Анализ комедии "Бригадир" Д.И. Фонвизина

Федеральноеагенство по образованию и науке РФ
Пензенскийгосударственный педагогический университет им.В.Г.Белинского.
Факультет русскогоязыка и литературы
Контрольнаяработа
по историирусской литературы 18 века.
Тема: ««Бригадир» Д.И.Фонвизина – «В наших нравах первая комедия»
Выполнил:студентка 2 курса
заочнойформы обучения
ПостоловаТатьяна В.
Проверил:кандидат филологических наук, доцент кафедры русской литературы
НосоваТамара Фёдоровна.
Пенза, март,2010г.

Творческая деятельностьФонвизина – автора «Лисицы — казнодея», «Послания к слугам», «Бригадир»,«Рассуждения о непременных государственных законах», «Недоросля» и ряда острыхсатирико – публицистических произведений, направленных против самодержавно –крепостнической политики Екатерины 2, — охватывает 1760 – 1780-е годы. Всёнаиболее значительное, что было создано Фонвизиным, всё то, что делает его – пословам М. Горького – зачинателем «великолепнейшей и, может быть, наиболеесоциально – плодотворной линии русской литературы – линии обличительно — реалистической», теснейшим образом связано с идейными и художественно –эстетическими тенденциями, вызванными к жизни особенностями общественно –исторического развития России во вторую половину 18 века. Недаром ещё Белинскийотносил произведения Фонвизина к числу таких литературных памятников, которыеважны «как моменты исторического развития и развития общественности у народа».
Фонвизин и в молодостии в зрелые годы считал, что дворянство несёт ответственность за положение встране. Но он видел, что в подавляющем большинстве дворяне недостойны этойвысокой роли. Представители господствующего сословия, они бесчеловечны,корыстны, невежественны и меньше всего думают об интересах родины. Обличениедворян, недостойных быть дворянами, и выяснение причин, уродующих человеческуюличность, занимает огромное место в творчестве писателя.
Запутанный вопрос одатировке комедии в настоящее время может считаться решённым. Работа Фонвизинанад «Бригадиром», если не полностью, то в значительной своей части, должна бытьотнесена ко времени его полугодичного пребывания в Москве зимой 1768 – весной1769 г. В апреле 1769 г. Фонвизин сообщал И.П.Елагину: «дописал почти своюкомедию». В следующем письме к нему же он снова упоминает о комедии, повидимомууже оконченной. Думается, что уточнение датировки не так уж и существенно. Ясноодно: работа над комедией связана с кругом вопросов, поднятых в период созываКомиссии по составлению Нового уложения. Фонвизин присоединялся к тем, кто,подобно Я.П.Козельскому, считал необходимым при помощи «праведных речей»показать картину русской жизни. Одновременно в «Бригадире» по – новому решалсявопрос о путях создания национальной комедии, поставленный в кружке Елагина.Первая русская национально – бытовая комедия «Бригадир» Фонвизина является,прежде всего литературным памятником, отображающим борьбу передовых русскихлюдей 18 века за национальную самобытность русской культуры. Фонвизин в своейкомедии жестоко высмеял раболепство современного ему дворянского общества перединостранной, в данном случае французской, цивилизацией.
Если Ломоносов иСуворов всеми силами противодействовали немецкому засилию, то ярким выражениемтого же процесса борьбы за национальную самобытность русской культуры являетсяразвернувшееся в русской художественной литературе, главным образом начиная ссередины 18 века, обличение дворянского пристрастия к французам. Осмеяние«французомании» не случайно заняло такое видное место в русской литературевторой половины 18 века, так как именно в эту пору на смену немцам, наводнявшимРоссию в первую половину века, нахлынули французы. Особенным покровительствомпользовались они при дворе Елизаветы. Вслед за придворной средой«французомания» охватила достаточно широкие круги русского общества, неисключая и высших слоёв духовенства. Нельзя сказать, чтобы правительствоЕлизаветы и правительство Екатерины не принимали никаких мер к обузданию этогозла, но меры эти были весьма мало действенными. Главная роль в борьбе сзасилием иностранных проходимцев и тлетворным влиянием их на русское дворянскоеобщество принадлежала писателям. Обличение этого «чужебесия» становится однойиз основных тем в русской литературе второй половины 18 века, особенно вкомедии и в сатире, — одной из форм борьбы за национальное воспитание и чистотунационального языка.
На смену классицизмаидёт сентиментализм. Воздействие эстетики сентиментализма с большей или меньшейсилой сказалось во всех жанрах русской литературы. Ранее и отчётливее всего егопризнаки проявились на театральной сцене, где наибольшее распространениеполучает смешанный жанр. В 60 -х – начале 70-х годов, несмотря на ожесточенноепротиводействие Сумарокова, «вполз» на русскую сцену «новый и пакостный родслёзных комедий», как характеризовал этот защитник устоев классицизма всю новую«чувствительную» драматургию. К вящему негодованию Сумарокова эти «слёзныекомедии» заслужили «всенародную похвалу и рукоплескание». Самое проникновениена русскую сцену смешанного жанра свидетельствовало о демократизации русскоготеатра, о новых эстетических требованиях, предъявляемых к нему новым, болеедемократическим зрителем.
