Поучения на литургии, в первый день Пасхи

Свт. Иннокентий Херсонский

Светлая Седмица

Оглавление

Поучения на литургии, в первый день Пасхи. 1

Беседа на литургии, в первый день Пасхи. 6

Беседа на вечерне, в первый день Пасхи. 11

Слово в день Святой Пасхи. 15

Слово в Понедельник Светлой Седмицы.. 17

Беседа во Вторник Светлой Седмицы.. 20

Слово в Среду Светлой Седмицы.. 24

Слово в Четверток Светлой Седмицы.. 29

Слово в Пяток Светлой Седмицы.. 32

Слово в Пяток Светлой Седмицы, в который празднуется в честь иконы Богоматери "Живоносный Источник" 35

Слово в Пяток Светлой Седмицы, по совершении в академической церкви литургии на языке греческом 37

Слово в субботу Светлой Седмицы, на литургии. 40

Слово в субботу Светлой Седмицы, пред раздаванием артоса. 42

Слово на всенощном бдении, в Неделю Антипасхи. 44

Слово на отдание Пасхи. 47

Слово на отдание Пасхи. 48

Слово в день Пасхи. 50

Слово в Понедельник Святой Пасхи. 51

Слово в день Пасхи. 52

Слово в день Пасхи. 54

Слово в день Святой Пасхи. 55

Слово на вечерне, в первый день Пасхи. 56

Слово на вечерне, в день Пасхи. 56

Слово в день Святой Пасхи. 57

Слово в понедельник Святой Пасхи. 57

Слово в понедельник Святой Пасхи. 58

 

 

III

Христос воскресе!

Так, братие, Он воскрес! Воскрес воистину и от истины! Камень велий зело (Мк. 16; 4) не скрыл Источника жизни; кустодия не удержала в узах смерти "Льва от Иуды" (Откр. 5; 5); печать Каиафы растаяла от огня правды Божией! Не более трех дней Сыну Человеческому надлежало пробыть в сердце земли (Мф. 12; 40): но и сей малый срок сокращен до возможной крайности. Ибо время, протекшее от смерти Господа до Его воскресения, принадлежит только трем дням, а само по себе не составля­ет и четыредесяти часов. Так поспешено торжество истины над лжею и клеветами, невинности - над злобой и неправдами!

Да станут теперь иудеи над гробом Иисуса, и да судят сами о проис­шедшем; одно из двух: или "умершего да дадят, или воскресшему да по­клонятся" (Стих. Воскр.). О, как постыжены в сем случае все расчеты мудрости человеческой, и как очевидна неисповедимость путец Божиих! Думали ль священники иудейские, вознося на Крест Иисуса, что они сим самым вводят Его как великого Первосвященника, во Святое Святых, дабы Он там предстал лицу Божию о нас, единым... приношени­ем совершил... во веки освящаемых? (Евр. 10; 14)... Думал ли Пилат, по­лагая надпись на Кресте Иисусовом и отказываясь переменить оную, по требованию иудеев, что он сим самым, как слуга и вестник, провозгла­шает достоинство Того, Коему предана теперь всякая власть на небе и на земле? (Мф. 28; 18). Думал ли несчастный Иуда, принимая тридесять сребренников, что он берет не первосвященниками, а Самим Богом дав­но поставленную и пророком засвидетельственную цену Цененнаго, Его-же цениша от сынов Израилевых? (Мф. 27; 9). Прииди теперь, муд­рость земная, и посмотри на свое безумие! Прииди, вера святая, и виждь, какой конец твоему терпению и упованию! Что на земле делалось по злобе и корыстолюбию, ослеплению и буйству, то на небе утверждалось по одной чистой любви и было следствием величайшей мудрости. На Голгофе, казалось, превращен был весь порядок мира и нравственного и чувственного, а он там весь восстановлен! Во гробе Иисусовом, по-ви­димому, погребены были навсегда все святые надежды, а они всем там утверждены навеки!

