Великое Зерцало — Жанр рэкиси моногатари

Великое Зерцало — Жанр рэкиси моногатари

Историческое повествование (XI или XII в.)

Неизвестный автор

Японская литература

Автор пересказов Е. М. Дьяконова

Побывал я недавно в храме Облачного Леса, где
происходила церемония объяснений сутры Цветка Закона, и встретил там двух
удивительных старцев, они были старше годами, чем обычные люди. Одному было сто
девяносто лет, другому — сто восемьдесят. В храме толпилось множество народу,
монахи и миряне, слуги и служивые, важные господа и простой люд. Но наставник —
толкователь сутр не появлялся, и все терпеливо ожидали. Тут слово за слово, и
старцы принялись вспоминать прошлое — ведь они пережили тринадцать
императорских правлений и видели, и помнили всех придворных и императоров. Все
присутствующие придвинулись поближе, чтобы тоже послушать рассказы о старине.
Когда еще услышишь такое! Старцам, а звали их Ёцуги и Сигэки, очень хотелось
вспоминать о том, что происходило в старину, они говорили, что в древности
люди, если им хотелось говорить, а нельзя было, выкапывали яму и в нее
рассказывали свои секреты.

Как забавно было смотреть на старца Ёцуги, когда он
раскрывал желтый веер с десятью планками из черного дерева хурмы и важно
посмеивался. Он собрался поведать собравшимся о счастливой судьбе его светлости
господина Митинаги из могущественного рода Фудзивара, превзошедшего всех в
мире. Дело это трудное, великое, и потому придется ему по порядку рассказать о
многих императорах и императрицах, министрах и высших сановниках. И тогда
прояснится ход вещей в мире. А говорить Ёцуги будет только о том, что сам
слышал и видел.

Обрадовались собравшиеся в храме и придвинулись еще
ближе к старцам. А Ёцуги вещал: «С самого сотворения мира один за другим до нынешнего
правления сменилось, кроме семи поколений богов, шестьдесят восемь поколений
императоров. Первый был император Лзимму, но о тех отдаленных временах никто не
помнит. Я же сам свидетель того времени, когда в первый день третьей луны
третьего года Кадзё, в год младшего брата огня и коня взошел на престол
император Монтоку и правил миром восемь лет. Его матушке, императрице Годзё,
были посвящены прекрасные стихи прославленного поэта Аривара Нарихира. Как
прекрасна и изящна была жизнь в старину! Не то что сейчас».

Сигэки сказал: «Ты поднес зеркало, и в нем отразились
многочисленные судьбы людей знатных и знаменитых. У нас такое чувство, будто
утреннее солнце ярко осветило нас, стоящих перед мраком долгих лет. Я теперь
как зеркало в шкатулке для гребней, что лежит брошенное в женских покоях. В нем
трудно что-нибудь разглядеть. Когда мы стоим против вас, подобно
отполированному зеркалу, то прозреваем прошлое и будущее, судьбы, характеры и
формы».

Ёцуги сложил так: «Я — старое зеркало, / И прозревают
во мне / Императоры, их потомки — / Чередою — / Не скрыт ни один».

Ёцуги рассказывал: «Левый министр Моротада был пятым
сыном благородного Тадахиры. У него была дочь неизъяснимой прелести. Когда она
собиралась во дворец и садилась в коляску, то волосы ее тянулись через весь
двор до главного столба в зале приемов, а если под волосы подложить белую
бумагу, то ни кусочка не будет видно. Уголки ее глаз были немного опущены, что
было очень изящно. Как-то император узнал, что сия юная особа знает наизусть
знаменитую антологию «Собрание старых и новых песен Японии», и решил испытать
ее. Он спрятал книгу и наизусть прочитал начальные строки Предисловия, «Песни
Ямато...», и она легко продолжила и потом читала стихи из всех разделов, и
никаких расхождений с текстом не было. Услыхав об этом, благородный господин ее
отец, левый министр Моротада, облачился в парадные одежды, вымыл руки и повелел
повсюду читать сутры и сам молился за нее. А император полюбил дочь Моротады
необыкновенной любовью, самолично учил ее играть на цитре, но потом, говорят,
любовь его совсем прошла. Она же родила сына, всем сын был хорош и собою
прекрасен, но скорбен главою. Так что сын великого правителя и внук славного
мужа левого министра Моротады оказался слабоумным — это поистине удивительно!»