В тесном взаимодействиис передовыми идейными и художественными устремлениями русской литературнойинтеллигенции 60 – 80-х годов 18 века и развивается творчество Фонвизина –публициста, сатирика и драматурга, в произведениях которого нашли свое наиболееполное выражение отличительные особенности идеологии русского Просвещения илучшие завоевания русской литературы на путях к критическомуреализму.
В «Чистосердечномпризнании» Фонвизин говорит о том, что определением своим под начальствомЕлагина он был обязан успеху сделанного им перевода трагедии Вольтера«Альзира». Этот перевод был начат Фонвизиным, возможно, ещё в Москве, ноокончен по переезде в Петербург. Эта пьеса проникнута антиклерикальнойтенденцией. Выбор именно этой трагедии был глубоко закономерен для Фонвизина,оригинальное творчество которого, начиная с «Лисицы — казнодея» и «Послания кслугам» и кончая письмами из Италии, насыщено антиклерикальными настроениями.
Вольтер выступил в«Альзире» против насилий, совершаемых якобы во имя торжества христианствацивилизованными колонизаторами в покорённых ими странах. В конце трагедииумирающий правитель Перу дон Гусман, осудив свои жестокости над порабощённымнародом, обращается к своему убийце Замору со словами примирения, которыезвучат как апофеоз христианской религии, но по существу не сглаживают общегоантиклерикального тона пьесы.
Трагедия Вольтераодновременно полна тирад, выражающих заветные мысли писателя – просветителя повопросам морали и политики. В уста Альзиры, например, вложен следующий выпадпротив деспотизма:
Ты видишьдеспотическое зверство этих тиранов; они воображают, что небо для них однихсоздало Америку, что они родились её королями.
Переводясоответствующие строки, Фонвизин внес в них некий отсутствующий в подлинникеоттенок:
Неограниченнузришь власть тиранов сих, Им кажется, что сей и создан свет для них, Что властидолжен быть злодейской он покорным.
Словами о неограниченностивласти Фонвизин как бы раскрывает причину и сущность деспотического правления.Возможно, что это место перевода в какой – то мере отражает настроениянекоторых кругов русского дворянства, мечтавших обограничениисамодержавия и предпринимавших к тому реальные, хотя и бесплодные попытки.
Литературные качестваперевода Фонвизина в разное время расценивались не одинаково.
«Сей перевод есть нечто иное, как грех юности моея, — писал впоследствии сам Фонвизин, — но со всемтем встречаются и в нём хорошие стихи». П.А.Вяземский, приведя в своей книге оФонвизине только что процитированные строки, иронически замечает: «Признаемся,должно иметь родительское сочувствие для подобной встречи. Нам со стороны неудалось встретить ни одного хорошего стиха». Столь резко выраженноеотрицательное суждение Вяземского о переводе Фонвизина не может быть принятобез оговорок. Как отмечает П.Н.Берков, Вяземский «оценивает фонвизинскийперевод не с исторической, а с абсолютной точки зрения, оценивает его с позицийлитературных вкусов пушкинской эпохи. Между тем, для своего временифонвизинский перевод «Альзиры» вполне удовлетворителен и, может быть, стоитдаже выше других стихотворных и прозаических переводных и оригинальныхпроизведений 1750 – 1760гг.»
Правда, Фонвизин далеконе в совершенстве знал французский язык в пору своей работы над переводом«Альзиры». Об этом говорят допущенные в нем смысловые ошибки, послужившие пищейдля злоязычия. Так, например, в четвёртом явлении второго действия Фонвизинспутал слово «sabre» (сабля) со словом «sable»(песок), что сделалось притчей во языцех для разных насмешников. Через двадцатьлет А.С.Хвостов в своём издевательском послании к Фонвизину припомнил ему этотневольный промах:
Не ты ль устарика Вольтера отнял честь,
Как удалось тебеАльзиру перевесть?
Что муза у тебяс душою покривила.
Напав в иныхместах на смысл Вольтеров с тыла;
Что с мысльюавтора разъехался в других,
И что межпрочими в трагедии есть стих,
Которого онасовсем не разумела,
Не ты в томвиноват: чего она смотрела!
Нельзя, чтоб ты мечас пескомне распознал,
Ни столькомудрыми очами захворал.
Несмотря на отдельныеошибки переводчика и тяжеловесность стиха, он к своей задаче отнесся весьмасерьёзно и добросовестно. В некоторых местах его перевод не только очень близокк подлиннику, но и в литературном отношении действительно не уступает другимстихотворным переводам того времени. В качестве примера можно привестиследующий отрывок из диалога Гусмана с Альзирой:
Гусман
Я вижуискренность в словах теперь твоих,
И знаю, что ещёиз мыслей ты своих
Замора мертвогоподнесь не истребила…
…Возможно ль,чтобы он еще мой дух мутил?
