!»
Долу не удалось удержать во рту приличный глоток пива – такова была реакция, компенсирующая шок.
Другой пример грубой манеры обращения. Во время дебатов представителей различных хозяйств одного из них неосмотрительные собеседники вывели из терпения. Неожиданно для публики он вдруг взорвался:
«Итак, вы – борцы за природу. Это бросается в глаза и подчеркивается вами постоянно. Удивительно (взгляд на человека сверху вниз)… судя по всему, вас не беспокоит то, что природа с вами сделала!»
Следующий пример будет лучше. Беседа в уютном кругу редакторов местной газеты, тема калорий, лечения от тучности и диеты. Один из сотрудников косится на свой живот: «Да, пожалуй, нужно себя спросить, хочу ли я о‑духотвориться или во‑плотить‑ся», что вызвало спонтанный ответ:
«Ах, знаешь что, у моего живота есть преимущество, ноги даже в душе не намокают».
Люди засмеялись… и ирония приняла объективный характер, не выглядит как нападки.
6‑й элемент стратегии. К провокации нужен драматургический подход
Шедевр провокации отпустил однажды политик FDP (Радикально‑демократической партии Швейцарии) Юрген Моллеман. Он знаменит своими крылатыми фразами, например «Пути из неоткуда».
Это происходило в одном из «летних мест» Бонна, в то время местным СМИ опять было не о чем писать: была пора ежегодной летней паузы, пора отпусков.
В то время везде, даже в здании парламента Юргена, можно было увидеть с книгой известного и признанного, но в то же время, непонятого профессора и доктора наук Теодора Блисхаймера, получившего, как известно, ученую степень Карла Поппера. Блисхаймер исследовал Каир нашего времени и обнародовал результаты практической работы в печатном виде, в труде «Пути из ниоткуда».
Где бы Моллеман ни сидел или ни стоял, книга в несколько сантиметров толщиной была его постоянным спутником. Нередко пресса удивляла его бездействием, тогда он старался углубиться в научные труды, касающиеся того или иного вопроса.
Ни одна речь Моллемана не обходилась без цитат, либо он заканчивает выступление всемирно известным изречением Блисхаймера, либо использует мудрые высказывания для кульминации. На университетской конференции многочисленные профессора поблагодарили своего коллегу Блисхаймера за его новаторскую работу «Пути из ниоткуда».
В программе на радио Моллеман столкнулся с депутатом Партии зеленых Витцелем. Стоило лишь Моллеману сослаться на труды «Блисхаймера, известного ученика Поппера» и противостояние министру сразу прекратилось. Ветцель, начальник комитета образования и науки уважал Блисхаймера как объективного аналитика экономического положения Германии. На вопрос, читал ли он Блистхаймера, Ветцель ответил, что еще не успел насладиться его работой в оригинале, хотя знаком с кратким содержанием, освещенным в прессе.
Так же ответил бы советник канцлера Акерманн, да и другие авторитетные и не очень значительные люди науки, экономики, политики.
Должно было бы насторожить, что Блисхаймер (цитирую Моллемана), «получивший ученую степень Поппера, имел успех как натурщик и пианист в кафе».
Моллеман выдумал Блистхаймера, даже внес изменения в справочник по университетским лекциям в г. Мюнстере.
Провокация готова.
А что Моллеман? Он сказал: «Никто даже не признается, что он не знает так называемую известную личность».
Шикарный пример грандиозной, инсценированной провокации: задействованные СМИ, а также обсуждавшие эту тему с Моллемоном собеседники великолепно сыграли свою роль.
Когда реальное положение стало достоянием общественности, пресса смеялась от души.
В таких вещах следует быть осторожным и придерживаться следующего правила:
«Свидетельство министерства науки еще не доказательство, что это действительно правда!»
Лучше проверить. По‑китайски под такими свидетельствованиями подписывают «Wu Wei» – умышленная непреднамеренность.