Итак, восклонитеся и воздвигните главы вашя (Лк. 21; 28), вы, кои, подобно своему Господу, страдаете за истину и правду: в судьбе Его ука­зана судьба всех истинных крестоносцев! Есть Бог, судяй земли, отмститель невинных и защитник правых! Есть закон, коего никакой Каиафа и Пилат не в силах ни затмить, ни ниспровергнуть! Злоба человеческая может сделать много: она может лишить вас доброго имени, повергнуть в нищету, обременить узами, покрыть ранами, возвести на крест; мо­жет самый гроб ваш запечатать и окружить стражею, но здесь и предел всякому гонению и всякой неправде! Пргубляя тело, злоба врагов не может коснуться вашего духа, не может изменить в вас, без воли вашей, ни одной благой мысли, ни одного святого чувства: это ваша собствен­ность, неотъемлемая, вечная! Над бессмертным духом вашим един Законоположник и Судия, могий спасти и погубити (Иак. 4; 12); Тот, Кто сотворил его бессмертным, Того убо единаго убойтеся (Лк. 12; 5); ибо Он, в случае неверности и нераскаянности, может не тело токмо, но и душу вашу ввергнуть в геенну огненную. А все прочее на земле, как бы страшно и могущественно ни было, страшно токмо для людей, живущих для земли, а не для тех, коих жизнь в Боге, надежды на небе, сокровища в совести, отрада в Евангелии. Пройдет несколько лет страдания, борьбы, очищения, - и вы, подобно Спасителю, представлены будете туда, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания: где одна истина и правда живет (2 Пет. 3; 13), и где за все, претерпенное на земле, награждают так, что награжденные и не помнят прежних болезней за настоящую радость.

И не сие ли самое, братие, воодушевляло всех подвижников благоче­стия, кои, подобно великому Подвигоположнику, восставшему ныне из гроба, всегда были гонимы от мира! Вем, яко присносущен есть, Иже иматъ искупити мя и на земли воскресити кожу мою, терпящую сия (Иов. 19; 25), - говорил некогда Иов, - и на гноищи благословлял имя Господне! Вем бо, Емуже веровах... яко силен есть предание мое сохранити до дне пришествия Своего (2 Тим. 1; 12), - писал некогда Павел, и с радостью шел в темницу и под меч! Будем и мы, братие, как можно чаще обращать взоры к лицу Воскресшего Господа. Если мы истинные последователи Его, то быть не может, чтобы и нас мир не преследовал своей злобой, или своими соблазнами. Кто же воодушевит нас мужеством, как не Он, Господь и Спаситель наш, восшедший за нас на Крест! Его брань есть наша брань, и Его победа есть наша победа: что было с Ним, то будет и со всеми нами: если с Ним страждем, да и с Ним прославим­ся! <.i> (Рим. 8; 17). Аминь.

 

IV

Христос воскресе!

Воскресе, - и ктому... не умирает, смерть Им ктому не обладает (Рим. 6; 9). Воскресе, - и приял власть воскресить всех, кои умерли во Адаме. Воскресе и ныне воскрешает в духе тех, кои обращаются к Нему с верой и повиновением!

Итак, вы, кои в мыслях своих любите обнимать судьбу всего челове­чества, и желали бы найти средство к освобождению его от всех зол, возрадуйтеся и возвеселитеся! Средство сие найдено на небе, есть Самим Богом ниспосланный Спаситель, Который отнимет... некогда всякую слезу от очию (Откр. 21; 4) всякого страдальца. После сего нам остается токмо следовать Его предначертаниям, распространять Его свет, разли­вать Его жизнь. - Вы, кои воздыхаете под тяжестью наклонной ко греху природы, не знаете как свергнуть иго страстей, - ободритесь и утешь­тесь! Тайна паки-бытия духовного разгадана на Голгофе; есть Самим Богом посланный Разрешитель уз греховных! После сего нам остается токмо употреблять средства благодати, Им открытые, прививаться к Нему верой и любовью, ходить по стопам Его; - и в нас созиждется паки серд­це чисто, и в утробе нашей обновится дух правый (Пс. 50; 12). Вы, Кои ищете бессмертия, всю жизнь гоняетесь за славой, если хощете бессмер­тия истинного, славы неувядаемой, то не ищите их нигде, кроме гроба Христова: здесь источник жизни и нетления! Воскресший Спаситель соделает вас бессмертными не по имени токмо, как делает мир и история, а даст всему существу вашему жизнь вечную.

О, братие, как блага и утешительна вера наша! Какое великое счастье быть христианином! Где столько света и жизни, как в Евангелии? Где столько упования и утешений, как у Креста? Где Спаситель, подобный нашему? Одни мы, христиане, носим крест, одни мы празднуем и вос­кресение! Что неизбежнее на земле первого, и что нужнее последнего? -Там, где вся мудрость земная теряется и не знает, что делать, молчит или ропщет, - я разумею над гробом, - там христианская вера наипаче и ока­зывает свое Божественное действие, - озаряет, утешает и живит. Крест, стоящий на могилах наших, говорит более о предназначении человека, нежели все системы философов.

Познаем же, братие, наше сокровище, и научимся дорожить им, как должно: не будем так легкомысленны, чтобы влаяться всяким ветром мнений и учения, во лжи человечестей, в коварстве козней лъщения (Еф. 4; 14). Многие могут обещать спасение, но Один токмо может дать оное - Тот, Кто взошел для сего на Крест и восстал из гроба. С креста, взошед на него добровольно, не говорят неправды, из гроба не восстают для лжи. Будем же верны и в делах и в жизни Воскресшему, как Он был и есть верен им. Аминь.

