ДАННЫЕ, ПОЛУЧЕННЫЕ МИЛЛЕРОМ И МАК-КИН (1964), ВРЕМЯ, ЗАТРАЧЕННОЕ НА ТРАНСФОРМАЦИЮ

(с поправкой на время, необходимое для чтения предложения)

ПУ в АУ). Это подтверждает предположение о том, что кодирование и декодирование представляют собой зер­кальные процессы. Что касается предположения о сум­мировании времени, то если сложить время, необходимое для негативной и пассивной трансформаций, то резуль­тат будет довольно близок ко времени, затрачиваемому на пассивно-негативную трансформацию. Это говорит о том, что трансформации представляют собой самостоя­тельные операции, которые совершаются независимо и последовательно в процессе кодирования и декодирова­ния предложения. Наконец, следует еще сказать по по­воду отдельных трансформаций, что пассивная транс­формация требует больше времени, чем негативная.

Я описала эти эксперименты так подробно потому, что они являются хорошим примером построения модели языковой активности непосредственно на основе синтак­сических операций, от чего очень скоро пришлось отка­заться, поскольку последующие эксперименты выявили множество нелингвистических факторов. Однако, не­смотря на очевидную строгость эксперимента, наиболь­шую критику вызвал тот факт, что испытуемым прямо предлагалось проделать трансформации и детрансфор­маций. Хотя результаты, несомненно, свидетельствуют о том, что человек умеет производить эти операции, ког­да перед ним ставится такая задача, и результаты измерения времени, затрачиваемого на эти операции, открывают довольно стабильные и интересные законо­мерности, все это еще не говорит о том, что именно так поступает человек при естественном порождении пред­ложений.

В экспериментах, где делалась попытка исследовать трансформационные операции более косвенным путем, испытуемым давалась инструкция запомнить предложе­ния разной трансформационной сложности. При этом предполагалось, что будет происходить детрансформация предложений и в памяти будет храниться ядерное пред­ложение плюс «указание» о тех трансформациях, кото­рые необходимы для восстановления предложения в пер­воначальной форме. Остроумный метод, позволяющий измерять объем памяти, необходимый для хранения раз­личных типов предложений, был разработан Сэвином и Перчонок (Savin, Perchonock, 1965). Они давали ис­пытуемым инструкцию запомнить устное предложение и набор не связанных с предложением слов, который пред­лагался после предложения. Если предложение было правильно запомнено, то число воспроизведенных слов рассматривалось как мера объема памяти, который остался незаполненным после декодирования предложе­ния. Испытуемым предлагались различные типы пред­ложений, включавшие пассивные, отрицательные и во­просительные, а также комбинации этих трансформаций. Было обнаружено, что число воспроизведенных отдель­ных слов находилось в прямой зависимости от наличия ч предложении дополнительных трансформаций, причем после более сложных предложений запоминалось мень­ше слов. Изменения в затратах памяти (storage span), необходимых для каждой трансформации, оказались весьма устойчивыми, независимыми от наличия других трансформаций (например, различия между АУ и ПУ, АН и ПН, В и ПВ были примерно равными).

Эти результаты, как и результаты Миллера и Мак-Кин, могут рассматриваться как свидетельство того, что языковая активность непосредственно связана с числом необходимых трансформаций. Однако столь прямолиней­ный вывод наталкивается на некоторые трудности. Пре­жде всего описанный только что эксперимент показал, что затраты памяти, необходимые для негативной транс­формации, были больше, чем для пассивной. Как указывали Сэвин и Перчонок, нет данных для предсказания относительной трудности каждой отдельной трансфор­мации того или иного типа, но все-таки странно, что негативная трансформация, которая, согласно Миллеру и Мак-Кин, требует меньше времени, чем пассивная, по результатам данного эксперимента требует больших за­трат памяти. Несмотря на разные приемы исследования, можно было ожидать, что порядок возрастания трудно­сти отдельных трансформаций окажется постоянным.

