Проблема личности и тоталитарного государства в произведениях Андрея Платонова

Проблема
личности и тоталитарного государства в произведениях Андрея Платонова

Тему человека и
тоталитарного государства, подавляющего в нем личность, можно назвать
центральной в творчестве Андрея Платонова. Писатель выступал против объединения
отдельных людей, индивидуальностей в безликие “массы”, покорные режиму. Этот
протест звучит во многих произведениях Платонова, ярких символичностью образов
и своеобразием авторского языка.

Эта тема
косвенно затронута в рассказе “Усомнившийся Макар”, написанном Платоновым в
1929 году. В нем автор показывает зарождение бюрократизма — машины, стоящей над
человеком и обезличивающей всех, кто приобщается к труду в учреждениях.
“Нормальный мужик” Макар Ганушкин отправился в Москву, “чтобы добывать себе
жизнь под золотыми головами храмов и вождей”. Он задается вопросом: “Что мне
делать в жизни, чтоб я себе и другим был нужен?” Ответа нет ни в жизни, ни во сне,
где ему приснился мертвый идол верховной власти. Уже в этом рассказе Платонов
ставит вопрос о ценности идеи, оторванной от интересов человека, его
гармоничного развития. Идол мертв, потому что мертва любая мысль, направленная
на разрушение личности, убежден писатель.

Услышав в
дурдоме про статью Ленина о сидящих в учреждениях враждебных людях, Макар пошел
туда бороться за “общебедняцкое дело”. В результате он сам, как свежий человек
из “низов”, был принят в ряды чиновников. Так поиски истины закончились у
Макара обретением теплого местечка, где уже совсем не хотелось думать о тех
самых трудящихся, ради интересов которых он двинулся в путь...

История Макара
Ганушкина — это рассказ о том, как “нормальный мужик” превращается в
обезличенного служащего. Платонов пытается сказать тем самым, что государство,
провозгласившее себя народным, создает государственную машину, которая на самом
деле не защищает интересы людей, а стоит над ними. Платонов же видит такой
выход: “Отпустить бы всех людей из учреждений на свободу, чтобы они наделали
побольше съедобных, носильных и жилищных вещей, дабы никто не серчал от нужды и
дабы они сами перестали поедать чужие мягкие вещи”.

Интересное
развитие этой темы мы видим в романе “Чевенгур”. Это произведение об
Октябрьской революции в центральных губерниях России, о людях, которые защищали
революцию в гражданской войне, о “строителях страны”, об их идеях, мыслях и
переживаниях. Главный герой романа — Александр Дванов — отправляется в город
Чевенгур, где образовался полный коммунизм. По дороге он встречается с бывшим
командиром “полевых большевиков” Степаном Копенкиным, мечтающим о всеобщем
равенстве и об освобождении от “живых врагов коммунизма” мертвого тела Розы
Люксембург. Они вместе направляются в Чевенгур.

И вот они уже в
“революционном заповеднике”. Коммунизм установлен в Чевенгуре декретом
Чепурного и его товарищей. Чевенгурцы живут беззаботно, они не трудятся — труд
“способствует происхождению имущества, а имущество — угнетению”. Одной лишь
силой веры чевенгурцы стремятся приблизить реальный коммунизм. Пока же в городе
царят лишь отдельные его признаки — абсолютное равенство, понимаемое скорее как
одинаковость физическая, умственная и духовная, а также взаимное обожание
товарищей.

Их руководители
— Чепурной и его идеологический помощник Прокофий видят скорейшее приближение
коммунизма в полном уничтожении “густой мелкой буржуазии”, населявшей город. К
буржуазии же причислялся всякий, кто не рвался “обнять товарища” и “затихнуть в
счастье полного душевного коммунизма”.