 

V

Христос воскресе!

Святой Амвросий Медиоланский, любомудрствуя о празднике Рож­дества Христова, замечает, что со времени его день начинает возрастать, как бы показуя сим начало и обилие света духовного, воссиявшего на весь мир из Вифлеема. Не с меньшей справедливостью, братие, можем заметить и мы, что время Воскресения Христова есть то самое в году, когда вся природа обновляется и как бы воскресает после хлада зимнего. Смотря на весну из окон храма, невольно видишь в ней некое знамение, коим земля ежегодно приветствует Победителя ада и смерти. Печальные знамения на Голгофе произошли единожды, ибо Спаситель единожды умер; а радостные знамения Воскресения повторяются всегда: ибо Хри­стос, воскреснув из мертвых, ктому... не умирает (Рим. 6; 9). Он мог умереть и воскреснуть в другое время года; между тем, воскрес именно тогда, как вся природа может приветствовать Его своим совоскресением.

И кого же ей приличнее приветствовать своим великим обновлени­ем? - Если в ней, после падения царя ее - Адама, остался какой-либо порядок, если за зимой следует паки всегда весна: то сим остатком жизни природа обязана не другому кому, как Начальнику жизни, второму Ада­му, Который, решившись изгладить следы падения Адама первого, тот­час, по падении его, взял в Свои руки тот скипетр владычества, коим не мог уже управлять наш несчастный праотец. Равным образом, если при­рода после множества кратковременных обновлений, посредством вес­ны и лета, увидит некогда над собой весну непреходящую, облечется в лепоту едемскую: то все сие произойдет вследствие не другого чего-либо, а того, что Господь Кровью Своею со Креста освятил всю землю, и сооб­щил всем стихиям живоносное начало обновления и бессмертия. Кого же, посему, и приветствовать природе своим воскресением, как не Вос­кресшего и с Собой, как воспевает Церковь, вся Воскресившаго? (Вели­чание в Неделю Антипасхи). Между воскресением природы и воскресе­нием Господа связь не времени только, а самого дела. Природа воскре­сает теперь временно, потому что воскрес ныне Воскреситель ее, и потому же самому воскреснет некогда вечно.

Такое понятие об отношении весны к нашему празднеству увеличи­вает, братие, и радость праздника, и приятность весны. Воскресение Господа становится для нас, если можно, еще величественнее, когда представляем, что действия его не ограничиваются даже целым родом человеческим, а простираются на всю природу. А весна природы прием­лет некий священный вид, когда узнаем, что это обновление земли про­исходит из одного и того же начала с нашим духовным обновлением, что оно есть также плод искупления Голгофского. После сего понятно, что значит, когда Церковь воспевает, что в воскресении Господа обрадованы небо и земля и преисподняя. Воскресение Господа есть праздник истинно всемирный: ибо на Голгофе с Богом, - по выражению апостола, - "при­мирен весь мир" (Кол. 1; 20).

Но, братие, сей вселенский мир останется вне нас, если мы не вве­дем его в свое сердце! - Все вокруг нас обновится, а мы пребудем ветхи, если не постараемся быть новыми. Посмотрите на лицо природы: весна для всей земли, все цветет и красуется, а засохшие деревья и теперь голы и безобразны, и портят своим видом красоту природы. Так и души греш­ные: они, подобно сухим древам, пребудут мертвы, когда все обновится. Поелику же в Едеме должно быть все благообразно; то с грешными ду­шами поступлено будет так, как садовники поступают с сухими деревья­ми, то есть, они будут срублены и брошены в огонь.

Посему надобно, братие, непременно надобно, обновиться заранее и, пия воду жизни, согреваясь солнцем благодати, начать приносить и плоды благодатные, - надобно воскреснуть здесь, чтобы не умереть веч­ной смертью там! Аминь.

 

Слово в день Святой Пасхи

 

Христос воскресе!

Повествуя о явлении Ангелов при гробе воскресшего Спасителя, свя­тые евангелисты замечают, что у одного из них было одеяние бело яко снег (Мф. 28; 3), а у двух других - "ризы блестящие" (Лк. 24; 4). Если и для Ангелов, послуживших воскресшему Господу, при их явлении лю­дям, нужно было такое одеяние и такие ризы; то кольми паче необходимо приличное облачение для служителей алтаря Христова. Ибо что мы в сравнении с Ангелами? Между тем, предмет служения нашего выше Ангельского. Ангелы должны были только возвестить о Воскресении Господа, а мы должны не только возвещать о сем воскресении, но и низ­водить благодать Воскресшего в души и сердца ваши, преподавать вам самое Тело и самую Кровь Его. Кто, - скажем словами апостола, - к сим кто доволен? (2 Кор. 2; 16).