Я варвара сегоживого победил, -
Могу ли мертвоготеперь его страшиться?
Не оскорбляйменя, престань о нем крушиться,
Ты тем бесславиевлечешь обоим нам;
Я ревностьчувствую к лиющимся слезам.
Альзира
Теперь уж местанет ни ревности, ни злобе;
Что сделает тебесоперник твой во гробе?
Несчастной сейстране Замор надеждой был,
Любила я его ион меня любил.
Признаюсь в томтебе, что смерть сего героя
Лишила в жизнисей навек меня покоя.
Вспоминая об этомпервом успехе своем на литературном поприще, Фонвизин рассказывает в«Чистосердечном признании»: «…между тем перевод мой «Альзиры» стал делать многошума и я сам начал иметь некоторое мнение о моем даровании; но признаюсь, чтобудучи недоволен переводом, не отдал его ни на театр, ни в печать».
Если в 1763г. Фонвизинне решился отдать «ни на театр, ни в печать» свой перевод трагедии Вольтера «Альзира»,то уже в конце 1764г. На сцене Российского театра была поставлена егополуоригинальная комедия «Корион». Образцом для этой пьесы послужила Фонвизинуфранцузская комедия Грессе «Sidney»( «Сидней».)
«Корион» Фонвизиназанимает определенное место в истории русской драматургии 60 – х годов 18 века.Пьеса интересна, прежде всего, как первая русская стихотворная комедия. Сюжетеё искусственен. Корион, изменивший когда – то любимой девушке, раскаивается,но поздно: Зеновия исчезла. Не видя цели в жизни, Корион принимает яд. Черезнесколько минут он видит у себя в доме любящую Зеновию. Он хочет жить, но ядпринят. Драматическая коллизия разрешается комически: предусмотрительный слугаАндрей подменил яд водою.
Приспособлениеиностранного подлинника к русской действительности проявилось в «Корионе» Фонвизина,прежде всего, в устранении иностранных имён. Героям пьесы присвоены хотя иредкие, но встречающиеся в православных святцах имена Кориона, Менандра иЗеновии. Писатель не решается еще дать персонажам своей пьесыобщеупотребительные русские имена. Только слугу Фонвизин считает возможнымназвать Андреем. Пятое действующее лицо комедии – крестьянин – вовсе не имеетимени. В подлиннике Кориону соответствует Сидней, Менандру – Гамильтон, Зеновии– Розалия, Андрею – Дюмон, крестьянину – садовник Анри. Шестое действующее лицокомедии Грессе – Матюрина, дочь садовника, — у Фонвизина отсутствует. Чтобыпридать пьесе национальную окраску, Фонвизин, к тому же, перенес место действияв подмосковную усадьбу и ввёл отсутствующий в подлиннике и первый на русскойсцене образ крепостного крестьянина. С ним пришли и просторечье и черты бытакрепостной деревни. «Не дай вконец мне разориться!» «Да мыразорены», — твердит крестьянин, умоляя не посылать его в Москву списьмом Кориона. Помимо оброка, крестьяне платят бесчисленные подати,
От коих уже мыпогибли – сто вконец.
Нередко ездит кнам из города гонец.
И в городстаросту с собою он таскает,
Которого – стомир, сложившись, выкупает…
Немало и тогосбирается в народе,
Цем кланяемся мыпоцасту воеводе,
К тому жесборщики драгуны ездят к нам
И без посцадыбьют кнутами по спинам,
Коль денег – стакогда даем мы им немного.
Зрители моглипосмеяться над корявой речью мужика, его цоканьем, но хоть на секунду должныбыли задуматься вместе с Андреем:
Какую беднуюкрестьяне жизнь ведут,
Коль грабят их ите, которым предан суд!
Андрей непохож насвоего забитого деревенского собрата. Остроумный и насмешливый, он сочетает всебе черты всех слуг из «Послания».
Иной из них,служа и телеси и духу,
Во здравие своедо смерти гнет сивуху;
Иной и день иночь, пролив струями пот,
Гоняясь заскотом и сам бывает скот,
И лучшие из нихравняются со пнями, -
 
смеется Андрей надсельскими дворянами. Знает он и нравы столичного барства.
Вам счастья своегонедолго будет ждать,
Коль станете вовсем вы знатным угождать:
Известны вамсамим больших господ законы,
Что жалуют онинижайшие поклоны;
Умножьте вычисло особою своей
Стоящих стрепетом в передних их людей, -
 
уговаривает смышленыйслуга своего барина.
Эти сатирическиестроки, жалкий облик разоренного крепостного, содержат во сто раз большеправды, чем надуманный сюжет, и показывают, о чем думал в молодости создатель«Недоросля».