В “Чевенгуре”
Платонов показывает, как изначально светлые помыслы, забота о всеобщем благе
вырождаются в свою противоположность: деление людей на “наших” и “не наших” и
травлю последних. Самоуправство идеологов — людей номер один в тоталитарном
государстве — не имеет границ. Вот, к примеру, Прокофий, “имевший все сочинения
Карла Маркса для личного употребления, формулировал всю революцию как хотел — в
зависимости от настроения Клавдюши и объективной обстановки”. И мы видим, к
чему привело такое идеологическое руководство в Чевенгуре. Коммунары с
уверенностью и воодушевлением борются с “буржуазным элементом”: “Буржуев в
Чевенгуре перебили прочно, честно, и даже загробная жизнь их не могла
порадовать, потому что после тела у них была расстреляна душа”. Товарищи уже
все сделали для прихода коммунизма: гадов перебили, имущество, ведущее к
неравенству и эксплуатации, уничтожили. Но так и не дождались они первого утра
“нового века” — коммунизм не наступил...

Дальнейшие
события романа показывают нам отношение автора к описьгааемому им построению
“нового века”. Чевенгур разрушается каким-то страшным вражеским отрядом. Роман
заканчивается дорогой, открытостью в будущее, надеждой. Андрей Платонов зовет к
такому строю бытия, где каждая личность друг от друга “не слишком далеко” и “не
слишком близко”. Своим гротескным произведением Платонов выступил против
нивелирования личности. Одинаковость физическая, умственная и духовная
невозможна. Такое равенство остановило бы всякое развитие, саму жизнь, говорит
автор.

Тема,
вынесенная в название сочинения, во всей полноте раскрывается Платоновым также
в повести “Котлован”, написанной в 1929—30 гг., или, как говорится в самой
повести, в “светлый момент обобществления имущества”. Главный герой “Котлована”
Вощев, подобно Усомнившемуся Макару, задумался и засомневался в справедливости
всего происходящего вокруг. А вокруг происходит вот что. Герои повести согласно
директиве сверху безостановочно роют Яму. При этом Котлован даже не углубляется
и не принимает тех форм, которые напомнили бы конфигурацию будущего фундамента.
Он просто расползается по земле — сначала вчетверо, а затем — благодаря
стараниям исполнителей, в шесть раз. Создается впечатление, что Котлован будет
распространяться до бесконечности. Вот об этом и думает главный герой.

Задумавшийся
“среди общего темпа труда” Вощев — фигура не только не нужная, но и
вредоносная: он сомневается в “генеральной линии”, ищет собственную дорогу к
истине. Вощев описан Платоновым как народный философ-правдоискатель. В то же
время он представитель первого поколения советской интеллигенции, призванной
занять место уничтоженного старого культурного слоя. В “Котловане” показан
также один чудом уцелевший интеллигент-инженер Прушев-ский, внутренне
подготовивший себя к самоубийству и живший на строительстве “предсмертной,
равнодушной жизнью”. Оба эти героя не могут найти смысла в той работе, которую
они вынуждены делать.

Девочка Настя,
единственная радость и надежда землекопов, умирает. Глядя на умирающую Настю,
Вощев думает: “Зачем... теперь нужен смысл жизни и истина всемирного
происхождения, если нет маленького, верного человека, в котором истина стала бы
радостью и движением?” Платонов пытается понять, что движет людьми,
продолжающими рыть яму, несмотря на то, что их мечта уже похоронена. Он пишет,
что кто-то Один (или Несколько) вынул из человеческих сердец веру и узурпировал
истину, наделав из нее массу кумачевых плакатов об ударном темпе и энтузиазме.
Заменить “упраздненного Бога” должен был массовый психоз — поклонение вождю
тоталитарного режима. Именно об этом повесть Платонова. Человек в поисках
истины постоянно натыкается на слепую силу всеобщего психоза, на
авторитарность.

Личность не
может развиваться в тоталитарном государстве. Андрей Платонов всем своим
творчеством пытался сказать, что государство не должно стоять над человеком, а
людей нельзя стричь под одну гребенку. Иначе история остановится, а светлые
мечты о коммунизме превратятся в свою противоположность. Так оно и произошло...
Творческий путь самого писателя, программные произведения которого были
опубликованы в нашей стране спустя более чем полвека после их написания, лишний
раз доказывает, что в тоталитарном государстве нет места свободно мыслящему
человеку.
Список
литературы

Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://www.coolsoch.ru/