Посему-то еще при первом учреждении чина священнического, Сам Бог через Моисея не только дал устав Богослужения, но и начертал во всей подробности правила касательно вида, состава и употребления одежд священных. Божественный Основатель Церкви новозаветной не начер­тал подобных правил для одежд Своих служителей; ибо собственные одежды Его были совлечены с Него и достались в удел распинателям; но когда явился потом возлюбленному ученику Своему в виде Великого Первосвященника Церкви новозаветной, то явился облеченным в подир и препоясанным поясом златым (Откр. 1; 13); и когда показал ему, в ви­дении, стоящих пред престолом славы Его; то показал облеченными в ризы белы, и финицы в руках их (Откр. 7; 9). Имея в виду сие, Церковь новозаветная, хотя и преимуществует перед ветхозаветной Церковью благодатью, духом и истиной, но, подобно ей, никогда не пренебрегала и не пренебрегает и внешним благолепием Богослужения и священных облачений. Особенно настоящий день, яко праздников праздник и торже­ство из торжеств, всегда отличался особенной торжественностью не толь­ко служения, но и священного облачения служителей алтаря Христова.

И, вот к сему-то благоименитому дню приспел благознаменитый дар августейшего покровителя и защитника Церкви! Принадлежа, по само­му сану своему, к высокому кругу боговенчанных Константинов, Феодосиев, Иустинианов, он возревновал святой ревностью быть и в числе бо­гоизбранных Иосифов Аримафейских и Никодимов. Князь иудейский, приходивший прежде ко Иисусу нощию, и благообразный советник, иже от Аримафеа (Ин. 19; 39. Мк. 15; 43), принесли Спасителю смирну, алой и плащаницу на собственную потребу Его, яко мертва и погребаема; а наш Боговенчанный самодержец Ему же, но яко воскресшему и потому не имеющему ни в чем нужды, приносит облачение для служителей Его, подобное облачению Ангельскому.

Кто из вас, братие, не радовался уже святой радостью при одном ус-лышании о сем даре царевом? - Кто из всех сынов Церкви Православной не возрадуется и не возблагодарит в сердце своем благочестивейшего помазанника, услышав о сем знаке царственного внимания его к тому святому месту, которое для всего православного Отечества нашего есть, яко новый Иерусалим и Сион отечественный? Но мзда такой любви к благолепию церкви, не у людей, а у Всевышнего (Прем. 5; 15). Не до­вольствуясь нашими благодарственными молитвами ко Господу о благо­денствии августейшего даятеля, святые угодники Божий, зде почива­ющие нетленными телесами своими, сами пойдут к престолу Воскрес­шего Господа, явят пред Ним дар веры и любви благочестивого царя и испросят для него благодать воз благодать (Ин. 1; 16).

Для полноты торжества нашего желалось бы одного, - видеть ныне среди нас Христолюбивого архипастыря нашего, самого воздевающим в новом облачении преподобные руки свои к престолу Царя царей. Но, быв столько раз свидетелями его умилительного служения в сем храме, мы уверены, что он, отстоя от нас плотью, духом теперь с нами, что руки и сердце его воздеты теперь в благодарственных молитвах к Господу за благочестивейшего монарха, за отечество и за паству свою.

Итак, ничто да не препятствует радости нашей: сей день, егоже со­твори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь! (Пс. 117; 24). Возраду­емся о Царе Небесном, Который, яко жених от чертога, исшел ныне от гроба Своего. Возвеселимся о царе земном, который, подобясь верному другу женихову, поспешил ознаменовать сие исшествие даром веры и любви своей.

Но радуясь сей сугубой радостью, не забудем, братие, что есть одно царственное облачение, в которое надобно облещись уже не одним слу­жителям алтаря, а всем верующим во имя распятого и воскресшего Гос­пода, Который всех истинных последователей Своих, по свидетельству Тайновидца, сотворил есть иереи Богу (Откр. 5; 10). Это те драгоценные ризы, о коих написано: побеждали... облечется в ризы белыя... и исповем имя его пред Отцем Моим и пред Ангелы Его (Откр. 3; 5). Есть цар­ское облачение, коим каждый истинно верующий украшен уже и здесь, в продолжение земного странствования. Это оное божественное облаче­ние, о котором ныне в слух ваш возглашала Святая Церковь: елицы... во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3; 27). Блажен бдяй, и блюдый сии ризы своя, да не наг ходит (Откр. 16; 15). Блажен, кто, и не соблюдши первой чистоты, умел покаянием и верой убелить их паки в Крови Агнчи! (Откр. 7; 14). Но стократ несчастен тот, кто не умел ни со­хранить, ни возвратить благолепного одеяния души своея. Таковый обрящется наг в тот великий день всеобщего воскресения, когда надобно будет начать праздновать Пасху уже не временную, а вечную.