На поставленный в«Послании к слугам» вопрос: в чем смысл жизни – отвечали слова друга КорионаМенандра:
Кто к общейпользе все старанья приложил
И к славе своегоотечества служил,
Тот в жизнь своювкусил веселие прямое.
Служению отечеству,«общей пользе» и отдал в дальнейшем свою жизнь писатель.
Появление пьесФонвизина, Елагина, Ельчанинова вызвало различные толки. Одним переделкинравились, другие считали, что пьесы должны быть либо переводными, либооригинальными.
С обоснованием теории «преложения»пьес «на русские нравы» выступил Лукин. Напомнив, что переделки былиблагосклонно встречены при дворе и бросив, таким образом, тень на тех, ктоосмеливался думать иначе, чем императрица и ее приближенные, Лукин приступает ксути дела. Перевод, — говорит он, — не волнует зрителей, ибо он даетпредставление о жизни другого народа, а театр должен исправлять пороки своихединоземцев. Поэтому, заимствуя основу произведения, следует изменитьположения, чуждые русскому быту, назвать героев русскими именами, местодействия перенести в Россию. Великолепный чтец, Фонвизин начал читать «Бригадира»в домах своих друзей. Слухи об отличном чтении интереснейшего новогопроизведения пошли по столице. Комедией заинтересовался граф Г.Г.Орлов, знавшийписателя как переводчика «Альзиры», и рассказал о ней императрице. Авторапригласили в Петергоф, где летом находился двор. 29 июня после бала писательпрочёл свою комедию в присутствии Екатерины 2 и ее приближённых. В первуюминуту он оробел, но затем читал с обыкновенным для него искусством.Императрица слушала доброжелательно, шутила и похвалила писателя.
Дня через три кФонвизину подошел воспитатель наследника престола граф Никита Иванович Панин ипоздравил с успехом:
-Ныне во всем Петергофени о чем другом не говорят, как о комедии и чтении вашем… Государыня похваляетсочинение ваше, и все вообще очень довольны.
Панин добавил, что инаследник выразил желание услышать комедию. Чтение у Павла состоялосьнемедленно после возвращения в Петербург. Комедия понравилась. Наиболее тонкогои умного ценителя – Панина – привлекла типичность образа бригадирши.
— Я вижу, — сказал он,- что вы очень хорошо нравы наши знаете, ибо Бригадирша ваша всем родня;никто сказать не может, что такую же Акулину Тимофеевну не имеет или бабушку,или тетушку, или какую – нибудь свойственницу.
На эту же типичностьперсонажей комедии указывает анонимная эпиграмма, помещенная в 1780 г. Настраницах «Санкт-петербургского вестника»:
На некоторуюзрительницу
Комедии Бригадира.
Весьма веселуювчера играли драму
Хотя смеялисьвсе, но я приметил даму,
Котора смехомвсех была раздражена,
В советницесебя увидела она.

 
В отличие от персонажейсовременных им комедий действующие лица в «Бригадире» представляют собою непросто олицетворения того или иного характера, а художественные образы – типы.Фонвизин первым из русских драматургов подошел к изображению персонажей в ихсоциальной обусловленности.
Художественноеноваторство «Бригадира» начинается с первой сцены.
Для своего времениподобная ремарка была подлинным откровением. То, что Фонвизин как бы виделсобственными глазами, он сумел заставить видеть читателя и зрителя, а режиссера– реализовать на сцене, построить бытовую картину. Фонвизин подсказал каждомуперсонажу его сценическое поведение и даже форму одежды.
«Театр представляеткомнату, убранную по – деревенски. Бригадир, в сюртуке, ходит и куриттабак. Сын его, в дезабилье, кобенеся, пьёт чай. Советник, вказакине, смотрит в календарь. По другую сторону стоит столик с чайнымприбором, подле которого сидит советница в дезабилье и корнете и,жеманеся, чай разливает. Бригадирша сидит одаль и чулок вяжет. Софья такжесидит одаль и шьет в тамбуре».
Мы еще не знаем, ктоэти люди, но ясно, что это русские дворяне; в какой – то степени намечены ихвзаимоотношения и характеры. Бригадир, привыкший к движению солдат, ходит посцене. Советница, хозяйка дома, разливает чай. Родство душ Иванушки и советницычувствуется и в однотипных заграничных туалетах, и в манерах, выразительноопределенных словами «кобеняся» и «жеманяся». Домовитая бригадирша и в гостяхвяжет чулок.