Вторая трудность, возникающая в связи с заданием запомнить предложения, состоит в том, что нам неизве­стно точно, что именно хранится в памяти говорящего. Поскольку сама инструкция требовала воспроизведения в вербальной форме, испытуемые могли специально ста­раться запомнить предложения в первоначальном виде, не декодируя их в комбинацию ядерного предложения и «указателя», или ярлыка. В таком случае естественно предположить, что длина предложения окажется существенной переменной. Сэвин и Перчонок отмечают, что, хотя сложные предложения, содержащие больше транс­формаций, как правило, бывают длиннее простых, полу­ченные результаты не могут быть интерпретированы только на этом основании. Например, вопросительные предложения не длиннее ядерных, а иногда даже короче, и тем не менее они требуют больших затрат памяти.

Данные, говорящие в пользу предположения о суще­ствовании трансформационных ярлыков, получены так­же и в эксперименте Мелера (Меhlег, 1963). Он анали­зировал ошибки при запоминании предложений, пытаясь объяснить их тем, что забываются трансформационные ярлыки и поэтому предложения запоминаются в упро­щенной и менее трансформированной форме. Он обнару­жил, что сложные предложения чаще всего запоми­наются в ядерной форме, а не как-то иначе. Более того, далеко не все ошибки выражались в уменьшении числа трансформаций, что, по всей вероятности, объясняется тем, что испытуемые, которые знали, что в каждом на­боре содержатся предложения разных типов, приходили к какому-то заключению относительно ярлыков к этому предложению и иногда добавляли трансформацию, а не пропускали ее. Кроме того, по некоторым данным, чаще всего добавляется или пропускается одна трансформа­ция, а не две или три одновременно.

И все-таки проблема снова состоит в том, что задание запомнить предложения в вербальной форме делает зна­чение предложения не очень существенным для испытуе­мого. Следовательно, такого рода эксперименты не яв­ляются адекватной проверкой гипотезы о том, что гово­рящий декодирует предложение в ядерную форму, чтобы понять его. Это соображение вызвало новую серию экс­периментов, в которых испытуемым предлагалось оце­нить истинность или ложность предложений, при этом предполагалось, что для оценки истинности предложения необходимо понять его смысл. По экспериментальной гипотезе время, необходимое для такой оценки, будет зависеть от числа трансформаций, требующихся для пре­вращения предъявленного предложения в ядерное.

Общий ход эксперимента (Slobin, 1966; Gough, 1965, 1966) состоял в предъявлении испытуемым утверждений типа: Девочка бьет мальчика, и требовалось установить их истинность или ложность в соответствии с демонстри­руемой картинкой, на которой была изображена девочка, бьющая или не бьющая мальчика. Суждения могли быть в следующих формах: активно-утвердительной, активно-отрицательной, пассивной и пассивно-отрицательной.

Общие результаты показали, что легче всего оцени­ваются ядерные предложения, затем предложения с еди­ничной трансформацией и больше всего времени уходит на оценку пассивных отрицательных предложений. Эти результаты снова говорят в пользу предположения, что время реакции зависит от числа трансформационных операций. Однако некоторые результаты не подтверж­дают предположение, что выполнение каждой отдельной трансформации требует определенного стабильного вре­мени и что все трансформации выполняются независимо и последовательно. Во-первых, оказалось, что оценка от­рицательных предложений требует больше времени, чем пассивных, хотя в эксперименте Миллера и Мак-Кин больше времени уходило на пассивную трансформацию. Но даже если не придавать значения этому расхожде­нию в результатах, необходимо еще объяснить тот факт, что время, необходимое для негативных и пассивных трансформаций, не было постоянной величиной, а меня­лось в зависимости от истинности или ложности сужде­ния. Так, оценка истинных предложений типа АУ и ПУ проходила значительно легче, чем ложных предложений тех же типов, и, напротив, оценка ложных предложений типа АО и ПО требовала столько же или чуть меньше времени, чем оценка истинных предложений этого типа, Совершенно ясно, что это противоречит гипотезе о ста­бильности времени, необходимого для выполнения транс­формации одного типа. И, что более серьезно, это противоречит утверждению, что необходимо детрансформировать предложение, чтобы понять его. Отсюда сле­дует, что если пониманию смысла предложения должны предшествовать все детрансформации, то не должно быть никакой взаимозависимости между типом трансформа­ции и семантическим фактором истинности-ложности.