Ёцуги рассказывал: «Когда император-монах Сандзё был
еще жив, то все было хорошо, но когда он скончался, то для опального принца все
изменилось и стало не так, как бывало. Придворные не являлись к нему и не
предавались вместе с ним развлечениям, никто не служил ему. Не было никого, кто
разделил бы с ним часы скуки, и он мог только рассеянно предаваться
воспоминаниям о лучших временах. Придворные стали пугливы и, страшась гнева
нового императора, обходили стороной покои принца. И челядинцы в доме сочли,
что служить ему затруднительно, и самые низшие слуги ведомства дворцового
порядка считали зазорным убирать в его покоях, и потому трава густо разрослась
в его саду, а жилище обветшало. Редкие придворные, что иногда навещали его,
советовали ему самому отречься от наследства и сложить с себя сан, прежде чем
его заставят сделать это. И когда посланный могущественного Митинаги из рода
Фудзивара явился к принцу, тот сообщил ему, что решил постричься в монахи: «Мне
не дано знать сроки моего пребывания в сане наследного принца и свою судьбу в
этом мире. Сложив с себя сан, я утолю свое сердце и стану подвижником на пути
Будды, отправлюсь в паломничество и буду пребывать в мире и спокойствии».

Митинага, боясь, что принц может передумать, явился к
нему в сопровождении своих сыновей и многочисленной блестящей свиты, со
скороходами и верховыми передовыми. Выход его был многолюден и шумен, и, должно
быть, на сердце у принца, хотя он и решился, было неспокойно. Господин Митинага
понимал его чувства и сам прислуживал ему за столом, подавал блюда, своими
руками вытирал столик. Утратив же свой высокий сан, бывший принц тяжко
оплакивал потерю и вскоре скончался».

Ёцуги рассказывал: «Один старший советник был от
природы искусен в изготовлении вещей. Государь в то время был еще совсем юн
годами, и изволил он как-то повелеть своим придворным принести ему новых
игрушек. И все бросились искать разные диковинки — золотые и серебряные,
лаковые и резные — и принесли малолетнему императору целую гору красивейших
игрушек. Старший советник же смастерил волчок, и прицепил к нему пурпурного
цвета шнуры, и закрутил перед императором, и тот стал бегать за волчком кругами
и веселиться. И стала эта игрушка его постоянной забавой, а на гору дорогих
диковинок он и не взглянул, А еще придворные делали веера из золотой и
серебряной бумаги с блестками, а планки — из ароматного дерева с разными
вычурами, писали на несказанно красивой бумаге редкие стихи. Старший советник
же взял для веера простую желтоватую бумагу с водяным знаком и, «сдерживая
кисть», изумительно написал «травяным письмом» несколько поэтических слов. И
все пришли в восхищение, а государь вложил этот веер в свою ручную шкатулку и
часто им любовался».

Ёцуги рассказывал: «Однажды давным-давно государь
отправился в путешествие верхом и взял с собой юного пажа из рода Фудзивара,
государь изволил забавляться игрой на цитре, а играли на ней с помощью особых
когтей, надеваемых на пальцы. Так вот император сии когти где-то в пути изволил
обронить, и как ни искали их, найти не могли. А в путешествии другие когти было
не достать, и тогда государь повелел пажу оставаться в том месте и когти
непременно найти. А сам повернул коня и поехал во дворец. Бедный паж положил
много трудов, чтобы те когти найти, но их нигде не было. Вернуться же ни с чем
было нельзя, и дал мальчик обет Будде, что на том месте, где обнаружатся когти,
он построит храм. Как такое желание могло зародиться в столь юном сердце?
Видно, все это было предопределено: и то, что император обронит когти, и то,
что повелит пажу искать их. Такова история храма Горакудзи. Его задумал
построить совсем юный отрок, что, конечно, удивительно».

Ёцуги рассказывал: «От дочери принца родились два
мальчика, как два стройные деревца, собою прекрасны и умны, выросли и стали
младшими военачальниками при дворе, господами, «срывающими цветы». Однажды в
год старшего брата Дерева и Собаки разразилось жестокое поветрие, и старший
брат скончался утром, а младший — вечером. Можно только представить себе,
каковы были чувства матери, у которой в течение дня умерли двое детей. Младший
брат долгие годы ревностно выполнял законы Будды и, умирая, сказал своей
матери: «Когда я скончаюсь, не делайте с моим телом ничего, что подобает в
таких случаях, просто почитайте надо мной сутру Цветка Закона, и я непременно
вернусь». Сие завещание мать его не то что забыла, но поскольку была не в себе
после смерти двоих, то кто-то другой из домашних поворачивал изголовье к западу
и прочее, что полагалось, и потому он не смог возвратиться. Позже он привиделся
во сне своей матери и обратился к ней со стихами, ибо он был прекрасный
стихотворец: «Обещала мне крепко, / Но как же могла ты забыть, / Что я скоро
вернусь / С берегов Реки / Пересеченной».