Еще интереснее сценаигры в карты и шахматы в четвёртом акте. Играть собираются четверо – Иван,Советница, Добролюбов и Бригадирша – в карты и двое – Бригадир и Советник – вшахматы. Советник приказывает подать стол и карты. Иван разбирает карты иподает каждому карту для выбора мест. Бригадирша не знает этого обычая и задаетвопросы, глупые, с точки зрения опытных картёжников. Непонятна ей и затеяннаяигра. «Бывало, как мы заведем игру, так или в марьяж, или в дурака; а всеговеселей, бывало, в хрюшки. Раздадут по три карточки: у кого пикус, тот и вышел,а кто останется, так драньё такое подымут, что животики надорвешь». Онасхватывает сданные карты и подбегает к Советнику. «Держа в одной руке карты,одним пальцем шмыгает, между тем Советник останавливает игру в шахматы исмотрит на нее с нежностью». Фонвизин мастерски группирует их и завязываетперекрестный разговор.
«Бригадир» был первойпьесой, которую Фонвизин сочинил после принятого им решения перейти к социальноважным темам. Комедия заняла полемическую позицию по отношению к чувствительнымкомедиям. Вместе с тем «Бригадир» идёт мимо генеральной тематической линиидраматического творчества Фонвизина. Пьеса направлена против взяточничествасудей, против злоупотреблений в судопроизводстве, против галломании. Фонвизин всвоей пьесе использует определенно русские имена для своих персонажей. Мы видимдва семейства: Игнатий Андреевич, Акулина Тимофеевна, их сын Иван; АртамонВласьич, вторая жена его Авдотья Потапьевна, и дочь его Софья.
И напротив, комедииСумарокова, действительно, не могли вполне удовлетворить зрителя. Говорилосьбудто бы о России, а имена персонажей звучали не по – русски. Комедия«Тресотиниус» (Оронт, Клариса, дочь его; Дорант, любовник ее; Ксаксоксимениус;Брамарбас, офицер самохвал; Ераст, забияка и др.); комедия «Чудовищи» (Бармас;Гидима, жена его; Инфимена, дочь их; Валер, любовник ее; Дюлиж, петиметр и др.);комедия «Пустая ссора»(Оронт; Салмина, жена его; Деламида, дочь их; Фатюй; Кимари др.). Обстановка и отдельные детали не соответствовали русскому быту. Но когдав 1769 г. Екатерина 2 вслед за Лукиным попыталась зачеркнуть сделанноеСумароковым, в защиту старейшего русского драматурга выступил выдающийсярусский просветитель Н.И.Новиков.
В сумароковскихкомедиях осмеивалось слепое подражание дворян западу, неуважение к родине, ихневежество, взяточничество, развращенность нравов, распад семьи, дурноеотношение к слугам. В баснях и сатирах Сумароков бичевал неправосудиечиновников, спесь бездельников – дворян, требовал от них служения отечеству,говорил о природном равенстве людей.
Мужик и пьет иест, родился и умрет,
Господский такжесын, хотя и слаще жрет,
И благородиесвое нередко славит,
Что целый полклюдей на карту он поставит.
Ах, должно лилюдьми скотине обладать?
 
Жизненности выведенныхФонвизиным образов способствует не только то, что говорят действующиелица его комедии, но и то, как говорят. «В «Бригадире» в первый разуслышали на сцене нашей язык натуральный, остроумный», — писал Вяземский.Впервые персонажи театральной пьесы заговорили живым, разговорным языком, нопри этом речь каждого из них зазвучала с присущими ему особенностями. В языкеБригадира ощутимы военные термины и обороты; речь Советника соткана изприказных выражений и изречений «от писания»; Иванушка и Советница щеголяютфранцузскими словечками; язык Бригадирши лишен всякой искусственности и насыщенэлементами просторечия. Из всех действующих лиц комедии более или менеебезличным, книжно – литературным языком изъясняются только Софья и Добролюбов.
В намеренно сгущенныхиндивидуальных особенностях речи персонажей заключается основной комизмотдельных сцен. Таковы, например, сцены, в которых советник пытается обольститьбригадиршу, а бригадир домогается взаимности советницы.
Уже в первом явлениипервого действия советник сластолюбиво поглядывает на бригадиршу, бросаяреплику в сторону: «Сокровище, а не женщина! Какие у нее медоточивые уста!Послушать ее только, так раб греха и будешь: нельзя не прельститься». Втретьем явлении второго действия, улучив удобную минуту, это «раб греха»начинает при бригадирше вздыхать «о своем окаянстве» и признается в том,что грешит перед нею «оком и помышлением ». На недоуменный вопросбригадирши, неужели это грешно, если она смотрит на него и обоими глазами,советник – согласно ремарке Фонвизина – «говорит как суевер», что «око»является для него соблазном и что ему необходимо «исткнуть» его длясвоего «душевного спасения». Все лицемерие этих слов откровеннообнажается в дальнейшем диалоге советника с бригадиршей:
Бригадирша.Так ты ивправду, мой батюшка, глазок себе выколоть хочешь?
Советник. (говориткак ябедник и суевер). Когда все грешное мое тело заповедям сопротивляется,так, конечно, и руки мои не столь праведны, чтоб они одни взялися исполнять пиcание;да я страшусь теплыя веры твоего сожителя: страшусь, чтоб он, узрев грех мой,не совершил на мне заповеди божией.