Итак, главная трудность, с которой сталкивается трансформационная гипотеза, состоит в том, что все сде­ланные на основе этой гипотезы предположения под­тверждаются полностью только при искусственном ис­пользовании языка, имевшем место и в трансформацион­ных экспериментах Миллера, и в экспериментах с запо­минанием предложений в вербальной форме. Когда ис­пытуемые используют язык в более естественной для него функции, выявляя значение предложений, всякое точное однозначное соответствие между трансформаци­онной сложностью и языковой активностью исчезает. Дело не только в том, что относительная трудность вы­полнения негативных и пассивных трансформаций меня­ется в различных условиях, но и в том, что при этом дей­ствует семантический фактор истинности предложения.

Отсюда прежде всего следует, что факультативные трансформации теории 1957 г. отличаются друг от друга не только чисто синтаксическими соображениями о трансформационной сложности, но и тем, что одни из них вызывают изменения значения, а другие нет. Край­ними примерами являются негативная трансформация, в результате которой получается совершенно противопо­ложное ядерное предложение, и пассивная трансформа­ция, при которой сохраняется смысл ядерного предло­жения. Вопросительная и императивная трансформации вызывают изменения в том, что лингвисты называют мо­дальным значением ядерного предложения.

В трансформационных экспериментах, подобных экс­перименту Миллера и Мак-Кин, как пишет сам Миллер и другие авторы, такие семантические факторы не должны оказывать большого влияния на результаты испытуемого. Однако, в любом эксперименте, в котором испытуемому приходится иметь дело со значениями предложений, должны учитываться любые их изменения, например изменения, вызванные негативной трансфор­мацией. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в эксперименте на оценку предложений отрицательные предложения представляли большую трудность, чем пас­сивные; в первом случае нужно каким-то образом фик­сировать изменения значения, внесенные трансформа­цией, тогда как в случае пассивной трансформации зна­чения получаемого и ядерного предложений одинаковы.

Еще одно свидетельство значимости семантических факторов дает эксперимент Слобина на оценку предло­жений (1966), в котором использовались обратимые и необратимые предложения в пассивной и активной фор­ме. В обратимых предложениях любое существительное может выполнять как роль субъекта, так и роль объекта, например: Мальчик любим девочкой. В необратимых предложениях взаимозамена субъекта на объект ведет к появлению аномального предложения, например: Де­вочка собирает цветы. Если произвести взаимозамену в таком предложении, получится: Девочка собирается цветами. В этом предложении нарушены ограничения на выбор субъекта и объекта для глагола «собирать». Слобин обнаружил, что оценка таких необратимых пас­сивных предложений требует не больше времени, чем оценка соответствующих активных предложений, и объ­ясняет это тем, что в таких случаях независимо от фор­мы предложения очевидно, какое из существительных является субъектом, а какое — объектом. Это совпадение времени оценки пассивных и активных предложений трудно объяснить на основе трансформационной гипо­тезы, которая утверждает, что сначала обязательно про­исходит детрансформация пассивного предложения в ядерное, и только после этого начинают учитываться семантические факторы.

В свете этих данных Миллер приходит к выводу, что на самом деле процесс обработки предложения с самого начала и до самого конца связан с семантическими операциями. Поэтому понятно, почему в экспериментах на оценку предложений трудности возникают с негатив­ной трансформацией, которая меняет значение предло­жения, а не с пассивной трансформацией, не требующей дополнительных семантических операций, за исключе­нием, быть хможет, случаев, когда нет никаких семанти­ческих показателей, чтобы определить, какое из сущест­вительных является объектом, а какое — субъектом. Миллер приходит к еще более сильному выводу, что полученные им совместно с Мак-Кин данные о боль­ших затратах времени на трансформацию пассивных предложений объясняются, видимо, неким артефактом, связанным со спецификой экспериментального задания. Из всего этого следует довольно пессимистический вы­вод, что психолингвистические эксперименты, говорящие в пользу трансформационной гипотезы, исследовали по определению искусственные процессы, поскольку при естественном использовании языка доминирующими яв­ляются семантические факторы. Как только возникла эта психолингвистическая дилемма, появились и попытки ее разрешения, о которых будет рассказано в следую­щих разделах.