Да сохранит Господь от сей ужасной наготы всех нас благодатью своею и молитвами святых угодников, зде нетленно почивающих! Аминь.

 

Слово на отдание Пасхи

 

Христос воскресе!

Преходя от празднества к празднеству, мы неприметно пришли уже к подножию Елеона, и в последний раз возглашаем: Христос воскресе! Многие из нас, без сомнения, паки удостоятся видеть и воспевать вос­кресения день; а некоторые, и это также не подлежит сомнению, - будут праздновать, если окажутся достойны, следующую Пасху уже в невечер­нем дни царствия Христова. Кто первые и кто последние? Не знаем. Из­вестно только, что каждый из нас может принадлежать к числу послед­них. И вот причина, почему многие проводят настоящий день с некото­рым как бы унынием. Желалось бы никогда не оканчивать радостных песнопений, никогда не расставаться со светлым торжеством!

Но, братие, разве это невозможно? Разве нет средств продлить во всей силе - не день, а радость Воскресения Христова? К сему самому направлено все в христианстве; в сем состоит самое истинное христиан­ство. Ибо в чем состоит оно? Не в обновлении ли духа, не в приятии ли свыше нового сердца, не в воскресении ли со Христом? Но, кто раз ис­тинно воскрес духом, для того вся последующая жизнь есть торжество воскресения, у того каждый день светел, тот всеми делами своими не­престанно говорит: "Воистину воскресе Христос!" Посему, кто не хочет расставаться с торжеством воскресения, да ведает, что он и не должен расставаться, что внутрь его должно быть всегдашнее воскресенье! Для сей-то цели, Святая Церковь и обновляет, через каждые шесть дней, па­мять Воскресения Христова, давая разуметь каждому, что торжество сие, рано или поздно, должно сделаться у христианина непрерывным.

"Но средство к сему, - помыслит кто-либо, - так велико и многослож­но, что деятельное употребление его может быть только уделом весьма немногих. Многие ли могут похвалиться своим духовным совоскресением Христу?" - Подлинно, братие, немногие. Но это - наша вина, и вина самая великая; ибо воскресение сие непременно должно принадлежать всем и каждому; в нем состоит, как мы сказали, самая сущность христи­анства, без него нет и не может быть истинного христианства.

Это, братие, не мои мысли и заключения. Разгните писания апосто­лов Христовых: там на каждой странице вы увидите, что христианин есть человек обновленный, воскресший, вновь созданный. Посему, когда кому-либо предложенное нами средство, продлить себе радость воскресения через обновление всего духа во Христе, покажется средством не так близ­ким и всеобщим; то это явный знак, что таковой не только не есть истин­ный последователь Христов, но и не ведает, что требуется непременно для сего последования, и что оно совершенно невозможно без обновле­ния духа. Таковому надобно посему стараться не о продолжении для себя радости, какой бы то ни было, а о произведении в себе духа сокрушения о том, что он доселе носил имя христианина, не заботясь о том, чтобы на самом деле быть им, то есть, стяжать сердце новое и дух новый, - сердце Божие, дух Христов. Обратимся к празднику. Итак, мы должны ныне со­вершить, по выражению Церкви, "отдание воскресения" нашего Госпо­да. В чем же должно состоять сие отдание? - Явно не в одном сокращен­ном повторении праздничного богослужения и не в одном окончании ра­достных песнопений: это составило бы отдание уст, а Господь хочет нашего сердца. Не то отдал Он за нас, не то и мы должны отдавать Ему. Предадим Ему свой ум; да будет он Христов, да не является в нем ни единого "воз­ношения взимающегося на разум Божий" (2 Кор. 10; 5), ни единой тьмы под видом света; предадим Ему сердце, да будет оно Христовым: свобод­ным от пристрастия к миру и его благам, постоянно устремленным туда, где его вечное сокровище (Мф. 6; 21); предадим волю, да будет Христо­вой: заключенной в Святом Его Евангелии, скорой на всякое дело благое, и недвижной к злу; предадим душу и тело и весь живот наш: да будет и он заключен со Христом в Боге (Кол. 3; 3); да живем не столько мы сами в себе, сколько Христос в нас. Предадим, ибо сколько бы мы ни предавали себя Христу, Царю и Богу нашему, никогда не возможем предать себя Ему так, как Он предал Себя за нас, и предает Себя доселе всем нам в Таин­стве Евхаристии. Таковое предание себя Христу будет самым лучшим для нас приуготовлением и к празднованию вознесения Христова. Если наш ум и мысли будут принадлежать Христу, то они не останутся на земле, мы будем "смотреть не на видимое, а на невидимое" (2 Кор. 4; 18), - "мудр­ствовать горняя" (Кол. 3; 2). Если наше сердце и воля будут принадле­жать Христу, то не станут блуждать по земле, а будут искать вышних... идеже есть Христос о десную Бога седя (Кол. 3; 1). Самая плоть наша, принадлежа Христу, начнет забывать свою бренность, утренневать к гор­нему Иерусалиму, воздыхать о жилище небесном. А Христос премилосердый не оставит навсегда Своих на земле, приидет к ним, по непрелож­ному обещанию Своему Сам, и возьмет туда, где теперь Он (Ин. 14; 3), еже буди всем нам по благодати и человеколюбию Его! Аминь.