Бригадирша. Да какойгрех?
Советник. Грех, емуже вси смертнии поработилися. Каждый человек имеет дух и тело. Дух хотя и бодр,да плоть немощна. К тому же несть греха, иже не может бытии очищен покаянием….(С нежностию) Согрешим и покаемся.
Бригадирша. Как несогрешить, батюшка! Един бог без греха.
Советник. Так, мояматушка. И ты сама теперь исповедуешь, что ты причастна греху сему.
Бригадирша. Яисповедываюся, батюшка, всегда в великий пост на первой. Да скажи мне, пожалуй,что тебе до грехов моих нужды?
Советник. До греховтвоих мне такая же нужда, как и до спасения. Я хочу, чтоб твои грехи и мои былии те же и чтоб не могло ничто разрушити совокупления душ и телес наших.
Бригадирша. А чтоэто, батюшка, совокупление? Я церковного – то языка столько же мало смышлю, каки французского…
Далее выясняется, чтоединственный язык, который разумеет бригадирша, это язык ее супруга ИгнатияАндреевича: «Все слова выговаривает он так чисто, так речисто, как попугай». И,действительно, еще в первом действии комедии, когда советник велеречиворассуждает о «медоточивых устах» бригадирши, бригадир, глядя на советницу,роняет в сторону одну короткую фразу: «Здешняя хозяйка не моей бабе чета». Также решительно приступает он к объяснению с советницей:
Бригадир. …Я,матушка, с тобой давно уже поговорить хотел, да проклятый сын мой с безделкамисвоими мешал мне всякий раз… Без него я давно бы тебе сказал мой секрет и взялбы от тебя ответ.
Советница. Какойсекрет? Какой ответ?
Бригадир. Я чинов нелюблю, а хочу одного из двух: да или нет?
Советница. Да чеговы хотите? Что вы так переменились?
Бригадир. О, ежелибы ты знала, какая теперь во мне тревога, когда смотрю я на твои бодрые очи!
Советница. Что этоза тревога?
Бригадир. Тревога,которой я гораздо больше опасаюсь, нежели идучи против целой неприятельскойармии. Глаза твои мне страшнее всех пуль, ядер и картечей. Один первый ихвыстрел прострелил уже навылет мое сердце, и прежде, нежели они меня ухлопают,сдаюся я твоим военнопленным.
Советница. Я,сударь, дискуру твоего вовсе не понимаю и для того, с позволения вашего, я васоставляю.
Бригадир. Постой,матушка. Я тебе вытолкую все гораздо яснее; представь себе фортецию, которуюхочет взять храбрый генерал. Что он тогда в себе чувствует? Точно то теперь ия, как храбрый полководец, а ты – моя фортеция, которая как ни крепка, однаковсе брешу в нее сделать можно.
Диалог это построен каккомпозиционная параллель к диалогу советника с бригадиршей. Однако между этимидвумя диалогами есть существенная разница. Бригадирша с полным простодушием непонимает намеков советника, тогда как советница в ответ на признание бригадиражеманно прикидывается не понимающей его «дискуру». Между тем еще в предыдущемдействии она передает Иванушке свое наблюдение, что его отец «смертно влюблен»в нее.
Салонный жаргон включалв себя и обрывки французских фраз, и французские слова с русскимиграмматическими окончаниями, и фразеологические кальки, и, наконец, русскиеслова, произносимые с французским акцентом. В соответствии с этимиособенностями салонного жаргона речь советницы и Иванушки не состоит избеспрерывного чередования русских и французских слов и оборотов. Значительныечасти их диалогов, особенно же в тех случаях, когда в разговоре принимаютучастие посторонние лица, ведутся на общепонятном русском языке. Но пользуясьвыражением лукинского Верхоглядова, Иванушка и советница «орнируют» (украшают)свою речь французскими восклицаниями, короткими французскими фразами ирусифицированными французскими словами. При этом, как всякий жаргон, салонный«язык» Иванушки и советницы отличается полной непринужденностью:
Советница. Знаешь личто, душа моя? Мне кажется, будто твой отец очень ревнует; нам как возможностараться надобно скрывать любовь нашу.
Иван. Madame,возможно ли скрыть пожар? И такой сильный, carjebrule– moi.
Советница. Я боюсьтого, чтоб, сведав о нашем пламени, твой отец и дурак муж мой не пришли еготушить.
Иван. Так, vousavezraison;это такие люди, которые не в свои дела вступаться любят.
Советница. Аособливо муж мой. Ему ничего нет приятнее, как быть замешану malaproposв такое дело, которое до него не принадлежит, и чем меньше ему нужды до нашегопламени, тем больше он в том интересоваться будет.
Иван. Lediablem’emporte!Какая бы ему тут была нужда?
Советница. Воткакая: он говорит, жизнь моя, что будто муж и жена составляют одного человека.
