В настоящее время социологические исследования обнаруживают вполне определенные личностные характеристики уже детей взрослых детей алкоголиков. Эти черты могут проявляться и в относительно безалкогольных семьях, хотя со временем становится известно, что один из прародителей, который умер еще в поводом возрасте, «иной раз очень крепко выпивал», но об этом быт не принято говорить.
С целью выявления характерных черт я обследовала сто внуков алкоголиков в возрасте старше восемнадцати лет, которые не имели родителей-алкоголиков в то время, когда они росли в семье. Я встречалась с ними в поликлиниках, на конференциях, в период их лечения по поводу пагубных пристрастий и взаимозависимости, возникшей из-за нынешних взаимоотношений. Внуки алкоголиков, как группа не всегда желающая назвать себя таким образом, в своем большинстве никогда не обсуждали связанные со взаимозависимостью проблемы до их лечения или тренинга.
Представляя эту информацию на профессиональных совещаниях и конференциях как терапевт и лектор, я была поражена эмоциональной реакцией внуков алкоголиков, после того как они в конечном итоге были выявлены как специфическая группа людей. Они были благодарны за то, что кто-то открыто и профессионально выступил в их защиту и предложил помощь.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Модели семьи
Хотя каждый дом по-своему уникален (некоторые отличаются крайне оскорбительным тоном, другие представляются почти «идеальными» семьями), глубоко внутри себя все внуки алкоголиков испытывают одни и те же чувства и размышляют об одном и том же.
Эти семьи объединяет следующее:
75% внуков алкоголиков никогда не знали об алкоголизме прародителей. Большинство родителей внуков алкоголиков отгородились плотным занавесом от прошлого и никогда не говорили о своих семьях в негативном плане. Беседуя с внуками алкоголиков, не перестаешь удивляться, как мало они знают о семье, из которой происходят. Многие догадываются, что их дяди и тети были алкоголиками» или случайно могут узнать от дальних родственников о порочных пристрастиях своих прародителей. Такую информацию они могут также получить в результате подслушанных разговоров или сопоставления отрывочных фактов, ставших известными им в течение нескольких лет.
Эти открытия они могут делать, будучи уже взрослыми, многие—незадолго до наших бесед, и все же им страшно поделиться этим с родителями. Когда они начинают интересоваться историей семьи, то, встречая сопротивление, а порой и страх других членов семьи, часто обнаруживают, что никто в семье не располагает полной картиной. Интересно отметить, что, до того как они стали отвечать на специальные вопросы о своих семьях, большинство внуков алкоголиков не сознавали, что знают ничтожно мало. Они никогда не задумывались, почему так происходит.
95% взрослых детей алкоголиков в качестве родителей не считают, что на них влияет алкоголизм их родителей. Почти все родители внуков алкоголиков полагают, что они могут вычеркнуть из памяти прошлое и на них не окажут влияния перенесенные в детстве страдания и оскорбления. Им подчеркнуто внушалось, что прошлое никак не отразится на воспитании ими их собственных детей. Они, взрослые дети алкоголиков в качестве родителей, считают, что поскольку пьющий человек уже не присутствует в их доме, то сама проблема уже не должна существовать.
Многие взрослые дети алкоголиков никогда не признаются, даже самим себе, что кто-то из родителей был алкоголиком, и поэтому они не способны осознать негативное влияние этого факта на их детство и последующую взрослую жизнь. Они бессознательно отрицают проблемы и, подобно алкоголикам, «искренне заблуждаются», полагая, что «у них такого быть не может».
Желание все время держать ситуацию под контролем является могучей силой для родителей, взрослых детей алкоголиков. Они понимают, что, анализируя и учась на ошибках своих родителей, - они смогут сделать все по-иному только силой своей воли. Они видят здоровую семейную жизнь как предел желаний и «бросаются» к ней, не имея никаких планов, механизмов и подготовки.
90% сообщили о наличии в семье иных пристрастий помимо алкоголизма. Хотя химическая зависимость может и не иметь места в семье, подавленные чувства проявляются через «другие» пристрастия и влечения. Взрослые дети алкоголиков, которые росли по модели вынужденного поведения их родителей, как имеющих, так и не имеющих порочные пристрастия, сами став родителями, не знают иных путей преодоления страданий, которые не могут выразить. Они продолжают жизнь по этой модели и приносят ее с собой, уже будучи взрослыми, в свои собственные семьи.