 

Слово на отдание Пасхи

 

Христос воскресе!

Святой Псалмопевец, изображая в псалмах различные состояния души благочестивой, заметил между ними одно такое, в коем самый ос­таток побуждает человека радоваться и прославлять торжественно имя Господне. И останок помышления, - говорит он, обращаясь от лица бла­гочестивой души к Богу, - празднует Ти! (Пс. 75; 11). Едва ли, братие, мы ныне не находимся в подобном состоянии. В продолжение четыредесяти дней празднества Воскресения Христова, всяк из нас имел столько времени, побуждений и случаев к размышлению о всех обстоятельствах сего преславного события, что ныне у каждого, вероятно, есть какой-либо останок благочестивых помышлений, и притом такой, что исполняет душу радостью и побуждает снова торжествовать в честь Воскресшего.

Без сомнения, останок сей различен, смотря по состоянию каждого: ибо один более способен размышлять о предметах духовных, другой -менее; тот прилежнее размышлял в прошедшие дни о празднестве, дру­гой проводил их без особенного размышления; обращавшийся с молит­вой в духе к Воскресшему принимал от Него Самого тайны созерцания, а не обращавшийся, потому самому, лишен сея благодати. Я могу сказать только о том, что ныне осталось в уме моем от собственных моих раз­мышлений о празднике. Может быть, в сем случае я сойдусь в мыслях с некоторыми из вас: в таком случае от общего останка будет общее, и по­тому большее, празднество. А если и не сойдемся в одних мыслях, то не будет вреда; ибо, во-первых, чувство благоговения и любви к Воскрес­шему останется у всех одно; а во-вторых, разнообразие мыслей благоче­стивых подаст новую пищу душам благочестивым.

При обращении последнего взора на празднество Воскресения Хри­стова, мысль моя, братие, остановилась на времени, до коего продолжа­ется у нас это празднование. Не прежде, как по прошествии четыредесяти дней, мы престаем праздновать Воскресение Господне, и это потому, что Воскресший пробыл на земле, по воскресении, четыредесять дней. Почему же и для чего пробыл Он на земли именно столько дней, не более и не менее? - В такой жизни, какова жизнь Господа нашего, должно быть все строго расчислено и не может быть ничего случайного. Кроме того, поелику земная жизнь Господа есть образец нашей жизни, так что, по Апостолу, в нас то же должно мудрствоваться, что и во Христе Иису­се (Флп. 2; 5), то причина, почему Господь оставался, по Воскресении, на земле, сорок дней, должна иметь отношение и к нашей жизни. Где же она и в чем?

В ответ на сие, должно сказать, во-первых, что четыредесятиднев-ное продолжение времени издревле было важно, и встречается в Свя­щенном Писании токмо при особенных случаях. Так израильтяне, по ис­ходе из Египта, до вступления в Ханаан, странствуют в пустыне четыре-десять лет; и Моисей приуготовляется на Синае к принятию закона четыредесять дней; столько же дней Илия идет в Хорив, где ожидало его явление славы Божией; столько же дней Сам Господь проводит в пусты­не пред вступлением в должность всемирного Ходатая и Учителя. Таким образом, число четыредесять можно назвать числом приуготовления к чему-либо великому. Господу, по Воскресении, предстояла величайшая высота - престол славы, седение одесную Бога Отца, управление Церко­вью и всем миром. Посему не составляло ли четыредесятидневное пре­бывание Его по Воскресении на земле и для Него, то есть, для Его чело­вечества, некоего приуготовления ко вмещению полноты божественной славы? Правда, что Божество в Нем соединено ипостасно с человече­ством, но оно соединено и действует без нарушения законов человече­ства; посему и обнаруживало себя на земле постепенно, и иногда и вовсе закрывалось: так говорится о Нем, что Он возрастал премудростию и... благодатию у Бога и человеков (Лк. 2; 52); так, Он Сам говорил во время земной жизни Своей, что о дни... о часе последнем никтоже весть, ни ангели... ни Сын, токмо Отец (Мк. 13; 32). Посему нет ничего несооб­разного с достоинством Богочеловека, если Он, по человечеству Своему, в продолжение четыредесяти дней по воскресении, постепенно прибли­жался к той высоте Божественной славы, на которую должен Он был взой­ти, по вознесении Своем на небо.