Иван. Тем лучше; parconsequent,ежели тебе приятно любить меня, так и ему должно то быть приятно, что ты менялюбишь.
Советница. Конешно,он сам себе контрадирует.
Иван. Madame,ты не была в Париже, а знаешь все французские слова. (Садятся оба). D’ouvientcela&Avouez(с весёлым видом), не имела ли ты коннесансу с каким–нибудь французом?
Прослушав комедиюФонвизина, Н.И.Панин говорил автору: «…Я удивляюсь вашему искусству, как вы,заставя говорить такую дурищу во все пять актов, сделали однако роль ее стольинтересною, что все хочется ее слушать». Глупая, грубая, донельзя жадная,готовая за рубль вытерпеть «горячку с пятнами», Акулина Тимофеевна – смешная«дурища». Но в этой нелепой тупой женщине Фонвизин увидел страдающего человека.Много натерпелась она, таскаясь за мужем «по походам без жалования», знает ипоныне крутой нрав своего благоверного. «Резнет меня чем ни попало», — не безоснования опасается она и уходит «поплакать в свою волю» подальше, чтоб муж невидал. «Закажу и другу и ворогу идти замуж», — говорит она в горькую минуту.
Как человек, испытавшийгоре, Акулина Тимофеевна умеет и других пожалеть: ее нелегкая доля – обычная судьбаофицерских жен.
«Вить я, матьмоя, не одна замужем. Мое житье – то худо – худо, а все не так, как, бывало,наших офицершей. Я всего нагляделась. У нас был нашего полку первой ротыкапитан, по прозванью Гвоздилов; жена у него была такая изрядная, изряднаямолодка. Так, бывало, он рассерчает за что – нибудь, а больше хмельной: так,веришь ли богу, мать моя, что гвоздит он, гвоздит ее, бывало, в чем душаостанется, а ни дай ни вынеси за что. Ну, мы, наше сторона дело, а инонаплачешься, на нее глядя», — печально повествуетАкулина Тимофеевна.
«Пожалуйте,сударыня, перестаньте рассказывать о том, что взмущает человечество», — останавливает ее Софья. На это бригадирша с законным упреком отвечает: «Вот,матушка, ты и слушать об этом не хочешь, каково же было терпеть капитанше?»
Этих слёз бригадирши незаметил Никита Панин. Для него «дурища» Акулина Тимофеевна была смешна и в этойсцене. Между тем образ бригадирши сложнее, чем он кажется. Глупости от нееотнять нельзя. Вот почему, проявляя участие к слезам бригадирши, положительныйгерой комедии Добролюбов на ее вопрос:«А вы сами видите, дура ли я?» — отвечает с худо скрытой иронией: «Конечно, видим, сударыня». Вреплике Добролюбова на слова бригадирши: «Этого еще не бывало, чтоб онубил меня до смерти. Нет. Нет еще» — чувствуется подавленный смешок («Обэтом, сударыня, вас никто и не спрашивает»).
И до этого рассказа,показывающего типичность судьбы Акулины Тимофеевны, и после него зрительпотешается над ее чудачествами. Но заставив пожалеть бригадиршу, почувствоватьее совсем не глупые жалобы, Фонвизин создавал образ, выходящий за пределывоплощения невежества, глупости и скупости. Перед нами забитый человек,несчастная жена и любящая мать. В угождении мужу и сыну состояла и состоит всяее жизнь. Презираемая и обижаемая ими, она заботится о них. У ней одной естькакое – то дело, и не случайно она одна не участвует в любовной путанице.
Как во всякой пьесе,написанной в соответствии с эстетическими требованиями классицизма, в«Бригадире» много условного, начиная с сюжета. По остроумному выражениюВяземского, содержание комедии представляет собой некую «симметрию вволокитстве»: бригадир по – солдатски штурмует сердце советницы; советник,прибегая к выспренней церковной лексике, уговаривает бригадиршу «согрешить ипокаяться»; советница «не без склонности» к Иванушке, а он к ней; Софья,которую отец прочит в жены Иванушке, любит Добролюбова и встречает с егостороны взаимность. Выигранная Добролюбовым тяжба, делающая его владельцем двухтысяч душ крестьян, и случайно открытые советником «амуры» Иванушки ссоветницей приводят к тому, что Софья становится невестой Добролюбова.«Симметрия в волокитстве» определяется уже в первом действии комедии и вызываетреплику Софьи: «…кроме бригадирши, кажется мне, будто здесь влюблены все доединого».