64% указали на работоманию как характерную черту одного или обоих родителей, 28% указали на пристрастие родителей или родных братьев и сестер к еде (многие имеют оба пристрастия — к еде и работе). Другие отметили обостренное внимание к чистоте (W%), манию тратить деньги (9%), склонность к педантизму (9%), азартным играм (5%) и попечительству (4%). Работомания рассматривается в сегодняшнем обществе как «положительное пристрастие», и отцы, которые являются взрослыми детьми алкоголиков, видят в этом лишь «проявление заботы о своей семье». Внуки алкоголиков видят только сам факт отсутствия родителей и полагают, что работа важнее детей. Взрослые дети алкоголиков озабочены тем, что должны правильно вести себя, хорошо выглядеть в глазах окружающих и работать лучше своих родителей.
Пища рассматривается как средство компенсации обид и как поощрение. Часто в нездоровых семьях она становится средством воспитания. Многие внуки алкоголиков рассказывают, что еда занимала центральное место в их жизни и деятельности всей семьи. Еда заменяла то, что обычно выражают словами: «Я люблю тебя», «Извини меня» и «Ты сделал хорошо» или «Хорошо поработал».
Со временем использование еды в качестве успокоителя ила стимулятора становится, все прогрессируя, влечением. Члены семьи превращают питание в неуправляемый кутеж и начинают страдать от вынужденного переедания и ожирения. Внуки могут также использовать отказ от еды в качестве выражения подавленной обиды или раздражения.
80% внукам алкоголиков постоянно внушалось, что у них хорошая семья. Внукам алкоголиков часто прямо говорилось, что она живут в особой семье. Некоторым внушалось, что их семья лучше других, т. е. более удачлива, счастлива, имеет лучших родителей, лучше образованна и т. д. Им говорили, что они счастливы и имеют все, что необходимо. Им указывалось: «Мы не ссоримся», «Мы не пьем», как в других семьях. Многие внуки говорили о «полной катастрофе» в семье, когда восхваления доходили хо той точки, что нельзя было уже этому верить. Тем не менее внешний облик и престиж были жизненно важны и оберегались. Гордость за свою семью, преданность ей лежали в основе воспитания. Многие описывали обязательные семейные сборы, совместные отпуска, поездки и т.д. в то время, когда ни у кого не было иного выбора. Расхожими семейными лозунги были: «Когда мы вместе, нам все нипочем», «Если мы не будем помогать друг другу, нам никто не поможет», «Этим мы противостоим миру».
Многие внуки алкоголиков чувствовали противоречие между тем, что говорилось, и тем, что они видели и чувствовали, но не могли выразить это.
Лишь 20% внуков алкоголиков чувствовали себя любимыми, несмотря на тот факт, что 80% внуков говорилось, что они любимы, и 54% имели «овеществленные» проявления любви в своих семьях. Слова любви произносились в большинстве семей внуков алкоголиков, однако лишь немногие верили в эту любовь, чувствовали ее. Взрослые дети алкоголиков, став родителями, искренне старались выразить чувство любви, сказать правильные слова, но были не способны из-за собственной ранимости быть близкими к своим детям. Их чувства обычно проявлялись в материализованной форме, например в повышенном внимании или излишней опеке, которые они считали публичным проявлением своей любви к детям. Эти усилия расценивались их детьми, внуками алкоголиков, как попытки умиротворить или задобрить, нежели как стремление показать свои исключительные чувства к ним. Родители были настолько озабочены материальными проявлениями своих чувств к детям, что не обращали внимания на их эмоциональные запросы. Хотя внуки алкоголиков в некоторых случаях догадывались о любви родителей, они не могли прочувствовать этого «нутром». Детям очень хотелось выразить доверие своим родителям за все, что они делали для них, но они вынуждены были признать, что часто «не достигали цели».
Страх взрослых детей алкоголиков быть покинутыми, отвергнутыми не позволял им рисковать, задавая ребенку такие вопросы, как: «Чего ты хочешь?», «Как ты себя чувствуешь?», потому что они боялись, что не будут в состоянии удовлетворить их ответ. Если ребенок отвечал: «Я хочу, чтобы ты воспринимал меня таким, какой я есть», родитель не имел ни малейшего представления, как это сделать, поскольку сам он никогда не воспринимал так самого себя.
Более важным, чем восхваление успехов и достижений, представляется то, как родители реагируют на ошибки или «трудные времена» ребенка. Именно эти моменты вспоминаются детьми, когда они задаются вопросом, любимы ли они. Многие внуки алкоголиков живут е педантичными, критически настроенными родителями, которые под эгидой любви стараются формировать их характер и защищать своих детей от будущих проблем путем -постоянных нравоучений и замечаний. В результате ребенок приходит к выводу: «Родители будут любить меня, только если я буду лучше. Я сам виноват». Истина же заключается в том, что любовь не будет воспринята или «абсорбирована», пока она не будет безусловной.