Но какое же, спросишь, отношение сего события в жизни Господа к нашей жизни? - Весьма не малое: вспомни о сороковом дне по смерти! Святая Церковь издревле обыкла продолжать поминовение усопших осо­бенно до сего дня: почему? Не потому ли, что и с нашими душами, в продолжение сего времени, происходит нечто подобное тому, что было с Господом, до Его вознесения на небо; то есть что они, хотя отрешенные от земли, но еще не восходят на небо, и находятся в состоянии некоего приуготовления? Ему, яко безгрешному, не от чего было очищаться в продолжение сего времени, и надлежало только, если можно так сказать, постепенно возвыситься человечеством до беспредельного величия Бо­жества, в нем обитающего телесне; а нам, без сомнения, от многого на­добно будет очиститься, оставляя мир сей: ибо как бы мы ни старались быть свободными от того, что в мире, но прах сует земных неприметно налегает здесь на самую чистую душу. Имея в виду сей великий и труд­ный подвиг, предлежащий душе по смерти, и желая оказать ей помощь в столь важное время, когда решается, куда идти ей, - горе ли, к престолу Божию подобно своему Спасителю, или долу, во глубины ада, подобно врагу-искупителю, - Святая Церковь молится за умерших особенно в продолжение четыредесяти дней по смерти; и многие явления из другого мира свидетельствуют, как нужны молитвы сии для усопших, и как дей­ствительны они, когда совершаются в духе живой веры в Искупителя, и живой христианской любви к усопшим.

А мы, возлюбленные братие, зная сие, должны, во-первых, прила­гать все старание о том, чтобы в продолжение жизни, как можно более, освобождать свою душу от всего земного, нечистого и греховного: ибо все сие, как тяжесть, будет лежать на ней по смерти и не попускать ей возноситься горе. Во-вторых должны, как можно прилежнее, совершать молитвы за умерших братий наших: это самая лучшая жертва любви, какую мы можем приносить друг другу.

Таков, братие, останок моих помышлений у гроба Спасителя. Веро­ятно, у некоторых из вас осталось более: да возблагодарят таковые Гос­пода и да поспешат обратить оставшееся в назидание свое и других! Ибо мы все, по слову апостола, должны назидать друг друга. С нашей сторо­ны довольно и того, что малый останок мыслей, переданный вам теперь, по выражению Псалмопевца, празднует, - располагает душу к радости и прославлению Воскресшего Господа. Ибо как не возрадоваться, представ­ляя, что в нашей жизни повторяются события Его божественной жизни, и что с нами, по смерти, бывает нечто подобное тому, что было с Ним по Воскресении? Как не возблагодарить нашего Спасителя и Господа, по­мышляя, что Он во всех отношениях оставил нам образ, да последуем стопам Его? (Ин. 13; 15. 1 Пет. 2; 21). Во всех, говорю, отношениях; ибо как ни велика слава, в коей мы узрим Его завтра, на Елеоне, но и она принадлежит не Ему одному, а всем истинно любящим Его.

О братие, величественная, неизглаголанная участь ожидает нас! Поем убо и не престанем петь Воскресшему Господу: славно бо прославися! (Исх. 15; 1). Аминь.

 

Слово в день Пасхи

 

Памятуете ли, возлюбленные, как мы сретали нынешний день в про­шедшем году? Сретали и тогда с радостью; ибо, светлый праздник во славу Воскресшего Господа не мог не быть радостен для христианина: но это духовное веселие сильно было возмущено тогда и помрачалось от страха всеобщих смертных опасностей; потому что грозная туча, нашед­шая на нас в самый великий пяток, продолжала еще висеть тогда над нами, и никто не мог думать, что она, вместе с постом, уже прошла со­вершенно и не возвратится более.

При воспоминании о всем этом, как не возблагодарить Господа, Ко­торый попустил прийти на нас в прошедшем году столь тяжкому иску­шению, но вместе с тем даровал нам и силы перенести его благодушно: наказуя, наказал нас, яко Отец, за грехи наши, смерти же не предаде нас (Пс. 117; 18).