В дальнейшем ходе пьесыотрицательные персонажи обнаруживают свои любовные желания, заставляя зрителяубедиться в том, что «их любовь смешна, позорна и делает им бесчестие»; в то жевремя положительные герои выказывают сое чувство друг к другу, которое основано«на честном намерении» и должно привлечь к ним симпатии публики. В первом жедействии все персонажи раскрывают основные свойства своего характера; толькохарактер бригадирши, как уже отмечалось ранее, углубляется во втором явлениичетвертого действия. Установить сколько – нибудь четкую закономерность вкомпозиции комедии едва ли возможно. Связь между отдельными актами и сценами вдостаточной степени случайна. Комическое действие в пьесе заменено комическимиразговорами. В советской литературе о Фонвизине была сделана попытка доказать,что статичность комедии наиболее соответствует ее содержанию. Попытка этапринадлежит Л.И.Кулаковой. «На какие действия способны советница и Иванушка,единственным «делом» которых является перемена туалета и флирт? – спрашиваетКулакова. – Что могут делать советник, представленный вне канцелярии, бригадирвне воинской части? Бездеятельность, отсутствие каких бы то ни было интересов,духовное убожество великолепно характеризуются пустыми разговорами героевкомедии. И «любовь» их смешна потому, что основой ее является тоже безделье».Соображения Кулаковой нельзя отказать в остроумии, но трудно поверить, чтобыФонвизин сознательно стремился статичностью композиции подчеркнуть безделье, вкотором прозябают персонажи его комедии. Возможно, что отсутствие сценическогодействия – результат недостаточной зрелости драматургического мастерстваФонвизина в пору создания «Бригадира».
Чего в «Бригадире»действительно нет, так это именно конфликта как столкновения и борьбы, хотя еговозможность и очевидна в противостоянии Софьи и Добролюбова всем остальнымперсонажам. В результате сферы и мира порока и добродетели оказываютсянедостаточно дифференцированы, т.е. положительные и отрицательные героинедостаточно противопоставлены. Хотя перспектива возможности такогорасподобления налицо: хотя бы в нейтральной стилистике речевых характеристикСофьи и Добролюбова, которые не связаны комически-пародийным заданием имитациикакого бы то ни было стиля. Несомненно, что Фонвизин разделяет просвещенных инепросвещенных дворян. Добролюбов и Софья не похожи на остальных действующихлиц, но краски этих образов еще не отчетливы, внимание автора сосредоточено наизображении пороков и недостатков, типичных для дворянской среды. В Добролюбовеи Софье якобы следует видеть «робкую и еще художественно несовершенную попыткуизобразить «новых людей», появившихся в России». Художественная слабостьвыведенных в «Бригадире» положительных образов, по мнению Макогоненко, «определенатем, что Фонвизин изобразил общественное явление, еще только обозначившееся.Еще в самой жизни неясна была та роль. Которую займут «новые люди» среди дворянв политической жизни страны». При всей заманчивости подобного истолкованияобразов Софьи и Добролюбова оно представляется надуманным. Характеризуяположительных персонажей «Бригадира», Макогоненко как бы дописывает их образы,находит в них то, чего в них нет. По существу же Софья и добролюбов остаютсятрадиционными положительными героями комедии, выдержанной в канонахклассицизма.
Г.П.Макогоненкоусматривал в «Бригадире» замысел «дворянам обличаемым противопоставить дворян,понявших несправедливость крепостного права и осудивших помещичий паразитизм».На самом деле в «Бригадире» нет ни одной строки, указывающей на то, чтобыДобролюбов и Софья понимали «несправедливость крепостного права». Дажезлоупотреблений крепостного права Фонвизин не касается в своей комедии.Дворянам обличаемым он противопоставляет дворян положительных, но эти дворянени минуты не сомневаются в своем праве владеть крестьянами. Добролюбов соспокойной совестью заявляет: «…состояние мое гораздо поправилось. Я имею дветысячи душ». Когда Добролюбов произносит уже цитированные слова: «Мы счастливытем, что всякий, кто не находит в учрежденных местах своего права, может идти,наконец, прямо к вышнему правосудию», — он забывает о том, что далеко не«всякий имел возможность обращаться непосредственно к защите императрицы. Еслибы он, Добролюбов, не был дворянином. А был бы крепостным крестьянином и вздумалискать у нее управу на помещика, то этот спасительный путь был бы ему отрезан.Вместо справедливого решения его дела ему была бы обеспечена каторга задерзновение подавать челобитную «в собственные ее величества руки». Фонвизинпрекрасно это знал.
Таким образом,Добролюбов и Софья относятся к просвещенным дворянам, но по сути своей онитакие же крепостники, как и остальные персонажи пьесы. Они пока не готовы к активнымдействиям, поэтому конфликт не переходит в борьбу. Комедия только ставилавопрос о необходимости широкого просвещения, коренного пересмотра системывоспитания.

Для написанияконтрольной работы я использовала литературу
·         Лебедева,О.Б. История русской литературы 18 века, — М.: Высш.шк.,2003.
·         Всеволодский-ГернгроссВ.Н. Фонвизин-драматург: Пособие для учителя. – М., 1960.
·         КулаковаЛ.И. Денис Иванович Фонвизин. – М., Л., 1966.
·         ПигаревК.В. Творчество Фонвизина. – М., 1953.