Обители святого Сергия суждено было стать первой святыней для Москвы и образцом для других монастырей: при жизни и после кончины преподобного Сергия посредством его учеников она распространила от себя во все стороны много новых обителей и охватила ими всю Русь, стягивая её к одному центру — Москве. Ещё при жизни преподобного Сергия открылось несколько монастырей: Киржачский и Голутвинский, основанные им самим, Симонов в Москве, основанный племянником его святым Феодором. Везде первыми игуменами были ученики Сергия. Митрополит Алексий, строитель пяти монастырей (в Москве, Серпухове и Нижнем Новгороде), для своих московских монастырей — Чудова и Андроникова — также взял игуменов из числа учеников преподобного Сергия.
Другие монастыри и подвижники
С первой половины XIV века, после прославления Сергиевой пустыни, число новых монастырей стало быстро увеличиваться. Москва была опоясана целой линией их, как бы духовной оградой. Усердными строителями монастырей были святой митрополит Алексий, великий князь Даниил — основатель первого в Москве монастыря в честь преподобного Даниила Столпника (1282) и другого — в честь Богоявления (1296), великий князь Василий Дмитриевич и другие лица. Супруга Дмитрия Донского княгиня Евдокия по смерти своего мужа основала в Москве Вознесенский монастырь, в котором постриглась с именем Евфросиньи и в котором была погребена; этот монастырь с тех пор служил постоянной усыпальницей московских великих княгинь и цариц. В Твери было основало 11 монастырей, в Нижнем — 4.
Новгород по-прежнему держал первенство по числу вновь учрежденных обителей, их строили и иерархи (например, владыка Моисей основал 5 монастырей), и иноки, и простые люди.
Особенной известностью пользовались монастыри: Вишерский, основанный в 1418 году преподобным Саввой Вишерским, великим подвижником и столпником, Клопский, прославленный подвигами Христа ради юродивого Михаила Клопского, происходившего из рода князей Московских. Около Пскова возникло до 12 обителей. Из них особой известностью пользовался монастырь преподобного Евфросина Псковского. Жизнь этого монастыря отличалась такой строгостью, трудами и продолжительными бдениями, что один новгородский священник, посетивший обитель с целью проверки слухов о святости преподобного Евфросина, после отзывался об игумене с братией: «Это железный с железными». Кончина святого относится к 1481 году.
Святые отшельники особенно любили подвизаться в пустынях Севера, где ими было основано множество монастырей, например, Челмогорский, Валаамский, Коневский, Мурманский и др. Многих отшельников, даже из Московских пределов, привлекли к себе дикие вологодские леса. В Белозерской пустыни поселился симоновский постриженик и архимандрит преподобный Кирилл (1337-1427) и вскоре основал Кирилло-Белозерский монастырь, одну из знаменитейших на Руси обителей. Недалеко от неё и почти одновременно преподобный Ферапонт, тоже симоновский инок, основал Ферапонтов монастырь. Так, труды преподобного Сергия давали свои духовные плоды в северных лесах и пустынях уже спустя много лет после его блаженной кончины.
Пустыннолюбивые иноки достигали даже берегов Белого моря. В конце описываемого времени (1430) преподобные Савватий (1435), Герман и Зосима, спасавшиеся на Соловецком острове, положили основание знаменитой Соловецкой обители, имевшей огромное влияние на христианское просвещение и освоение всего северного края.
§ 5. Устройство монастырей. Общежитие и отшельничество
Число братии в монастырях было различно, в одних 100-300 подвизающихся, в других 3-5 человек. Различны были и права обителей, тогда как основная часть малых монастырей была даже не самостоятельная и управлялась настоятелями больших. Некоторые большие монастыри были подчас независимы даже от епархиальной власти. Таковы монастыри — Стонов, считавшийся ставропигией патриарха, монастыри, находившиеся под покровительством великих князей; митрополичьи монастыри по епархиям, бывшие чем-то вроде ставропигий митрополита. Во всех таких монастырях вопросы хозяйствования, перемены власти, суда над игуменом, иногда и над братией подлежали ведению их покровителей. Лучшие монастыри держались общежительного устава. Но едва ли не более было обителей, в которых монахи имели каждый свое особое хозяйство, держали индивидуальные келейные правила и сходились вместе только для богослужения. Таковы большей частью были северные монастыри. При устройстве общежития монастыри руководствовались правилами Соборов, святых Василия Великого, Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника, Феодора Студита и других отцов и учителей Церкви.
Монастырские вотчины
Средствами для содержания монастырей служили пожертвования богомольцев, вклады на помин души и монастырские вотчины. Монастырских вотчин уже было так много, что они составляли главный источник содержания монастырей и не всегда положительно влияли на духовную жизнь насельников, втягивая их более надлежащего в мирские попечения о хозяйстве, суде, к управе над крестьянами, в тяжбу с соседями и тому подобное. В описываемое время возникал уже серьёзный вопрос о том, прилично ли монастырям владеть селами.