Ныне другое! Над нами нет уже прежней грозы и страхов; посему нам можно бы вполне предаться радости и веселью о торжестве вос­кресшего Спасителя нашего. Но есть и ныне, как сами ведаете, причина, уменьшающая нашу радость и заставляющая растворять оную иногда слезами сокрушения. Ибо, тогда как бы радостно возглашаем здесь: Хри­стос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, - в это самое время тысячи братий наших полагают в нашей же стране души свои в жестоких битвах со врагами. Веруем и надеемся, что они, не воздыхая, а охотно приносят себя в жертву для блага Отечества: но нам можно ли, среди радости нашей, забыть их мученическое положение, их раны и кровь?

Посему радость о воскресении Господнем должна принять у нас ныне другой характер. Сообразно чрезвычайным и горестным обстоятельствам нашим, уже неприлично было бы сей радости сопровождаться у нас ка­кими-либо чувственными увеселениями и рассеянием мирским, как это бывало прежде. Вместо сего, должна взять верх сила благочестия хрис­тианского, должно усугубиться посещению храмов Божиих, увеличить­ся молитвам, открыться усердию к вспоможению бедным и к прочим свя­тым делам набожности христианской.

Помолимся Воскресшему, да дарует, подвизающимся за имя Его и за благо Отечества, братиям нашим духа веры, терпения и мужества; да бла­гословляются подвиги их и да венчаются победой над врагами; да усла­дятся благодатью Его последние минуты тех, коим суждено пасть жерт­вой брани; да отпустятся им вольные и невольные грехопадения их, и да обрящут души их успокоение в Царствии Небесном.

Помолимся и о западных противниках наших, кои торжествуют ныне свою пасху в един день с нами, да, озаренные свыше, узрят и познают, за кого они постыдно ратуют, кому безрассудно приносят в жертву свою жизнь, и, познавши все сие, да престанут быть противу нас союзниками врагов Креста Христова!

Помолимся, наконец, за сих самых врагов, то есть, злосчастных по­клонников лжепророка, да вникнут и уразумеют, что если временное спа­сение державы их зависит уже не от Магомета и Ал-Корана, а от силы и искусства народов христианских; то тем паче вечное спасение душ их не может быть обретено ими нигде более, как токмо под сению Креста Хри­стова.

"Простим всем и вся воскресением", и всех обымем желанием им спасения и молитвой, да прославится таким образом в нас благодать вос­кресшего Господа, Который положил душу Свою для спасения всего рода человеческого, и воскрес для блага всех падших сынов Адама. Аминь.

 

Слово в день Пасхи

 

Христос воскресе!

Богослужения Святой недели видимо отличаются от всех прочих в целом году богослужений. Отличие это начинается с первого дня, или точнее сказать, в его навечерие и продолжается до последнего дня неде­ли. Поелику сии особенности пасхального богослужения учреждены богомудрыми мужами, выражают собой дух праздника, и содержат в себе истины для нас утешительные; то рассмотрение их может послужить для нас вместо поучения. Сделаем же это самое в настоящий день.

Я сказал, что отличие настоящего богослужения начинается еще в навечерие Пасхи, и начинается, можно сказать, самым неожиданным, и потому разительным образом. Среди литургии в Великую Субботу, кото­рая, подобно великопостной литургии, соединяется с вечерней, священ­нослужители являются сообразно печали все в мрачных одеждах. Бого­служение продолжается обыкновенным порядком до Евангелия. Но тут оно как бы прерывается на время, или останавливается. Вместо ожида­емого чтения Евангелия поется стих: "воскресни Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех". В это время служащие изменяют свои одежды; отлагая мрачные, являются в светлых и праздничных. Это - пер­вая заря праздника. Такая перемена облачения среди самого богослуже­ния невольно останавливает внимание каждого зрящего. Что образует она собой? В прошедшем напоминает белые ризы, в коих явился у гроба Спасителя Ангел с вестью о воскресении, в настоящем - она внушает о той чистоте духа и сердца, каких требует святость праздника, в будущем - предуказует те белые ризы, в кои достойные из нас облекутся по своем воскресении, как это видено святым Иоанном в его дивном Апокалипси­се. Блажен, кому достанется сложить мрачные ризы плоти, среди служе­ния Господу!

После литургии Великой Субботы опять неожиданная особенность и опять ради наступающего дня Пасхи. Является пять хлебов и совер­шается благословение их, что, как известно, перед другими великими праздниками бывает токмо на всенощных бдениях. Это для того, что не­посредственно после литургии, служили вместо трапезы, к поддержа­нию немощи телесной, напоминая в то же время малостью снеди, что "не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих".

Наступает полночь, и в то же время торжественный звук колокола возвещает наступление праздника. В полночь возвещает, ибо воскресе­ние Господа произошло утру глубоку, когда все покоилось сном. В про­тивоположность тому, верующие теперь не спят, как бы в видимое дока­зательство, что они готовы сретить Жениха, имеющего некогда прийти в полуночи.