И как же она пожалела об этом! Младший сын был
редкостной красоты, и в будущих поколениях вряд ли появится кто-нибудь его
превосходящий. Он всегда был слегка небрежен в одежде, но намного элегантней
всех тех, кто старался изо всех сил. Он не обращал внимания на людей, а только
бормотал под нос сутру Цветка Закона, но с каким непревзойденным изяществом перебирал
он хрустальные четки! Старший брат был тоже пригож, но намного грубее младшего.
Как-то раз уже после смерти они явились во сне одному ученому монаху, и тот
стал расспрашивать их о судьбе в обители смерти и рассказывать, как матушка
горюет о младшем брате, а тот ответил, ласково улыбаясь: «То, что мы называем
дождями, / Это лотосы, рассыпавшиеся ковром. / Почему же / От слез влажны
рукава / В моем доме родном?»

Придворные помнили, как однажды во время снегопада
младший брат посетил левого министра и сломал в его саду ветку сливы,
отягченную снегом, он встряхнул ее, и снег медленно осыпался хлопьями на его
платье, а поскольку изнанка его платья была блекло-желтой, а рукава, когда он
срывал ветку, вывернулись наизнанку, то снег запятнал их, и весь он в снегу так
сиял красотой, что некоторые даже прослезились. Это было исполнено столь
печального очарования!

Ёцуги рассказывал: «Один император был одержим злым
духом и часто пребывал в дурном настроении и иногда мог совсем забыть себя и
предстать в смешном виде перед подданными, но он умел слагать прекрасные песни,
люди передавали их из уст в уста, и никто не мог сравниться с ним в поэзии. Он
окружал себя только изысканными вещами, я удостоился лицезреть его тушечницу,
которую он пожертвовал на чтение сутр, когда заболел Шестой принц: на берегу
моря была изображена гора Хорай, длиннорукие и длинноногие существа, и все
выделано с необыкновенным искусством. Великолепие его утвари не поддается
описанию. Его обувь выносили показывать народу. Он весьма искусно писал
картины, умел с неподражаемым искусством рисовать тушью катящиеся колеса
экипажа, а однажды изобразил обычаи, принятые в богатых домах и у
простолюдинов, да так, что все залюбовались».

Не было конца историям Ёцуги, другой старец Сигэки
вторил ему, и прочие люди, служивые, монахи, слуги, тоже вспоминали подробности
и добавляли, что знали, о жизни замечательных людей Японии. И старцы не
переставали повторять: «Как счастливо мы встретились. Мы открыли мешок, что
годами оставался закрытым, и разорвали все прорехи, и все истории вырвались
наружу и стали достоянием мужчин и женщин. Был такой случай. Однажды человек
святой жизни, желавший посвятить себя служению Будде, но колебавшийся, прибыл в
столицу и увидел, как министр является ко двору в блестящем одеянии, как бегут
впереди него слуги и телохранители, а вокруг шествуют подданные, и подумал,
что, видно, это первый человек в столице. Но когда министр предстал перед
Митинага из рода Фудзивара, человеком незаурядной воли и ума, могущественным и
непреклонным, святой человек понял, что именно он превосходит всех. Но вот
появилась процессия и возгласили прибытие императора, и по тому, как его
ожидали и принимали и как вносили священный паланкин, как ему оказывали
уважение, святой человек понял, что первый человек в столице и в Японии — это
микадо. Но когда император, сойдя на землю, преклонил колени перед ликом Будды
в зале Амида и сотворил молитву, святой сказал: «Да, нет никого, кто был бы
выше Будды, вера моя теперь безмерно укрепилась».
Список литературы

Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.
Сюжеты и характеры. Зарубежная литература древних эпох, средневековья и
Возрождения: Энциклопедическое издание. / Ред. и сост. В.И.Новиков – М.:
«Олимп» ; ООО «Издательство ACT» , 1997. – 848 с.