Монастырские вотчины быстро увеличивались за счёт пожертвований, вкладов, но, главным образом, посредством освоения монастырями пустынных земель. Жалованные грамоты снабжали обители разными льготами, монастырские крестьяне освобождались от пошлин — всех или некоторых, и притом бессрочно (или на какой-то срок — от одного до десяти лет). При продаже своих продуктов и покупке припасов монастыри освобождались от торговых пошлин и сборов. В их пользу князья уступали также сборы с «торжков», заводившихся неподалеку от обителей и в монастырских селах. Служилые люди князя «к монастырским крестьянам не въезжали», сборов своих с них не брали и не судили их, крестьяне подлежали суду игумена с братией, причём во всех делах, кроме «душегубства, разбоя, татьбы», а по некоторым грамотам даже и без такого исключения. В случае смешанного суда игумен судил вместе с княжеским судьей. Богатство монастырских вотчин, меньшее «тягло», льготы и покровительство сильных монастырских властей привлекали народ на монастырские земли. Это стремление к поселению на них тяглого люда скоро начало задевать интересы княжеской казны. Поэтому в жалованных грамотах монастырям дозволялось «перезывать» крестьян только из чужих княжеств, а не с тяглых земель князя, давшего грамоту.
Значение монастырей
Расширение монастырских вотчин поощрялось особенно в тех случаях, когда оно происходило через заселение пустых земель. Придёт инок в дикую пустыню, где в непроходимых лесных чащах никто ещё не смел до того селиться, выкопает землянку или поселится в дупле старого дерева, и мало-помалу место его уединенных подвигов превращается в большую монастырскую колонию. Он первый победит суровую природу своими трудами, а пустынные страхи — молитвой, и пустыня после этого привлечет к себе народ и станет «градом обительным». Около монастырей образовывались таким путём целые волости и города. Например, Устюг возник около Гледенского монастыря, Кириллов — около монастыря преподобного Кирилла Белозерского.
Многих из тяглого люда влекла на монастырские земли благотворительная деятельность обителей, их помощь приехавшему на новую землю крестьянину.
В голодные годы монастыри кормили из своих житниц сотни обнищавшего люда. В один голодный год Кириллов монастырь кормил ежедневно 600 нищих, а Пафнутиев до 1000. Около обителей были устроены богадельни, больницы и гостиницы. Просветительская деятель-ность монастырей придавала им ещё большее общественное значение.
Вступив в монастырь, инок погружался в особый мир молитвы, размышления и чтения, где и последнее было правилом. На трапезе в церкви и в келиях предлагалось назидательное чтение, подвигом благочестия почиталось переписывание духовных книг. Кто хотел учиться, мог найти в монастыре и учителей, и богатую библиотеку.
В монастыри шли для духовной беседы и утверждения в благочестии и князья, и простые люди. Кроме устных наставлений, монастыри часто распространяли нравоучительные послания, которые передававшись из рук в руки во множестве списков.
Влияние монастырей на народную нравственность яснее всего сказалось в том аскетическом духе, которым проникнуто было древнее благочестие наших предков. Наконец, монастыри большие и малые, распространяли свет истинной веры среди инородцев Севера.
Глава V
ДУХОВНОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ
Религиозное образование в описываемый период развивалось в неблагоприятных условиях. Татары разрушали и школы, и монастыри с их библиотеками. С другой стороны, среди постоянных удельных ссор внимание лучших людей было отвлечено от книг к мечу. Один Новгород сохранял образованность, так как не пострадал от татар и имел культурные связи с Западом. Духовенство не всегда стояло на высоте своего призвания. Митрополит Исидор на Флорентийском соборе говорил, что на Руси сами епископы — «люди некнижные».[2] Митрополит Киприан сетовал о невежестве низшего духовенства. В церковной письменности того времени почти не было самостоятельных произведений, главным источником образования служили переводы с греческого.
Переводная письменность
Русские не раз ездили на Восток за книгами. Для религиозного просвещения Руси особенно важное значением имели переводные сборники, каковы, например, сборники писателя XI века НиконаЧерногорца из статей догматического, нравственного, литургического и канонического содержания: сборник «Пчела», в котором помещались изречения Священного Писания, Отцов Церкви, древних философов, поэтов и историков. «Златая Цепь» — русский сборник из поучений святых Отцов и русских статей, сборники «Маргарит», «Измарагд», «Торжественники» и другие.
Распространение апокрифов
С увеличением количества переводов церковных книг из Греции, Болгарии и Сербии к нам перешло в это время особенно много апокрифов. Одни относились к библейской истории, например, «Адамов завет», «Второй Енох», «Заветы 12-ти патриархов», «О древе крестном»,«Хождение Богородицы по мукам»,«Деяние Павла»,«Первоевангелие Иакова», «Евангелие от Фомы» и другое от Варнавы и т.п. Некоторые переводы отражали различные представления народов о явлениях природы, суеверия и т.д. Эти апокрифы быстро распространялись на Руси в читающей среде потому что она находила в них вполне сродные себе понятия, более для нее ясные, чем чистое христианское учение, и обильную пищу для удовлетворения любопытства. Православие в них было искажено примесью суеверий, которые, к сожалению, быстро усваи-вались. Даже лучшие церковные писатели иногда пользовались апокри-фами с полным доверием. Сами составители списка истинных и ложных книг в число истинных нередко помещали по неведению и ложные.